– Ты можешь остаться здесь. Я бы предпочел это; я уверен, что здесь безопасно.
Я забыла, как разговаривать. Позволит ли он мне остаться в его постели? Вместе с ним? Или на него найдет внезапный приступ благородства, и он настоит на том, что будет спать здесь, на диване? Это даст мне шанс осмотреть его комнату… и тогда у меня появится возможность, чтобы…
Я проглотила ком в горле, лицо вспыхнуло. Сколько бы Элла мне не показывала различные инструменты соблазнения – мимолетные прикосновения и многозначительные взгляды, – я так и не могла их понять и собрать все воедино, чтобы применить на Бастиане. Прийти сюда ночью и сесть на диван возле с его спящей фигурой. Соблазнительным голосом прошептать его имя. Провести ладонью по его щеке… Как же это нелепо. Просто смешно. Слишком много всего и в то же время – чего-то не хватает.
Но мне так хотелось, растянувшись по всей длине его тела, поглощать собой каждый его мускул, впитывать его тепло, позволять его рукам скользить по моей спине, а моим рукам – перебирать его волосы.
Черт. Я хотела этого.
Не только для того, чтобы получить информацию. А ради ощущения его рядом со мной – ради этой восхитительной роскоши, такой же опьяняющей, как и дорогой бренди из его графина.
И это было опасно. Настолько далеко от безопасности, насколько только возможно.
Мне не хватало пространства, не хватало воздуха. Нужно увести себя, одурманенную бренди и Бастианом, подальше от этих серебристых глаз, которые слишком пристально на меня смотрят.
И еще мне нужно убрать подальше от него записку, которую я скопировала. Жесткая и сложенная бумага напоминала о себе, упираясь мне в стопу. Из-за эльфийской моды на отсутствие одежды, туфли были единственным местом, где можно было что-то спрятать.
– Кэт, ты…?
– Я не могу здесь остаться, – я рассмеялась, как будто бы сама мысль об этом была нелепа. – Это слишком непристойно. То, что я просидела здесь целый день, – уже плохо, но, по крайней мере, мы можем сослаться на… на… – Я не могла себя заставить сказать вслух об убийстве Лары.
Которое я использовала, чтобы проникнуть в его покои и собирать информацию. Удобно. Очень удобно.
С тяжестью внутри я направилась к дверям, стягивая его пальто с плеч.
– Я провожу тебя, – он возник рядом со мной, натягивая пальто обратно.
Зная его – а в моем случае даже совсем чуть-чуть, – я понимала, что возражать бесполезно.
Я шла молча. В коридорах было так же зловеще тихо, как и раньше, но все свечи и светильники были зажжены, отчего дворец изнутри просто пылал.
Бастиан не пытался взять меня за руку, как делал до этого, но шел достаточно близко, чтобы его рука постоянно касалась моей. Словно напоминая о том, что я не одна, даже когда посмертный взгляд Лары вновь возник в моем сознании. На этот раз укор в них был обращен ко мне.
Ты использовала мою смерть.
Ты использовала меня, чтобы получить от него информацию.
Ты хочешь использовать меня, чтобы сблизиться с ним, чтобы обвиться вокруг него и отдаться ему.
Я не могла лгать. Мне хотелось отвлечься еще больше, чем раньше. Если бы я задержалась в тех комнатах еще хоть на секунду, то, возможно, набросилась бы на Бастиана. Не ради работы, а ради своего онемевшего, бесчувственного тела, с которым я бы позволила ему делать все, что он только бы пожелал. Потом я бы выпила остатки его бренди и поблагодарила богов за забвение.
Однако я не была уверена, что заслуживала отвлечения. И я хотела знать…
Я проглотила подступивший к горлу комок.
– Она…?
– Здесь неподалеку есть покойницкая. Я проследил, чтобы к ней отнеслись с уважением. Ваша королева пообещала, что оплатит пышные похороны.
Слово «похороны» нависло надо мной, холодное и легкое, будто саван. Окончательное. Определенное. Точка в конце пути Лары.
В глазах вновь скопилась тяжесть, коридор размыло.
Когда мы добрались до моего номера, Бастиан настоял на том, чтобы проверить комнаты. У меня не было сил спорить. Он проверил шкафы, ванную, под кроватью, за шторами. Немного постояв у розового куста, Бастиан задернул шторы и принялся зажигать все свечи и лампы.
Я наблюдала за этим всем, прислонившись к дверному косяку спальни.
– Все чисто, – объявил он наконец. Он ничего не сказал о слезах на моих щеках, но его взгляд проследил за их следами, и брови нахмурились. Он достал из кармана носовой платок. Через несколько секунд Бастиан вложил его в мою руку и отступил назад.
– Доброй ночи, Кэт. Спи спокойно. Пусть сны не тревожат тебя.
Глава 30
Быть может, мое подсознание решило повиноваться его указаниям, но в ту ночь мне ничего не снилось.
Впрочем, мое облегчение длилось недолго. На следующий день во дворце было необычно тихо. Пока я спускалась в гостиную, куда королева созвала всех своих придворных дам, все замолкали, как только я проходила мимо. Даже слуги отрывались от своей работы и удивленно смотрели мне вслед.
В гостиной я обнаружила, что все придворные дамы, собравшиеся вокруг королевы, были облачены в траурные одежды. От этого, когда они повернулись и посмотрели на меня, их лица казались еще бледнее. Королева усадила меня рядом с собой – впервые с тех пор, как я сюда приехала, – и распорядилась принести мне бренди и пирог, несмотря на то, что было только утро. Я не отказалась ни от того, ни от другого.
Сахар и алкоголь. Это все, что мне сейчас нужно.
Королева взяла меня за руку и, расспрашивая о вчерашнем дне и моем «испытании», смотрела на меня даже как будто бы с сочувствием. Остальные столпились вокруг и изумленно слушали. Их любопытные взгляды, как мухи на дерьмо, устремлялись к любым сплетням, но теперь под покорно сложенными руками скрывалось еще кое-что…
Страх.
Лара была убита. Но мы ничего не знали ни о преступнике, ни о его мотивах. Это мог быть любой из них или – из нас.
Двор был не просто увлекательной игрой – в нем таилось полно опасностей. Нахождение здесь стоило Ларе жизни, хотя она и была одной из любимец королевы, а Лэнгдон – ее могущественным покровителем. Разве у меня есть шансы здесь выжить? У меня нет союзников. Я не знаю правил и не умею играть.
«Знание – сила», – как давным-давно говорил какой-то философ. Поэтому я поделилась с ними своими знаниями – во всяком случае, всем, чем можно было поделиться. Я ничего не сказала про кулон, который Лара сжимала в руке. Если мои воспоминания могли спасти кого-то из них от той же участи, то стоило вновь пережить этот страх.
Следующие несколько дней мир продолжал оставаться странным. Все мероприятия были отменены. Дворцовая стража установила в девять вечера комендантский час, несмотря на то, что Лару убили посреди дня. Возможно, Бастиан был прав насчет их глупости. А может, они просто хотели успокоить нас, хоть что-то предприняв.
Все относились ко мне с разной степенью сочувствия, подозрительности или любопытства, и, куда бы я ни пошла, то везде оставляла за собой эту настороженную тишину. Только Элла вела себя более-менее как обычно, хотя ее щеки были бледными. Когда она согласилась показать мне, как взламывать замки, то обняла меня крепче, чем обычно.
Бастиана я не видела.
Зато появился проблеск в виде хороших новостей от Мораг. И хотя из-за усиленной охраны дворца письмо задержалось, я была рада узнать, что наконец-то в учетных книгах наводится порядок. Мораг отправила судебному приставу больше денег, а Хорвич начал потихоньку ремонтировать поместье.
Королева держала нас, придворных дам, рядом с собой. Мы принимали пищу вместе с ней. Мы посещали ее в ванной. Тем временем у нее внезапно появился интерес к серии любовных романов, переведенных с франкского.
Разумеется, как только об этом стало известно, произведения писательницы мадам Сержан стали повальным увлечением. Нам всем подарили экземпляры и приказали читать, чтобы мы могли обсуждать их, развлекая Ее Величество.
– У нас будет книжный клуб, – объявила она с сияющими глазами, вручая мне книгу, перевязанную пышной черной лентой. В конце концов, у нас все еще был траур.
Не успела я отвернуться, как королева прикоснулась к моей руке и наклонилась ближе.
– Кэтрин, – она погладила меня по щеке, и я с трудом скрыла шок от нежности этого жеста. – Ты выглядишь усталой. Надеюсь, это отвлечет тебя. Иди, читай, наслаждайся. Memento mori. Получай удовольствие, пока можешь.
Однако ее хорошее настроение не продлилось долго. К обеду она сорвалась на Эллу, отобрала у леди Понсонби чайник и сама себе налила чай, а девочке-служанке велела скрыться с глаз долой. Наконец, мы все оказались уволены.
Не могу сказать, что я очень расстроилась. Все-таки целую неделю мы сидели взаперти и ничего не нарушало однообразие нашего общества.
С новой книгой в руках я поспешила в свои комнаты, взяла переписанную записку Бастиана и направилась в сад. Капризы королевы и комендантский час совсем все никак не давали мне проверить точку сброса, да и Кавендиш никак не отреагировал на мое сообщение о том, что у меня есть новости. Без особых указаний я не хотела искать в точке сброса посылку или записку, но мне самой было интересно, совпадает ли чертеж. Это сделало бы мои сведения более ценными для Кавендиша.
Должна ли я вообще передавать ему эту информацию, я старалась не задумываться. После того, как Бастиан так заботился обо мне в день убийства Лары, все стало сложнее.
Оказавшись в солнечных лучах, я сделала самый глубокий вдох за всю неделю. У него был привкус сырой земли и растущей зелени. Свежей мяты и розмарина. Пикантного тимьяна и шалфея. Древесного, терпкого аромата кедра, который напомнил мне об одолженном пальто, все еще висевшему у меня в покоях.
Кругом пели птицы, а по стволам деревьев шныряли белки – их рыжий мех был почти такого же цвета, как и мои волосы. Идя по травянистым дорожкам, я мечтала снять обувь и пройтись босиком, как обычно делала в своем поместье. Но я бы не сделала этого, даже если бы была уверена, что сейчас вокруг никого нет.