его. Рыжие волосы – чуть светлее, чем у меня. Глаза цвета льда, глубокой зимой сковавшего озеро в нашем родовом поместье. Высокий – ну, выше меня, – но не такой высокий, как я помнила. Может, я просто привыкла задирать голову, разговаривая с Бастианом. А может, в моей памяти он просто стал крупнее спустя все эти годы, что я его не видела.
– Да ну? – развел он руками. – Разве ты не хочешь поздороваться со своим дядюшкой?
Нацепив на лицо улыбку, я поклонилась – движения стали резкими, словно я была марионеткой, которую кто-то дергал за ниточки.
– Дядя Руфус. Рада вас видеть, – мои слова были так же пусты, как и желудок, который угрожал извергнуть мой завтрак обратно.
– Вот так, – растягивая слова, сказал он и одобрительно кивнул. – Мой друг Лэнгдон сообщил, что ты здесь – при дворе. И когда я сказал камергеру, что являюсь твоим дядей, он с радостью впустил меня. Кстати, очень символично, что я столкнулся с тобой на кладбище.
Я улыбнулась, хотя ничего и не понимала. Покопавшись в памяти, я не нашла ни одной причины, почему кладбище – это символично.
Его брови взлетели вверх – предупреждение:
– Но полагаю, что и двор с саблезубыми кошками тоже бы подошел.
Скулы свело, а мир кружился, словно весь алкоголь, который я выпила прошлой ночью, решил ударить мне в голову с новой силой. Фантома. Милая малышка. Мой первый саблезубый котенок.
Мне было пятнадцать, когда мама и папа подарили ее мне, и я была так счастлива. Я обучила ее различным трюкам, используя франкский язык, поскольку до этого вместе с тетей провела там все лето. Белый мех, персиковый нос и прозрачно-серые глаза – вот почему я назвала ее именно так. Она была умная. Очень умная.
Когда дядя Руфус обнаружил, что мы с Эвис играем с Фантомой, а на его команды она не реагирует, он не смог с этим смириться. Его лицо становилось все краснее и краснее, и поначалу это даже забавляло нас. Поначалу.
Но потом его движения стали резкими. Безумно выпучив глаза, он, брызжа слюной, снова и снова выкрикивал ей команды на альбионском языке, хотя я просила его говорить на франкском. Но он не слушал. Да и зачем ему было слушать пятнадцатилетнюю девчонку?
Он сказал:
– Не поддающаяся дрессировке кошка опасна для всех. – И сомкнул руки на ее шее.
Секунды после этого исчезли из моей головы. Может, это и хорошо. После того дня Эвис стала вздрагивать, когда внезапно что-то хрустело, даже если это была всего лишь ветка в лесу. Ведь она-то помнила, и это не давало ей покоя.
Я помню только, что открыла глаза, и Фантома резко перестала двигаться. И уже больше никогда не двигалась.
Здесь и сейчас дядя Руфус продолжал что-то говорить, и мое тело инстинктивно кивало головой, смотрело на него и улыбалось, улыбалось, улыбалось.
Что он здесь делает? У него нет должности при дворе. Никто не говорил о нем с тех пор, как я приехала.
Мои губы двигались, слова вылетали сами собой: я спрашивала, как поживает он и его жена, словно это было счастливое воссоединение с семьей.
Счастливее некуда, черт возьми.
По моей спине струился пот, а пальцы ног судорожно сжались в туфлях. Так мое тело пыталось справиться с шоком от встречи с этим человеком.
Но с другой стороны, стоит ли мне удивляться тому, что он был при дворе? У него всегда были грандиозные планы касаемо нашей семьи: именно поэтому он вместе с папой устроил брак Эвис с одним из наследников Вильерса.
– Что ж, больше не задерживаю тебя, – он широко улыбнулся, глядя на меня сверху вниз. – Уверен, что такое красивое платье нужно тебе не только для поминок. Слышал, ты теперь придворная дама. – Его улыбка стала еще шире – слишком широкая, слишком ослепительная, слишком много зубов обнажены. – Ты только посмотри на себя, моя маленькая умная племянница. У тебя получилось завести новых друзей в таких высоких кругах. – Дядя Руфус отступил назад, освобождая мне путь. – Скоро увидимся.
Поклонившись, я что-то вежливо сказала. Я даже не расслышала, что именно, из-за ревущего сердцебиения, которое с болью отдавалось у меня в ушах и давило грудь.
Один шаг. Два шага. Три. К выходу из кладбища я шла в обычном темпе, но только лишь завернув за живую изгородь, бросилась бежать.
Я не видела, куда бегу. Мне нужно было просто бежать. Бежать как можно дальше…
Вдруг я наткнулась на что-то твердое: что-то схватило меня за руки и не позволило упасть. «Здесь кто-то есть» – в моей голове наконец прозвучала связанная мысль.
Подняв глаза, я обнаружила, что на меня смотрят серебристые глаза. Взгляд хмурый. Значит, они чем-то недовольны. Злятся. Это опасно.
– Кэт? – донеслось до меня сквозь туман. Голос Бастиана.
Я неслась из рощи ко дворцу. Ни одной леди не полагается вести себя так. Теперь я стояла здесь и смотрела на него, дыша слишком быстро, не в силах говорить.
Его взгляд блуждал по моему лицу, заглядывая то в один глаз, то в другой. Он нахмурился еще сильнее, но не от злости, совсем нет, – скорее от замешательства.
Тени легкой дымкой окутали нас, становясь все гуще, пока наконец я не смогла разглядеть ничего, кроме очертаний Бастиана в тусклом свете, еле пробивавшемся сквозь эту пелену. Значит, больше никто не увидит моих эмоций.
Леди не должна выражать свои эмоции. Покорная, исполнительная, тихая. Спокойная, невозмутимая, сдержанная.
– Что случилось, Кэт? Кто тебя напугал?
Я была слишком сосредоточена на том, чтобы успокоить свое дыхание, чтобы что-то ответить. Да и что, черт возьми, я могла сказать? Я ничего не могу рассказать. Это бы только разозлило дядю Руфуса.
– Спокойно, спокойно. Дыши. Вот так, – большими пальцами Бастиан медленно помассировал мне плечи. – Снова Лэнгдон? – Он посмотрел мимо меня. – Ты хочешь, чтобы он умер или просто был напуган так, чтобы до конца жизни провалялся в бреду? – тон его голоса был еще более мрачным, чем его тени.
Умер? Разумеется, он это не серьезно. Он шутит. Просто чтобы привести меня в чувства.
Однако в его голосе не было ни намека на шутливый тон, и вспоминая, как он смотрел на Лэнгдона на пикнике…
Черт. Да, ему нужно сказать, что Лэнгдон тут не при чем. Бастиан вполне может убить его из-за меня, так что нужно пресечь это на корню.
Я покачала головой.
– Нет. Это не он. Я не… Я в порядке, – чтобы показать это, я сглотнула и сделала шаг назад, освободившись от его рук. Но теперь я осталась без опоры, в воздухе вокруг меня возникла пустота, которую я хотела заполнить, обняв себя. Но это было недопустимо для леди. Как и стоять здесь среди теней Бастиана.
Он поджал губы.
– Кэт, я могу…
– Я в порядке. Я просто вспомнила, что мне нужно вернуться в свои комнаты. Спасибо.
По крайней мере, теневой покров не позволил никому увидеть, как я теряю контроль над собой, и дал мне время прийти в себя.
Со вздохом он отозвал свои тени.
Без них стало слишком светло, хотя было пасмурно. К счастью, вокруг никого не было видно. Боги милостивые, надеюсь, этого никто не видел. Поправившись и выпрямив спину, я пошла прочь. Мои кулаки сжались так сильно, что заныли костяшки пальцев.
Скоро увидимся. Так сказал Руфус. Он был в этом уверен.
Он придет вновь.
Глава 32
Хотя в другой части дворца продолжались поминки, я предпочла скрываться в своих комнатах, пока не буду уверена, что смогу вести себя подобающе. К тому времени, как сердцебиение пришло в норму, у меня не осталось сил встречаться с людьми. Вместо этого я лежала на диване и пила бренди из бутылки, которую королева послала мне на следующий день после убийства Лары.
Элла, не заметив меня на поминках, пришла ко мне и заявила, что я не должна «валяться, как умирающий тюлень, и в одиночестве напиваться до беспамятства». Затем она плюхнулась в кресло напротив меня.
– Ладно, – вздохнула я. – Я поделюсь. – Она взяла протянутое мной бренди и от души налила себе в бокал. Затем, посмотрев на бутылку, она принесла и мне бокал, отказываясь наливать больше.
– Зануда, – проворчала я, хотя меня уже начинало мутить, а бутылка каким-то образом оказалась наполовину пуста.
– Я пытаюсь спасти то, чего добилась таким тяжелым трудом, – она усмехнулась и подняла свой бокал в мою сторону. – От большого количества алкоголя у тебя испортится цвет лица, а глаза покраснеют. Кстати, об этом, – она достала откуда-то из одежды небольшой кобальтово-синий пузырек и бросила его мне.
Он ударился о мягкую спинку дивана. Я даже не успела поймать его.
– Как я и думала. Ты слишком долго лежишь здесь на пару с бутылкой. – Она приподняла одну бровь. – Это глазные капли. Они помогут справиться с сильной усталостью.
– С какой усталостью?
Она наклонила голову, спрашивая, действительно ли мы собираемся играть в эту игру.
Возможно, я чувствовала себя в игривом расположении духа, потому что просто повторила:
– С какой усталость?
– Дорогая моя, у тебя все на лице написано. Ты почти не спала с тех пор, как Лара… Ну, ты поняла. И я знаю, что это не потому, что ты слишком занята, развлекаясь в постели кое с кем из Сумеречного Двора.
Я фыркнула.
– Обидно, что ты считаешь меня такой предсказуемой.
– Ты пережила травмирующий опыт. Если отделаешься несколькими бессонными ночами, считай, тебе крупно повезло. – Она прищурила глаза, скривив рот. – Хотя смею предположить, у тебя такое не в первые.
Я уткнулась в свой бокал, не в силах справиться с тяжестью ее предположения. Особенно когда оно оказалось верным.
Смерть Фантомы была невыносимой, хуже, чем все вместе взятое, что сделал папа. Ведь он только угрожал и запугивал, в то время как его брат… был человеком действия.
Но я не могла избавиться от ощущения, что это не все. В пустоте между моими воспоминаниями должно таиться что-то еще. Недостающий осколок.
Я не хотела знать, что там было, поэтому залпом опрокинула свой бокал, едва ощутив огонь, лизнувший горло, и бросила умоляющий взгляд на Эллу.