– Я… Прости меня. Я не знаю…
– Не надо.
Я беззвучно шевелила губами, глядя на него.
– Но я вела себя, как… Я не контролировала себя. Как сумасшедшая, как…
– Как человек, очарованный эльфийским обаянием, – он пожал плечами. – Это не твоя вина. На самом деле… – его рот скривился. – Это больше даже моя вина.
Как, черт возьми, он к этому пришел? Я вопросительно наклонила голову.
– Ты никак не отреагировала на чары раньше, и я решил, что ты не восприимчива, поэтому я… – Еще одно пожатие плечами. – Ну, учитывая, насколько мы были близки, ты, вероятно, более чувствительна ко мне, чем могла бы быть. Ты ведь не так сильно отреагировала, когда мы встретились на дороге?
Я никогда не чувствовала ничего подобного как прошлым вечером. Я покачала головой, не вполне доверяя своему языку. Черт возьми, после вчерашнего я не доверяла ни одной части своего тела. Я же в буквальном смысле набросилась на него.
Трахай меня, пока я не забуду свое имя. Меня охватило пламя. Как быстро я сгорю в нем дотла, чтобы поскорее исчезнуть из этого разговора?
– Видишь? Тебе не за что просить прощение. Мне давно нужно было дать тебе что-нибудь для защиты от чар, – он поморщился, и морщинки вокруг его глаз стали такими очаровательными, ознаменовав собой редкое зрелище – уязвимость Бастарда из Тенебриса. – Прости, что не сделал этого.
Я потрогала ожерелье, убеждая себя, что оно все еще на месте.
– Как ты вернул его?
– Оно валялось в кустах. – Он взялся за край двери. – Если бы я не должен был поддерживать некое подобие мира с Рассветом, сегодня утром я бы нанес ей визит, – костяшки его пальцев побелели.
Я не могу сказать ему, что это она подстроила инцидент со ступеньками. Он уже пообещал, что тот, кто это сделал, пожалеет, что еще не умер.
– Ванная в твоем распоряжении. Когда будешь готова, я помогу тебе пробраться в твои покои.
И на этом все упоминания о прошлом вечере закончились. Как будто я и не устраивала таких представлений. Но так было только внешне. В голове же я прокручивала отдельные моменты, а особенно ее голос.
Твоя одержимость Змеем делает из тебя дурака.
И она не ошиблась.
Когда я вернулась в свои комнаты, Серен уже возилась там с баночками на туалетном столике. Она окинула мое платье пристальным взглядом, подняла брови и скривила рот в медленной ухмылке.
– Это моя работа, – огрызнулась я, снимая с плеч плащ.
– О, да, конечно. – Она потрясла наполовину пустой баночкой с противозачаточным. – Он хочет вас видеть. В том же месте, немедленно, и так далее. Вы уже все сами знаете.
Какая радость. Я прикусила язык.
– Хорошо, но сначала я переоденусь.
– Наверное, это хорошая идея, – она хихикнула и вернулась к «уборке». Это было больше похоже на бессмысленное перекладывание вещей с места на место.
Как бы я ни боялась этих встреч с Кавендишем, на этот раз она была как нельзя кстати. Я не могла рассказать Бастиану о попытке диверсии против меня со стороны Рассвета, но могла рассказать ему. Раз он не доверял эльфам, значит, кто-то из его людей уже шпионит за кем-то из них. Знали ли они о плане? Была ли диверсия спланирована официальными лицами Рассветного Двора или она действовала от себя? Последнее казалось более вероятным – не думаю, что Король Дня или его ближайшие советники вообще знают обо мне.
Пятнадцать минут спустя я постучала в дверь кабинета Кавендиша. Разумеется, позже, чем следовало. Когда он разрешил войти, я стряхнула с лица напряженные морщинки.
– Кэтрин, – его голос звучал так тепло, словно я была его желанным другом. – Не хотите ли присесть? – снисходительно улыбнувшись, он жестом указал на одно из кресел, стоявших возле его стола.
Мурашки побежали по телу, когда я подошла поближе. Прежде он никогда – никогда — не предлагал мне присесть.
– Должно быть, вы сильно испугались, – добавил он, словно почувствовав мою нерешительность. – Как вы?
Опустившись в кресло, я вцепилась в его подлокотники.
– Пара синяков, сер. Но, да, было страшновато.
Он улыбнулся еще шире, и я не могла понять, что ему понравилось больше – моя честность или мой страх.
Теперь я была прикована к этой работе без надежды выбраться. Пока мой долг не будет выплачен, я должна сделать так, чтобы он доверял мне. Я должна сделать все возможное, чтобы он был доволен мной. И все же я не хотела выдавать ему ни одного секрета Бастиана – во всяком случае, настоящего.
Кавендиш не узнает от меня о способности Бастиана разделяться на две части.
Но кое-что я все же могла ему рассказать.
– Я выяснила, кто устроил против меня диверсию.
Он приподнял брови.
– Неужели?
– Рассветный Двор.
Усмехнувшись, он встал и обошел стол. Он покачал головой.
– Вы так это воодушевленно говорите, как будто я не знаю. Наивная девочка, – он погладил меня по волосам, а затем положил руку на затылок, мягко повернув мою голову на себя.
Черт, как же быстро его шпионы собирали информацию. Как ты узнал? Ты и за ними шпионишь? Они будут наказаны? Вопросы сыпались один на другой, но я-то знала, что лучше у него ничего не спрашивать. Страх от забега, затянувшееся воздействие чар – было много факторов, которые могут пошатнуть мой обычный самоконтроль.
– Я знал, что они планируют это.
Мое дыхание замерло. Лицо пульсировало в такт сердцу, которое билось все громче и тяжелее. Он же не хотел сказать, что…
– Хотел посмотреть, спасет ли тебя бастард. Он спас. – Кавендиш прислонился к моему креслу, и его промежность оказалась прямо у моего лица. Его взгляд задержался на мне, на губах заиграла отстраненная улыбка, словно он представлял себе что-то другое, не в этой реальности.
– Вы знали. – Возможно, мне нечего было удивляться – все-таки он убил Лару. Но она стояла у него на пути, а я работала на него. И все же он рисковал моей жизнью, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Он знал о плане, но думал, что Бастиан спасет меня. Значит, он не знал о рыжеволосом эльфе. Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась, что он намеренно повалил дерево, чтобы помочь мне. Но вопрос, зачем?
– Конечно, я знал, – он усмехнулся и провел пальцами по моему подбородку, затем спустился к шее и погладил ее.
По моей коже пробежали мурашки, а ногти впились в подлокотники. Я не должна двигаться. Не должна. Если я отстранюсь, он может разозлиться.
Замри. Замри. Замри. Покорная и правильная. Угождай ему. Он должен быть доволен тобой.
Мысли обжигали.
– Должен сказать, я впечатлен тем, что вы вызвали у него такую привязанность. Хотя, как мне известно, вы все еще принимаете противозачаточные, так что я не удивлен.
Мое сердце упало, пропустив удар. Он и это знал? Остается только… Серен. Конечно. Она ведь работала не только на меня. Она шпионила за мной и все рассказывала Кавендишу.
Все еще улыбаясь, он продолжил:
– Надеюсь, с этого момента ваши отчеты станут намного интереснее. Если только, – его брови взметнулись вверх, – у вас самой не зародилась привязанность?
Холодный страх пробежал по спине. Меня словно разрезало ледяное лезвие. То, что я чувствовала к Бастиану, не было любовью, но это было что-то другое. И Кавендиш не мог этого знать наверняка.
Будь тем, кем он хочет тебя видеть.
Я покачала головой.
– Нет. Привязанности нет.
– Хорошо, – его большой палец провел по моему подбородку к губам, надавив так сильно, что стало больно. – Хорошая девочка.
Я оказалась в ловушке. Мне некуда было отступать – ни от него, ни от этой работы.
Это бы погубило меня.
Внезапно ясно я осознала это. Выхода не было. Мне просто нужно было выжить достаточно долго, чтобы спасти поместье, – тогда хотя бы у Мораг и Хорвича будет крыша над головой. Они будут в безопасности.
– А теперь, – он отдернул большой палец, и на языке я почувствовала медный привкус, – у меня будет к вам просьба, – он выпрямился, улыбаясь.
Тревожные звоночки зазвенели в моей голове. Он никогда ничего не просил меня сделать, только требовал.
– Вы мой лучший агент, Кэтрин. Вы знаете, как я дорожу вами. – его взгляд скользнул по моему лицу и волосам, прежде чем он встал на колени.
Он встал на колени.
Я заморгала, отказываясь верить своим глазам. Он не был похож на того, кто перед кем-то преклоняет колено – даже перед своей королевой.
Но вот он стоял на коленях между моими ногами, взяв мое лицо в свои руки.
– И все же вы испытываете меня. Мою решимость. Мое терпение. И я понял, почему, – на его лице медленно расплылась улыбка. То, что на лице другого было добротой, на его лице становилось ледяным. – Я слишком сильно давил на вас, поторапливая и доводя до предела. Но к пределам нужно подходить постепенно – только так можно продвинуть их дальше. Так что в этой просьбе я не буду вас подгонять.
Пульс громыхал во мне, отчего ушным перепонкам стало больно. Что это за просьба, раз он так умасливает меня прежде, чем озвучить ее?
– Все, даже самая прочная сталь, в какой-то момент ломается, – он положил руки мне на плечи, поглаживая рассыпавшиеся по ним волосы. – Вам нужно принять решение.
Мне удалось сглотнуть, но в горле по-прежнему остался комок.
– Как и в случае, когда вы убили Лару?
– Там был приказ, которому вы не подчинились. Сейчас же я буду вас просить.
Я хотела сказать ему, как он чертовски добр. Я хотела назвать его всеми ужасными словами, которые только знала. Я хотела ударить его, швырнуть в него что-нибудь с его стола. Я хотела, чтобы он заплатил за смерть Лары.
Но ничего из этого не было похоже на покорность. Все перечисленное лишь закопало бы меня на шесть фунтов под землей.
– И о чем вы меня просите?
– Отравить Бастиана Марвуда.
Слова ударили по барабанным перепонкам и отскочили обратно, отдаваясь эхом, оглушая, пронзая болью.