– Ага. – Мужчина смеется. – Верю-верю, сам брехун.
– Роман!
– Нет, мам.
– Кстати, а где Илья?
Прижавшись спиной к двери, я бесшумно выдыхаю. Разговор продолжается, а мысль о знакомстве забыта.
– С Альфой. Вчера старший не рассчитал силу. Лео повез Илью объясняться с правящим Светлых за беспорядок в баре и гибель их человека..
– Надеюсь, не будет проблем?
– Он защищал свою пару, закон на его стороне, тут не придраться.
– Это же кровососы, им не нужен повод, они его выдумают.
– Не переживай, мам.
События вчерашнего вечера проглядывают сквозь плотную пелену наркотического дурмана. Смазанные, нечеткие. Я потеряла связь с реальностью в один момент. Кровь выбивала виски, картинка мужского лица плыла, трансформировалась, а потом я просто увидела блондина перед собой. Еще я слышала волчицу, она выла, звала кого-то. А сейчас? Прислушиваюсь к себе. Тишина.
Поначалу молчание волчицы меня пугало, но и с ним я научилась жить. Мне даже нравилось – так я была похожа на людей, практически не отличалась.
– После твоих слов сразу стало легче, – иронично замечает мать блондина.
– Он позвонит, как вернется, я ему передам, что ты беспокоишься.
– Да что мне ваши звонки?..
Я поворачиваю барашек крана, заглушая семейную перепалку и голодное урчание желудка звуком льющейся воды.
В углу за дверью, под раковиной, у ванны – везде, где есть свободное место на полу, выстроены пирамиды с вершинами из носков. Я готова встретиться с матерью блондина прямо сейчас, в очередной раз запнувшись о грязную мужскую одежду, и указать ей на пробелы воспитания отпрыска. Ищу взглядом швабру, но в этом доме или не принято убирать, или убирают везде, кроме спальни. Принимаюсь пинать под раковину мужские боксеры идиотской расцветки. Улыбающиеся ананасы смотрят на меня обиженно, даже оскорбленно.
С детства я люблю обжигающие струи горячей воды. Чтобы поднимался густой пар и наполнял воздух влагой.
Раньше я часами нежилась, наслаждаясь ласковым теплом, согреваясь, смывая детские обиды, а сейчас только безрадостные взрослые мысли.
И сегодня стихия не подвела: обволакивающее тепло расслабляет, делая мое тело податливым, а мысли медленными.
Я провожу ладонью, собирая капли с зеркальной поверхности. Сушу мокрые волосы, растирая их полотенцем, наблюдаю за своим отражением. Лицо и шея зеленоглазой брюнетки раскраснелись, совершенно не портя, придавая внешности вид здорового человека. Мой взгляд касается шрама, и руки суетно принимаются собирать влагу с тела найденным на полке под раковиной чистым полотенцем.
– Я дома, дорогая, – объявляет мужской голос за дверью. – Надеялся на теплую встречу и не прогадал. – Блондин дергает ручку закрытой двери. – Хочешь меня разорить счетами за горячую воду? Так лей, сколько пожелаешь, платит Альфач.
Мое тело откликается мелкой дрожью на появление оборотня.
– И он же убирает за тобой грязные вещи? – спрашиваю я громко.
– Зануда ты, злючка. Малец уже забеспокоился, боялся, как бы ты не отрастила плавники и не сбежала, нырнув в унитаз.
– У тебя отвратительное чувство юмора, – замечаю я.
Можно быть смелой, если не видеть лицо врага. «Врага», – повторяю про себя с сомнением. Врага…
– У тебя, Илья, отвратительное чувство юмора. – Я слышу голос блондина так близко, словно нас ничего не разделяет. – Попробуй сказать: «Илья», – растягивает он гласные своего имени.
– У тебя отвратительное чувство юмора, блондин.
– Ха, вот, значит, как ты меня называешь у себя в голове. Могло быть и хуже.
– Да. Враг, – шепчу себе под нос.
– Нет, Янка, «блондин» мне нравится больше. Выходи, ты уже оделась.
Нужно быстрее привыкать к тому, что отличным слухом обладаю не только я.
– Как ты это понял? – я развешиваю аккуратно полотенце.
– Перестала кряхтеть. Тебе нужен фен. – Оборотень прокомментировал мой выход. – Набросай список, сегодня-завтра выберемся в магазин. Знаешь, как те парочки, где девушка с видом полководца расталкивает других покупателей и указывает своему мужику помятым листочком в клеточку, что ему достать с верхней полки? И тот нехотя отрывает локти от тележки, последние полтора часа он только и держится на ногах благодаря ее поддержке, снимает коробку с кашей и швыряет сверху на остальные продукты. А девушка заставляет выбрать другую коробку, ведь у первой замят угол. Б-р-р. Аж, передернуло всего, как представил, что будешь заставлять меня ходить по магазинам, – тряхнул он плечами. – Смотри, шерсть дыбом встала, – потянул свободную штанину вверх, демонстрируя светлые волосы на голени. – Тьфу, тьфу, тьфу. Упаси, Селена.
– Так не любишь кашу?
– А ты молодец! – Блондин указательным пальцем касается кончика моего носа. – Мне нравится твой язычок, он быстро найдет общий язык с моим.
– Это пример заготовки для знакомства в клубе? – я обхожу оборотня, закрывающего собой проход.
– О-о-ой, Янк, так недолго и влюбиться, – он смеется, распахивая дверь. – Жаль, что ты храбрая только в моей спальне. Поэтому не спустилась позавтракать и продавливала мою кровать своими костями, из храбрости? Идем, злючка, малец приготовил мясо. – Мужские ладони ложатся на мои плечи, направляя. Придерживают на лестнице. – Будет некрасиво, если я заморю тебя голодом, – разворачивает меня к кухне. – Знакомься, – разжимает пальцы, забирая тепло, – Роман. Младший брат. Вчера вряд ли ты его запомнила.
Меня усаживают за квадратный стол. Оборотни болтают, обсуждают каких-то общих знакомых, не придавая значения присутствию абсолютно чужого человека, словно приводить незнакомку в дом в правиле вещей для них обоих.
Не зная о родстве, мужчин с первого взгляда можно назвать братьями. Невероятно схожи внешне: смуглая кожа, светлые волосы, чуть выпирающий подбородок, глубоко посаженные глаза теплого орехового оттенка. Думаю, со временем сходство только усилится, сотрется разница в возрасте. Но их невозможно перепутать. Старший – громкий во всем: начиная от раскатистого смеха, зычного голоса и заканчивая манерой есть. Столовые приборы в руках Ильи громыхают отбойным молотком. На его фоне младший представляет собой образец тактичности. Практически не производит раздражающего шума, неторопливо ест, его движения уверенны, но не резки, и приятный бонус – мягкий тембр. В обычной жизни из двоих я бы предпочла младшего.
Но в обеде с братьями есть несомненный плюс. Наконец, я могу почувствовать себя… девушкой? Оборотни едят много, не смущаясь, наполняют тарелки второй и третьей порцией.
– Кстати, – Роман откладывает приборы, – позвони матери.
– Приходила?
– А у тебя были сомнения? – Не сговариваясь, братья смотрят на меня.
– Наелась? – уточняет оборотень.
Получив кивок в ответ, они продолжают разговор.
– Не было проблем? – спрашивает Роман.
– Нет. – Блондин складывает грязную посуду в раковину.
– Шкет мертв? – я встреваю в разговор. Я ощущаю себя ребенком, при котором взрослые своими тайными словечками и многозначительными взглядами обсуждают что-то важное, не предназначенное для моих ушей.
– Что ты еще сболтнул? – зло бросает брату блондин.
– Я был уверен, что Яна спит.
– Ты и Роса убил? – спрашиваю я.
– Да за кого ты меня принимаешь?! – Илья со злостью громыхнул тарелкой.
– За лжеца? Вчера сказал, что оставил Шкета в живых! Из твоего рта все вранье?
– С моим ртом все отлично. А вот твой несет откровенную чушь! Да, я хотел, чтобы ты не знала о смерти Шкета, – огрызается оборотень.
– Конечно. Ты же привык врать, – вспыхиваю я.
– При чем тут ложь?! Здесь только здравый смысл. Ты воспитана по человеческим законам. Да, у тебя есть воспоминания о том, что рассказывал отец, но это ничто. Чтобы понимать наши обычаи и законы, нужно жить в стае. И я сам только с утра узнал о смерти человека. Стоило увидеть утырка, стоящего над тобой, перед глазами разлилась кровавая пелена. Поза, в которой ты находилась, – ненормальная, вывернутая. Знаешь, скольких я находил в подобном виде?! И они все были мертвы. Белая с посинением кожа, стеклянный взгляд, руки. – Мужские пальцы изображают напряжение. – Зверя невозможно сдержать. Если бы ты видела себя со стороны… И я не проверял, жив твой дружок или нет. Его смерть – такой же сюрприз для меня, как и для тебя! – шипит сквозь зубы, нависая надо мной.
– Сюрприз, – фыркаю я ему в лицо.
– Не передергивай слова! – он прикладывает ладонью к столу. – Янка, пойми, мы с тобой в одной упряжке. Придется мириться и привыкать друг к другу. У нас одно будущее на двоих. И я не виноват, что твоя жизнь была полна дерьма. Не виноват, что тебе посчастливилось родиться дочерью Литвина. Не виноват, что мать оставила отметину на груди в честь первого оборота. Ты же поэтому сбежала из дома? Поэтому прячешь шрам?
– А это не твое дело! – кричу я.
Как хочется вцепиться в лицо. Заставить его замолчать.
– Мое. Сейчас все дерьмо, что связано с тобой, – мое дело.
Моя рука срывается, поднимается быстрее, чем я осознаю, что делаю. Розовые следы пальцев на лице блондина исчезают на глазах. Оборотень дергает головой, скалится, но продолжает:
– Это все, конечно, драматично. Но не я скрывал свою сущность от пары. Не я поставил на первое место амбиции и желание мести, не подумав о том, что станет с потомством и парой.
– А кто?! Кто лишил меня отца?!
– Тщеславие и глупость! Или тебе нужно имя?
– Да! Я хочу взглянуть убийце в глаза, – я озвучиваю свое желание.
– Я надеялся, что не дойдет до этого. Твое желание – закон, хозяйка, – блондин склоняется, прикладывая ладонь к сердцу.
Оборотень ведет меня в гостиную. Я боюсь, что мы остановимся у зеркала, и он укажет на свое отражение. Но Илья, крепко сжимая мою ладонь, распахивает входную дверь.
***
– Куда мы едем?
Долина удаляется, оставаясь в зеркале заднего вида.
– Исполнять желание маленькой капризной девчонки, – нехотя произносит обо