не смогу дышать. Не тогда, когда мое тело так напряжено, так изнывает, так дрожит.
Бастиан отстранился, и тени вокруг нас опали, превратившись в спокойную рябь, как на поверхности озера в безветренный день.
– Хорошо. Хорошо.
Продолжая мять мою грудь и превращая меня в расплавленную лужу желания, он распахнул разрез платья, но остановился, увидев цепочку-подвязку.
– Необычный выбор. Мне очень нравится. Как будто ты моя, – Бастиан поцеловал меня – глубоко, осмысленно, не торопясь, отчего у меня под веками засияли звезды. Наконец оторвавшись от меня, он сел на корточки и принялся рассматривать мои голые бедра и мое лоно.
Под его тщательным осмотром я ерзала, кусая губу. Никто никогда не смотрел на меня так.
Такой откровенный и в то же время тяжелый взгляд – даже без оков на запястьях его вес обездвижил бы меня. Парень с кошачьего двора в родовом поместье не медлил – не было времени, в любой момент кто-нибудь мог зайти. А этот засранец, за которым я замужем, всегда неуклюже возился в темноте, думая только о своем члене и куда бы его пристроить.
Высоко вздымая грудь, Бастиан покачал головой.
– Черт возьми, Кэтрин. – Он положил руки мне на колени и провел ими вверх по бедрам, раздвигая ноги. – Неужели каждый дюйм твоей плоти – это совершенство? – Он поцеловал внутреннюю поверхность одного бедра, затем второго, словно не мог решить, с какого из них ему начать. Тени, густые и темные, трепетали.
– Этим ты можешь размозжить кому-нибудь голову. – Эльф мельком взглянул на меня, сверкнув зубами. – Прошу заметить, я доброволец.
Я захихикала, но тут же захлебнулась своим смехом, когда Бастиан подтянул меня к краю дивана и широко раздвинул мне ноги.
Когда прохладный воздух коснулся моей ноющей киски, до меня дошло, что мы все еще в дворцовой библиотеке посреди белого дня.
– А что, если будет слишком громко?
– Непременно будет громко. – Кусая внутреннюю сторону бедра, он стал пробираться все выше и выше, лишая меня способности здраво мыслить. – Ты будешь громкой. Этим мы сейчас и займемся.
– Вдруг кто-то войдет? – Я вздрогнула, когда его дыхание овеяло мою влажную плоть. – Я не могу…
– Никто не зайдет. Дверь таинственным образом заклинило. – Бастиан приподнял бровь, просунул руки под моими коленями и раздвинул их до упора, раскрывая меня настолько, что я могла бы умереть, если бы кто-нибудь увидел. – Хотя, наверное, можно подглядеть в замочную скважину. Но я не думаю, что ты можешь упрекать кого-то за вуайеризм.
– Я не могу допустить, чтобы меня так видели, – в моем голосе звучала не просто легкая паника. – Я не могу…
– Этот диван не видно из замочной скважины. – Вытекшие из него тени образовали две руки, которыми он обхватил мои ноги, удерживая их на месте.
Я наблюдала за ними, завороженная тем, как их бесплотные пальцы впиваются в мою кожу и образуют ямочки, – точно так же, как и его пальцы из плоти. Невероятно.
От ощущения того, что мои ноги были раздвинуты до предела, напряжение внутри меня сжалось еще сильнее.
– Подожди, – сказала я, отвлекшись от его рук-теней, – ты проверил?
Он лишь загадочно улыбнулся, скользя своими обычными руками по моим бедрам, пока его большие пальцы не встретились с моими краями.
– Не припомню, чтобы в книге, которую ты читала, было столько разговоров.
Я извивалась, пока он щекотал и целовал мои раздвинутые ноги, все ближе и ближе подбираясь к тому, что мне было нужно.
– Зачем ты это делаешь? – спросила я, ведь он все еще был полностью одет и собирался сделать так, чтобы кончила только я, хотя минуту назад я чувствовала, как он и сам возбужден. Несмотря на завесу удовольствия, которая застлала мое сознание, какая-то часть моего разума, всегда помнящая об опасности, отметила это. – Что тебе от меня нужно?
– Зачем? – Он укусил меня, и я воскликнула от еще одного ощущения, наложившегося на все остальные. – Я же говорил тебе, Кэтрин. Это трагедия, когда в прекрасное пламя больше не подбрасывают дров и оно затухает настолько, что даже не знает, что оно пламя.
А затем он лизнул. Прямо в центре. Это было самое горячее и возвышающее, чем все, что я когда-либо знала.
Каждая мышца во мне была готова разорваться от напряжения, я выгнулась на подушках и позволила своему крику разнестись по пещеристым сводам библиотеки.
Он остановился, проведя языком всего лишь один раз, но этого хватило, чтобы пронзить меня насквозь, заставив дыхание участиться, а тело запульсировать в требовательном ритме, который может убить меня, если не найдет разрядки.
Бастиан прикусил губу и простонал.
– Звезды ясные, ты невероятна на вкус, – сказал он так тихо, что я едва расслышала его за стуком собственного сердца. – Что касается того, что я хочу от тебя… – Он провел большим пальцем по тому же пути, что и его язык, скользнув по моим складочкам и нащупав клитор, отчего я подавленно всхлипнула и подтянулась на своих оковах. – Прямо сейчас я хочу, чтобы ты кончила мне на лицо, чтобы остаток дня я ходил и думал о том, что это я тебя заставил выкрикивать мое имя, пока весь дворец будет гадать, у кого я вызвал такую бурю эмоций.
Мне пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем я смогла заговорить.
– Я знаю, ты лжешь…
Вновь дотронувшись до моей влажности, большим пальцем он начал водить вокруг моего входа. Мне показалось, что он прав и я действительно стала углем, готовым вот-вот вспыхнуть жгучим и великолепным пламенем.
– Это невозможно.
– Тогда… тогда ты не совсем честен. – Мои слова спотыкались вместе с тем, как я пыталась совладать со своим языком. – Ты переиначил мой вопрос, сказав, что хочешь «прямо сейчас».
Прищурив глаза, эльф лениво улыбнулся мне, а затем поцеловал точку прямо над клитором, заставляя меня страстно желать, чтобы он опустился еще на полдюйма ниже.
– Тебе не все равно? – прошептал он, надавливая пальцем сильнее, грозясь погрузиться в меня.
Такие угрозы мне нравились. Я нуждалась в них. Жаждала. Я бы продала свою душу за это. Без остатка. Ради этого наслаждения. Ради более глубокого прикосновения.
– Прямо сейчас? Все равно.
– Ну и славно. – С широкой, дьявольской улыбкой, – будь он проклят, этот чертовски великолепный эльф, – он склонил голову к моей заждавшейся плоти.
Снизу вверх он прошелся языком, обжигая меня, остановившись на дрожавшем клиторе, вырвав из моего горла приглушенный стон. Следом он провел большим пальцем, наконец погружая его внутрь, заполняя меня своей толщиной.
У меня не хватало слов, чтобы описать, насколько это было приятно, и их стало еще меньше, когда он стал двигать своим пальцем вперед-назад, покрыв ртом мой клитор.
Никакое самоудовлетворение не могло сравниться с этим. Даже оргазмы, которые казались яркими вспышками, были тусклой тенью наслаждения, которое сейчас бушевало в моем теле. В каждой клеточке моего тела таилась буря, готовая разразиться в любой момент.
Его руки-тени сильнее сцепились в мои ноги, и я крепко зажмурилась, потянувшись на своих оковах, не вполне контролируя себя… черт, совсем не контролируя себе. Он играл с моими грудями, пощипывая соски, в то время как его язык скользил по моему набухшему бутону.
Я кончила.
Буря из каждой клеточки тела вырвалась наружу. Тьма. Свет. Все и ничего. Опустошение и счастье. Меня разорвало. Уничтожило. Я стала опавшей листвой, парящей на ветру вслед за бурей.
На короткий миг я подумала, что умерла, – воцарился абсолютный покой.
Но качаясь на волне протяжного выдоха, я поняла, что очень даже жива. И этот рот, посасывающий мой сверхчувствительный клитор… Черт. Да, я жива. И снова заводилась. Конечно, я не могла… не так скоро, не сейчас…
Я кончила. И очень ярко: я кричала, тело выгнулось дугой, а разум погрузился в успокаивающую темноту забвения.
Он сокрушил меня еще дважды. Я превратилась в дрожащие, запыхавшиеся обломки. Я боялась, что он продолжит, но он наконец отстранился. Мои обмякшие мышцы повисли в тисках его теней.
Скромно улыбнувшись, Бастиан встретился со мной взглядом и погладил мои ноги.
– Мой уголек вспыхнул.
В его глазах светился торжествующий блеск, когда он поцеловал внутреннюю сторону моего бедра. Каждая частичка меня гудела, и даже его легкие ласковые прикосновения почти что причиняли боль. Я бы могла отпрянуть, если бы мое тело хоть немного меня слушалось.
Словно в тумане, я наблюдала за ним, пытаясь вспомнить, как нужно дышать, как сидеть, как составлять слова… как думать.
Он облизал мою влажность с большого пальца и тихо простонал, как будто это могло ему понравиться. Один вид этого зрелища должен был меня возмутить, но, хоть убей, я не могла вспомнить почему.
– Ты отлично справилась, мой уголек. Просто отлично, – Бастиан взял мое лицо в свои ладони и поцеловал меня, на этот раз медленно и нежно. На его губах ощущался мускусный привкус. Я мысленно отметила, что, когда наши языки встретились, я вновь начала возбуждаться.
Должно быть, я вновь перешла черту, потому что поцелуй стал еще более жарким и голодным. Пепел, оставшийся на том месте, где Бастиан так старательно разводил костер, разгорелся с новой силой. Эльф прижался ко мне, запустив пальцы мне в волосы, а когда он соприкоснулся с дрожащим кусочком моей плоти, я простонала ему в рот. Я не могла сказать, было ли это стоном желания или заявлением о том, что я больше не могу.
Через мгновение он отстранился, усевшись на корточки. Если бы у него не были расширены зрачки и не было бы одышки, то выпуклость на брюках выдала бы глубину его желания. Но хоть его грудь высоко вздымалась, он все же встал и сделал шаг назад.
Прикусив губу, он изучал меня. Я сидела на диване у окна, платье спущено и задрано, обнажая то, что должно быть скрыто. Я попыталась сомкнуть ноги, но тени крепко держали меня.
Благодаря им он мог не спешить. Он смотрел так, что казалось, будто я принадлежу ему. Я отчаянно выступала против законности права быть собственностью моего мужа, но сейчас… было по-другому, и я не могла объяснить почему. Его взгляд напоминал лицо новой королевы во время коронации: когда та вступает во владение королевством, но в свою очередь обязуется посвятить себя народу. Королевство принадлежит ей, а она – королевству.