Я сжала челюсть, не в силах ответить.
Его пальцы распластались на моем животе, и он прислонился ко мне головой.
– Секс – это как хорошая еда или питье: мы нуждаемся в нем, и им можно делиться с тем, кого, черт возьми, ты хочешь.
Ему легко говорить, ведь он может делать все, что пожелает. Он был хозяином положения. Сначала он доводит меня до такого состояния, а потом, когда увидит меня в следующий раз, сделает вид, что ничего не было.
Чертовски просто.
У него были все карты в игре и все фигуры на шахматной доске, а у меня не было ничего. Я всего лишь пыталась выжить при дворе, противостоя не только Бастиану, но и другим силам в этих мутных водах.
Мои руки сжались в кулаки.
– Почему тебя это волнует, Бастиан? Для чего ты меня изучаешь? Зачем?
С низким гулом, похожим на рычание, он развернул меня лицом к себе.
– Потому что ты живешь лишь наполовину. Ты постоянно начеку, сдерживаешься, и я не могу понять, почему. И уж точно не могу смириться с этим. – Обнажив зубы, он понизил голос. – И я не могу смириться с тем, что Лэнгдон помешал тебе съесть то чертово пирожное.
У меня перехватило дыхание, и я бы отшатнулась, если бы он не держал меня за плечи.
– Именно такие люди, как он, установили правила, которые держат тебя в узде, требуя, чтобы ты сложила руки и вежливо улыбалась, разве нет? Именно такие голоса, как его, ты слышишь, когда стоишь там, разрываясь между тем, какой, по мнению твоей страны, должна быть леди, и стремлением получить удовольствие, которого жаждет твое тело.
Я прижала руку к груди. Прямое попадание.
– Если ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, Кэт, то хорошо. – Он покачал головой, нахмурившись так же глубоко, как и его тени. – Дело не в том, что я хочу поиметь тебя. Дело в том, чтобы ты делала то, что хочешь, а не следовала правилам, которые навязал тебе кто-то другой якобы для твоего блага. – Бастиан наклонился ближе, смотря на меня так пристально, что я не могла отвести взгляд. – Никто не имеет права решать, с кем ты должна делить свое тело и что ты должна с ним делать. Никто. Поэтому я спрошу тебя еще раз: ты хочешь этих вещей из книги?
Мое тело изнывало от желания, и даже разум подсказывал, что я могу сказать «да», потому что это нужно для моей работы – просто часть миссии. Всего лишь способ сблизиться с ним.
Я почти согласилась.
Его брови поднялись, словно подсказывая.
– Добрый день? Все в порядке?
Мужской голос развеял чары, которые заставили меня всерьез задуматься об ответе – чары, которые заставили меня поверить в то, что у меня есть выбор.
За пределами теней Бастиана существовал мир. С осуждением и жестокостью. И то и другое опасно для женщины.
– Покажись, или я позову стражу!
Бастиан выдохнул, и тени рассеялись.
В нескольких футах от него стоял изумленный Вебстер и еще один садовник.
Вебстер замахнулся лопатой, словно собирался ею шарахнуть Бастиана так, чтоб тот забыл, как его звали.
Что плохо бы закончилось для Вебстера.
– Разговор между друзьями, – я постаралась убедительно улыбнуться, но голос предательски дрогнул.
Бастиан даже не взглянул на него и подошел ближе.
– Разве смерть Лары не напомнила тебе, насколько чертовски коротка жизнь? – в его голосе сквозила сдержанная ярость. – Слишком коротка, чтобы отказывать себе. Слишком коротка, чтобы запирать себя в чужих правилах. – Бастиан убрал руки с моих плеч. – Подумай об этом в следующий раз, когда кто-то предложит тебе пирожное. Пирожное создано, чтобы его съели. Так же, как и жизнь – чтобы ею насладились.
С этими словами он развернулся и зашагал прочь; тени последовали за ним. Вебстер смотрел ему вслед, не опуская лопату. Я сглотнула, словно это могло подавить тяжесть в груди.
– Я подумал, что после ужасных новостей о леди… – Вебстер покачал головой. – Я боялся, что это еще одно нападение. Вы уверены, что с вами все в порядке?
Яркая улыбка, спина прямая.
– Конечно. Но я благодарна, что вы присматриваете за нами. И… говоря о другом, я благодарна за ваш подарок. – С тех пор, как пришли розы, я так и не видела Вебстера. – Большое спасибо. Они прекрасны.
Он покраснел и поклонился, а затем стал спрашивать, все ли у меня в порядке и чувствую ли я себя в безопасности после случая с Ларой. Даже когда я отвечала, мой взгляд предательски проскользил мимо него в сторону удаляющегося Бастиан.
Он шел в окружении теней – воплощение природной силы или магии, или еще чего-то столь же могущественного. И если я не буду осторожна, то утону в его водовороте.
Глава 31
В день похорон Лары небо заволокло тучами, от чего лица всех собравшихся выглядели бледными. Даже те, у кого кожа была темнее, чем у меня, казались пепельными, словно сегодня мир выцвел. Серые камни вокруг нас тоже не добавляли цвета – десятки гранитных памятников тем, кто на протяжении столетий умирал по милости короля или королевы. Кладбище располагалось рядом со священным пространством дворца – мертвое каменное напоминание о другой стороне жизни, окруженное дубовой рощей, зарослями тиса и бузины.
Стража не нашла больше никаких улик, однако пару дней назад они все-таки появились у меня на пороге и забрали кулон.
Его владельцем мог оказаться кто угодно среди этих придворных в торжественных черных шелках.
Оттек на носу Лэнгдона прошел, и он стоял с нахмуренными бровями, поджав челюсть, – как и остальные джентльмены. Никто бы даже и не подумал, что у него с Ларой была связь. Хотя, очевидно, стража была в курсе, но ради Лары продолжала держать это в тайне.
Лэнгдон сразу же пришел мне в голову как подозреваемый. В глазах Лары застыла боль от предательства, да и чтобы задушить ее, убийце нужно было подойти достаточно близко. Вполне вероятно, что это мог быть он.
Рядом с королевой стоял Кавендиш и наблюдал за друидом, который проводил обряд над ее могилой. Лицо главы шпионов ничего не выражало. Действительно ли он обращал внимание на происходящее или его мысли были заняты своей сетью шпионов? Два дня назад он наконец вызвал меня к себе, и я передала ему переписанную записку Бастиана. Его похвала все еще отзывалась во мне – странная уверенность после того, как Бастиан вывел меня из равновесия в саду.
Сам эльф стоял в нескольких шагах от королевы, а рядом с ним – Ашер: из женихов он был ближе всех к Ее Величеству. Похоже, в день убийства Бастиан показал себя с хорошей стороны, что стало дополнительным очком в копилку Сумрака.
Черт возьми, я ума не приложу, как быть с Бастианом и его отношением ко мне. Я знала, что должна быть благодарна. Было бы разумно принимать его знаки внимания и использовать их, чтобы стать с ним ближе.
Однако…
Не все было так просто. И, возможно, не так уж и разумно.
При людях он вел себя совершенно неприлично, отчего было больше вреда, чем пользы. Хуже того, он делал так, что это я выглядела неприличной. Чтобы выполнять свою работу, мне нужно сохранить контроль. Мне нужно быть готовой в любую минуту, обнаружив в нем слабость воспользоваться ею. Но вместо этого, когда он прижимался ко мне с силой или касался меня так, как он это делал, я сама становилась воплощением слабости.
А слабость была опасна.
Может, поэтому кто-то охотился за Ларой? Использовал ее в качестве слабости, чтобы заманить его…
Я думал, это была ты.
Я сжала кулаки. Это признание – его собственный момент слабости, маленькая уязвимая щелка в его броне.
Быть может, Бастиан так отчаянно стремился прочесать весь дворец до последней комнаты, чтобы… Зачем? Чтобы отомстить за смерть Лары? Не уверена, но по тому, как он вел себя в тот день, он явно изображал из себя защитника.
Друид окропил гроб лунной водой и положил на него ветку тиса, после чего могильщики стали засыпать его землей. Я завороженно смотрела, как осыпается почва – рассыпчатая и темная. Мне казалось, что она падает на меня, что это я нахожусь на дне ямы, и земля медленно раздавливает меня своим весом.
Темно. Холодно. Влажно. Промокшая насквозь ночная рубашка…
Открыв глаза, я обнаружила, что дышу быстро и поверхностно, по коже бегут мурашки, а сердце словно пытается вырваться из груди.
Могила была закопана – обряд завершен. Половина скорбящих уже ушла. Как долго я стояла здесь?
Опять эти полувоспоминания. Хотя на самом деле, даже не «полу». Это были всего лишь осколки, с которыми я не знала, как быть. Тошнота подступила к горлу, на коже выступил холодный пот. И я не могла сказать, вызвали ли такую реакцию отрывки, которые я помнила, или зияющие пробелы между ними.
Те немногие, что остались, расходились по двое и по трое, а я стояла и ждала, когда мой пульс успокоится.
Я ее первая нашла, я и должна уйти отсюда последней. Так будет правильно.
– Прости, что не пришла на несколько минут раньше. – Но было бы этого достаточно, чтобы спасти ее? Увидела бы я убийцу? Или я бы просто стала его следующей жертвой?
Я была уверена, что убийца – мужчина: кажется, чтобы побороть Лару и задушить ее голыми руками, нужна была мужская сила. Стража подтвердила, что у нее на шее были следы от пальцев.
Теребя ворот платья, я проглотила ком в горле.
– И мне жаль, что кто-то это сделал с тобой.
Ответа не последовало. Разумеется, я и не ожидала ничего услышать, но почему-то еще долго простояла там. Возможно, это было просто чувство вины, и что-то во мне решило, что я смогу искупить ее, неся караул у могилы Лары.
Теперь кулон у стражей. Он выведет их на убийцу. Если бы я сама не провела последние лет десять, скрываясь от правосудия, то настаивала бы на том, чтобы петля поскорее затянулась на шее убийцы.
Наконец я развернулась, и решительно зашагала через кладбище с улыбкой на лице.
– Неужели это моя любимая племянница?
Умерла решимость. Умерла улыбка. Умерла внутри я.
Я замерла, не в силах пошевелиться, когда увидела перед собой