Черное небо, усыпанное мелкими звездами, идеальная гладь, кружащий голову свежий ледяной воздух и многие-многие километры без людей.
Свобода! Волчица радуется воле, и я вместе с ней. Давно забытое ощущение радости заполняет душу.
Песчаный зверь бежит рядом, бок о бок со мной, встревоженно вглядываясь во мрак, пока я ношусь кругами, наслаждаясь и отпуская тревоги.
– Мы можем остаться? – сразу же спрашивая, вернув человеческой облик.
– Уборка навоза уже не пугает?
– Нет, – я стряхиваю влагу с волос.
– Тогда остаемся. Завтра поедем на Хребет дьявола, надеюсь, склон еще на месте.
***
Гора оказывается и не горой вовсе, как я представляла, а большим оврагом. Пологим, но очень глубоким. Распахнув багажник, блондин извлекает кусок старого линолеума, и я наконец понимаю, откуда эти ровные приглаженные следы от вершины до самого низа.
– Нет-нет, – протестую я, в ужасе представляя, как мы несемся вниз.
– Я так и знал, мягкожопая трусиха. Для тебя припас кое-что другое, – играет в воздухе пальцами и жестом фокусника извлекает ледянку-ватрушку. – У соседей одолжил, ты с ней аккуратнее, не заляпай кровью.
– В кого ты такой… юморист?
– Ты хотела сказать «идиот»?
– Нет, не хотела, – не очень натурально отрицаю я.
– Хотела! – настаивает блондин, затаскивая меня, линолеум и ледянку на вершину.
– А почему гору называют Хребет дьявола?
– Сейчас узнаешь, – он ставит ледянку на склон и приглашает жестом сесть: – Дамы вперед. Держись крепко за ручки.
– Илья, – визжу я, ощутив руки на спине, – не толкай сильно! Пожалуйста!
– Не буду. Да и когда я тебе врал?! – ловит мой недоверчивый взгляд. Ладони мягко надавливают, я успеваю подумать: «Не обманул», и с визгом взлетаю в воздух, а потом еще, еще и еще. Не спуск, а стиральная доска. Вцепившись в ручки, молюсь богам, чтобы не свернуть шею и быстрее доехать вниз. Илья скатывается вслед за мной, громко хохоча и подбадривая криками.
– Идиот! – кричу я, как только понимаю, что глупая смерть на обледеневшем склоне отменяется. – Коваль, ты идиот! – С трудом поднимаюсь на онемевшие от страха ноги. – Могу заявить это открыто в твою улыбчивую идиотскую физиономию. – Все попытки нанести удар обидчику проваливаются одна за другой.
– Ну все-все, не дерись. Можно кататься с середины, если ты ссыкушка, – оборотень указывает на вторую накатанную дорожку.
– Да! Ссыкушка и дристушка, – я дергаю ледянку из его рук.
– Эй, завтра поедем на озеро, на коньках кататься, – кричит он мне в спину.
– Ха-ха, – я истерично смеюсь, представляя приключение.
***
Незаметно идут дни. Наша поездка действительно превращается в отпуск. Прекрасный двухнедельный отпуск. Прогулки, сон, еда, смех, пустые разговоры и никаких напоминаний о прошлом. Каждое утро замираю, спрашивая о планах на предстоящий день, ожидая услышать: «Мы возвращаемся», но этого не происходит.
– Твои родители действительно так любят карты?
– С чего ты взяла? – Илья шарит рукой в пустой тарелке в поисках чипсов. – Как хорошо, что у тебя осталось, – собирает крошки с моей футболки.
– У них чуть ли не через день важные партии.
– Святая простота, они так оставляют нас одних, – оглушает меня громким хохотом. – Внуков ждут, а мы не оправдываем надежды, фильм смотрим, дрянь едим, да еще и предохраняемся, – придирчиво осматривает мою грудь на наличие съестного. – Я скоро выработаю рефлекс заниматься сексом через день. И не надейся, сегодня не пропустим, не зря же родители где-то мерзнут по три-четыре часа, – он запускает ладони под мою футболку.
– Илья! – одергиваю я его. – Они вернулись!
– Да не может быть, что так рано. – Он поднимается и выглядывает, отдернув штору. – Скоро вернусь, – добавляет сухо.
Я подбегаю к окну: напротив дома Альфа вальяжно подпирает серебристый внедорожник, раскидывая носком ботинка снежные комки.
Вот и кончился наш отпуск.
Эпилог
Полтора года спустя
***
Мне, как и многим оборотням, привычен ночной образ жизни, и встать в шесть тридцать утра кажется невероятным подвигом. Жизнь в стае расслабила и превратила меня в разгильдяйку. Больше года я строила график сама, когда появлялось желание училась, а если пропадало, то ведь ничего страшного, если пропустить один денек и наверстать, например, завтра или послезавтра.
Я пообещала заехать за Ником и Лесей в семь пятнадцать, заверяя, что ни за что не опоздаю, а сейчас ношусь по дому, не зная, ставить чайник или принимать душ.
Вечером подготовила комплект вещей к первому учебному дню, но с утра его нет на месте. Открываю створки шкафа, перебирая вешалки, нервно притопываю пяткой.
Так вот же! Брюки и рубашка аккуратно развешаны на стуле.
Блондин с ленцой приоткрывает один глаз:
– Ян, иди ко мне.
– Нет времени, – фыркаю я.
– Не маши на меня рукой, малявка, – возмущается он хриплым ото сна голосом. – Ты что, в этом всю ночь спала рядом, а я не заметил?
Страсть к красивому нижнему белью я взрастила в себе до космических размеров.
– Не заметил, блондин. Я и так прошлась перед тобой, – дефилирую походкой от бедра, разворачиваюсь спиной и довольно наблюдаю, как округляются глаза. Комбинация хранит в себе секрет: со спины сверху донизу вдоль позвоночника красовалась кружевная вставка, обнажая меня и дразня Илью. – И подняла упавшую ручку, – немного наклоняюсь. – А ты…
– Ты без белья! – Блондин вскакивает с постели.
В доме мы одни, и на окнах появились шторы. Я позволяю себе ходить в самых откровенных нарядах.
– А теперь в белье, – натягиваю трусики и бегу вниз выключать чайник.
– Вернись, чертовка!
– Не могу, Илюш, время. Придется подождать до вечера, – разбавляю горячий чай водой из-под крана. Быстро жую бутерброд и запиваю. Телефон разрывается десятками сообщений, Леся волнуется, что я проспала.
– Я уже встала, одеваюсь, выхожу, – рапортую я и сбрасываю вызов.
– Врушка. – Блондин ловит меня за руку, сидя на кровати. – Я буду скучать, – нежно шепчет, уткнувшись лбом в живот. – По тебе, моя девочка, – накрывает ладонью мою левую грудь. – И по тебе, моя любимица, – сминает правую. – Буду скучать по вам обеим, – привстает и награждает их поцелуями. – Ну, и по тебе, сиськина хозяйка. Все, одевайся, и с глаз моих долой, пока я не передумал, – ложится обратно, повернувшись спиной.
Долой так долой. Беру вещи и спускаюсь переодеваться на первый этаж.
Конфликт с Еленой не исчерпал себя. Не знаю, что произошло после нашего отъезда, но, по слухам, Елена с Максом покинули долину на следующий день. Больше я не сталкивалась с прямым негативом в стае, да, слышала, как за спиной обсуждают моего отца и строят предположения обо мне, но и эти сплетни Илья пресекал в грубой форме.
Спустя полгода от оборота Илья разрешил мне сесть за руль, торжественно вручил ключи от автомобиля, сказав, что про мотоцикл я могу со спокойной совестью забыть. И я забыла.
Несусь к особняку Альфы, поднимая клубы пыли.
– Семь минут. – Проснувшись, Леся с заднего сиденья тыкает экраном телефона в лицо.
– Не зуди, успеем. – Ник награждает волчицу насмешливым взглядом, приспуская на носу солнцезащитные очки. – Девочки, договариваемся на берегу. Со мной рядом не тереться, и вы мои сестры.
– Пешком пойдешь, брат, – фыркаю я в ответ. – Сбавь обороты, Казанова. Мы едем учиться.
– Смеешься, я их только набираю, – произносит оборотень, вызывая улыбку.
Не дожидаясь, пока мы соберемся, припарковавшись на стоянке университета, Ник хватается за дверную ручку и напоминает:
– Мальчики налево, девочки направо, – поразмыслив, добавляет: – После пар встречаемся у машины.
Леся звонко хохочет:
– Казанова испугался общественного транспорта. Ян, ты скоро?
– Да-да, помада поплыла, – я собираю платочком алые разводы.
– А куда это мы так размалевались? Еще час назад личико было чистым.
– Илья! – я удивленно таращусь, приоткрыв рот. Оборотень повисает на открытой двери. – Лесь, иди. Яна задержится.
– Ты что тут делаешь? – восклицаю я.
Парочка парней, вытянув шеи, наблюдает за нами.
– Соскучился и подумал, а на черта тебе образование? Женщине вообще достаточно только читать и писать, ну и считать, чтоб в магазине не обманули. – Забрав платок из рук, с силой стирает помаду с моих губ. – Пересядь. – Я перелезаю на пассажирское сиденье. Илья хлопает дверью и заводит мотор.
– Не сходи с ума, у меня лекция через пятнадцать минут, – я бормочу.
– Леся предупредит, что ты опоздаешь.
– Куда мы едем?
– Исполнять мои утренние хотелки.
– Не смешно!
– А я презервативы не захватил. Ян, кажется, я созрел для волчонка. Родим маленького Коваля, – паркуется за каким-то зданием на территории университета. – Иди ко мне, – надавливает на рычаг. Сиденье отъезжает назад.
– Блондин, твои шутки вышли за грань разумного. – Я не двигаюсь с места. – Думаешь, не понимаю, к чему ты ведешь? Признай, привык, что мы все время вместе.
– Крохотные ножки, пухленькие щечки… м-м-м?
– Второго Коваля в доме я не вынесу! А если смотреть на вас с отцом, вы и самостоятельно справляетесь с размножением.
– Не обязательно Коваля. – Илья полностью игнорирует мои слова, настаивая на своем. – Родим маленькую зеленоглазую злючку. Я буду любить ее и баловать.
– Меня люби и балуй.
– Так я и хочу, а ты не даешь. Прямо сейчас готов любить тебя, а потом побалую, заедем в торговый центр, выберем что-нибудь красивенькое, – не сдается блондин.
– Нет слов. Хотя нет, одно есть. Эгоист!
– Может быть, совсем немного жадина. Ян, я не вынесу пять лет.
– Почему пять? Семь, а возможно, и больше. Смотря какую специализацию мы выберем.
Зачем я это сказала? Кто меня тянул за язык?
– Семь?! – Илья натурально ревет. По его телу пробегает дрожь, размывая человеческие очертания. Блондин тяжело дышит, блуждая взглядом по мне, и совсем выбивает из колеи, расхохотавшись. Смеется долго, стирая слезы тыльной стороной ладоней. – Как же я влип. Нет, я понимал, что привязан к тебе, но чтобы настолько. Злючка, я люблю тебя до одури! До помутнения рассудка! Сдохну без тебя, если не увижу утром рядом с собой и не прикоснусь.