– Ян, пять было минут сорок назад. Ты думаешь, я не понимаю, почему ты сидишь до первого зарева за окном? Нельзя вечно прятаться.
– Я не прячусь, – я закрываю объемную тетрадь на пружинке.
– Ничего-ничего, не переживай, скоро научишься врать. – Илья медленно стягивает домашние штаны, не забывая при этом лучезарно улыбаться. – Оденься потеплее. Сегодня часом не обойдемся. Устал зверь, размяться хочет.
– Я не прячусь, – повторяю я, надевая водолазку. – Всем нужно привыкнуть. И мне в первую очередь, – собираю волосы в хвост. – Мне иногда кажется, что тебя вообще нельзя ничем удивить. Весь такой радостный, позитивный, улыбаешься… бесишь, – высказываюсь, встречаясь взглядом.
– Тут мы с тобой солидарны, ты меня тоже бесишь, Янка. До чертиков выводишь. Своей правильностью. Молчаливостью. Запахом своим. Даже кожей мягкой и гладкой. А знаешь, откуда я это знаю? Пока ты спишь, я, как маньяк, плечи тебе глажу. Да так, чтобы не разбудить и не получить звездюлей.
– Это очень странно слышать от практически голого мужчины, блондин. Ты точно маньяк.
– Не забывай, что ты спишь с этим маньяком в одной постели. Дошутишься, злючка.
– И что будет? – провоцирую я.
– Да ничего. Не трону, сама придешь.
– Пф-ф-ф, – я протискиваюсь в дверной проем.
– Идите уже. Дайте выспаться! – Роман демонстративно хлопает приоткрытой дверью спальни.
– Ты уже и мальца довела. – Илья спускается по лестнице, практически наступая мне на пятки.
– Да вы меня оба раздражаете! Когда уже планку-то вам сорвет? – летит нам вдогонку со второго этажа.
– Заткнись, малец! Может, нам нравится вот так… да, Янка?
– Да, Илья.
Распахиваю дверь и выхожу на улицу, предусмотрительно отвернувшись. Раньше я думала, что все оборотни щеголяют обнаженными по поселку, оказалось, это любимое занятие блондина. Он несколько секунд стоит на пороге дома, шумно вбирая свежий воздух. С блаженным стоном:
– Хо-ро-шо, – зверь опускается на четыре лапы, приминая свежий снег.
Черная зависть и тоска – вот что я испытываю, глядя на то, как песочный волк безудержно носится по подмерзшим полям, поднимая мелкие жесткие снежинки в воздух, подгоняя меня. Зверь толкает в спину, упираясь покатым широким лбом в поясницу, прихватывает зубами кисти рук, тянул за рукав, бросает меня на некоторое время и срывается с места, скрываясь в темноте, убегает так далеко, что я не могу разобрать шагов, и возвращается, выпрыгивал словно из ниоткуда. Получив мощный толчок, по инерции сажусь на попу, зверь не останавливается на этом, бодает, придавливает лапой плечо и принимается вылизывать мое лицо.
– Отстань! – я закрываюсь ладонями. – Илья, отстань. – Злиться никак не выходит, и я хохочу в голос, уворачиваясь от «щенячьих» ласк. – Так нечестно, – перехватываю волка за морду. – Ты пользуешься моей беззащитностью. Ай, придет время, я тебе отомщу. – Язык проходит по губам и перемещается к щеке, шее, сбивая шапку. – Слезь, у меня спина промокла. – Волк не сдается, щекочет горячим языком шею, урчит, кажется, что-то пытается сказать. – Спина мокрая, Илья!
Волк отскакивает от меня, развернувшись мощным телом в сторону соснового бора. Замирает. Я напряженно вглядываюсь в темноту, следя за взглядом зверя… раскат грома, еще один.
– Это что, выстрелы? Там кто-то стреляет? – спрашиваю я.
Зверь отвечает рычанием, на попытку встать грубо толкает назад и скалится.
Тишина.
Протяжный вой.
И песчаный зверь срывается с места.
– Илья!
Вой повторяется. Надрывный. Продолжительный.
Удары сердца, суетливые шаги, рваное дыхание – все смешивается и мешает ориентироваться среди высоких сосен. Я мечусь от дерева к дереву, прислушиваюсь, всматриваясь в непроглядную темноту, и снова бегу. В горле печет от ледяного воздуха, что в панике хватаю ртом.
Рычание. Выстрел. Еще один, и снова тишина.
– Где же ты? – шепчу, придерживаясь за шершавый ствол. – Илья?! – не смею кричать.
Каждый шаг – это визгливый скрип снега, оглушающий хруст подмерзших ветвей. Вдох – свист огромных мехов, вбирающих с шумом воздух.
– О-о-о, – я судорожно выдыхаю. На противоположном краю поляны, сжавшись в комок, сидит обнаженная девушка.
Багряные пятна начинаются под моими ногами и заканчиваются грязно-алой лужей под голыми стопами. Как я могла их не заметить?
Мне хочется сорваться с места! Помочь!
– Эй, —я крадусь, обходя по кругу. – Эй, все хорошо? – Испуганный взгляд в мою сторону. Девушка дергается, но, увидев, трясется в молчаливых рыданиях. – Ты Леся, верно? – шепчу, прислушиваясь к каждому шороху. – Меня зовут Яна.
– Я знаю. – Поднявшись, волчица кидается ко мне. Под ее левой грудью кровавые следы, еще свежие потоки спускаются по ребрам, животу и заканчиваются на бедре. С силой вцепившись в мои руки, Леся озирается: – Охотники, – шепчет трясущимися губами. – Двое.
– Давай оденемся. – Сняв куртку, помогаю с рукавами. Не знаю, из страха или благодарности, волчица жмется ко мне, обнимая за руку. – Ты была одна? – Мы стоим, прислонившись к стволу дерева.
– Нет, с Митей. Они ждали нас на поляне. Видишь вышки? – Трясущаяся ладонь указывает на стволы деревьев. Сборные металлические конструкции поднимаются всего на пару метров и оборудованы подобием сидений. – Стреляли по мне. По самке, – шепчет, словно откровение. – Разве можно причинять вред самкам? – На меня смотрит ничего не понимающий ребенок.
– Я не знаю, Лесь. Что нам делать? – задаюсь вопросом. – У меня есть телефон, – вспоминаю, расстегивая карман куртки.
– Тихо. – Волчица ловит мою ладонь и прикладывает указательный палец к губам, округляя глаза.
Человеческие шаги приближаются. Слишком громкие для оборотня, обнаруживающие себя.
– Где она? – Мужской голос заставляет нас плотнее прижаться к друг другу и не дышать.
– Может, ты промахнулся?
– Нет! – Мужчины спорят вполголоса. – Я уверен, что попал в сердце. Вот здесь она лежала. – Двое мужчин в светлых камуфлированных костюмах стоят над местом, где недавно сидела волчица. – Смотри. Следы обуви.
– Маловаты для мужских, – комментирует второй, и мужчины замирают, стоя к друг другу спиной.
Сжав Лесю в объятиях, я переставляю ногу буквально на десять сантиметров назад, долго не решаясь перенести вес. Природа против нас. Ни дуновения ветерка, ни звука летящей птицы. Абсолютная тишина. Только грохот наших сердец.
Мы медленно отступаем, не сводя взгляда с охотников, углубляясь в хвойный лес.
Лесю трясет крупной дрожью страха в моих объятиях, а мое нутро печет от ненависти и злости. Я воскрешаю в памяти самые болезненные моменты своей жизни, желая подтолкнуть волчицу к обороту, представляю, как мои зубы вопьются и будут рвать плоть, но все тщетно.
К ненависти и злости прибавляется бессилие, полное ощущение слабости и беспомощности.
Мужчины дважды обходят поляну, и только сейчас я понимаю, что они сократили расстояние между нами. Они не могли не заметить следы. Даже я вижу две пары человеческих отпечатков ног, изредка окропленных алой кровью. А они охотники. Их учат читать следы.
– Леся, – шепчу я и задвигаю девочку за спину. – Ты сейчас уходишь. Одна. – Волчица дергается и трясет отрицательно головой. – Да, одна. В кармане телефон. Тебе нужно лишь позвонить, и нам помогут, но для этого нужно убежать. Ты сильнее и быстрее, ты справишься, а меня могут поймать. – Слово «подстрелить» застревает в горле. – И где-то тут Илья и твой волк. Они не бросят, но нам нужна помощь. – Девушка продолжает активно мотать головой. – Беги. Беги! – повторяю, не сводя взгляда с охотников. – Беги! – толкаю с силой в грудь. Леся не ожидает этого, теряет равновесие и скатывается в неглубокий овраг, безмолвно хватаясь пальцами за подмерзшую землю.
– Вон она, – слышу я за спиной. Я срываюсь с места и бегу дальше от места, где оставила Лесю. – Стой! – Окрик только подхлестывает меня. – Стой, волчица. – Щелчок затвора сковывает ноги. – Вот и умница. – Я медленно разворачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с абсолютной чернотой внутри направленного на меня ствола.
– Это не она. – Второй охотник в нескольких шагах и так же держит меня на прицеле.
– Какая нам разница, – отзывается с безразличием первый и упирается прикладом в плечо. – Смерть одной волчицы. Пожалуйста. – Мужчина кладет палец на курок и изображает выстрел: – Бах! – произносит с хрипотцой, но указательный палец так и замирает в воздухе.
– Я человек, – шепчу. – Вы выстрелите в человека.
– Имя? – спрашивает второй.
– Элеонора, – произношу первое, что всплывает в голове.
– Ошибка.
– Яна! – выкрикиваю. – Меня зовут Яна!
– А вот это правильный ответ. Все же ошибся с первой. Подстрелил не ту. Твоя подруга выжила?
– Нет, – отвечаю я, надеясь, что Лесю не станут искать.
– Не страшно. Вас, тварей, и так слишком много. – Дуло ружья перемещается за мое плечо и медленно за кем-то следит. – Хм, все же промахнулся, – разочарованно произносит охотник. Песчаный зверь приближается не торопясь, обходит меня. Все, что я вижу, – это темная кровь на светлой шкуре. Зверь низко рычит. Его походка неуверенная, словно он превозмогает боль.
И следующие секунды превращаются в бесконечность. Тело действует само, а происходящее кажется ненастоящим. Фильмом ужасов.
Я бросаюсь к зверю, закрывая своим телом, широко раскинув руки и не позволяя ему выйти из-за моей спины. Но разве я могу равняться силами со взрослым оборотнем? Волк отталкивается передними лапами, и я лечу в сторону. Не зверь и не человек – что-то ужасающее и беспощадное достигает первого охотника в два прыжка. Выстрелы один за другим, металл прошивает почти человеческое тело, покрытое редкой светлой шерстью. Озлобленный рев, брызги крови, визгливые человеческие крики. Руки с длинными темными когтями бороздят плоть, превращают ее в бесформенную грязно-красную кашу, смешивая останки со снегом и землей.
Тот, что стоит чуть дальше, не успевает даже вскинуть ружье, второй полузверь-получеловек появляется из ниоткуда, превращая охотника в изломанную куклу за долю секунды.