Я покачала головой.
– Жаль, – он кивнул и отошел к дивану напротив, где вскоре к нему присоединились пара женщин.
Меня бросило в дрожь, когда Бастиан начал одновременно дразнить меня внутри и мой клитор снаружи.
– Он тот, от кого ты хотел получить информацию? – слова звучали не совсем связно.
Бастиан нахмурился.
– Информацию?
– Ради чего мы сюда приехали.
– К черту информацию. Мне нужна только ты.
Но я продолжала поглядывать на Каэлуса и обнаружила, что он наблюдает за мной, пока незнакомка опускает свое лицо к нему на колени. От его голодного взгляда мое тело сжалось еще сильнее.
Это значит, что я желанна. А значит, у меня есть сила.
Бастиан проследил за моим взглядом.
– Мне нравится, как они смотрят, и при этом прикасаться могу только я, – он провел зубами по моей шее и втянул в себя мою пульсирующую кожу, еще сильнее прижимая меня к себе. – Хочешь, он будет смотреть, как ты кончаешь, мое милое пламя?
– Да, – вскрикнула я сдавленно. – Я хочу, чтобы он видел, что я твоя.
У меня не просто была сила, но и выбор – и это был Бастиан. Мой. Не тот, которого мне навязали в браке по расчету и не тот, которого приходится терпеть ради денег, – с этим покончено.
Из его груди послышался слабый стон.
– Скажи это еще раз.
Я подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– Я хочу, чтобы он видел, что я твоя.
Он медленно улыбнулся, опустив глаза на мои губы.
– Чья?
– Твоя, Бастиан, – я не смогла сдержать крик – его темп ускорился, и звезды замерцали по краям моего зрения. – Черт возьми, я твоя.
– Тогда пусть он смотрит, как ты горишь для меня, – и он поцеловал меня – разрушительно, медленно и глубоко, проходя по всем моим чувственным точкам, которые он обнаружил раньше, чтобы выжить всю меня без остатка.
Я распласталась на его руке, и он поглощал мои крики, – мое тело превратилось в чистое, ослепительное пламя, раскаленное добела.
Ни этой комнаты. Ни вечеринки. Ни Каэлуса. Только мой пульс и его прикосновения.
Наконец я опустилась к нему на колени, полузакрыв глаза. Его тени ослабили хватку и гладили мою кожу.
– И это мое милое пламя. – Осыпав поцелуями мои губы и подбородок, он уткнулся мне в шею.
В другом конце комнаты Каэлус смотрел на меня с раскрытым ртом, запустив руку в волосы женщины, голова которой качалась у него на коленях.
Возможно, он не ожидал, что я на такое способна.
Но сегодня вечером здесь не было леди Кэтрин. Я была совершенно другим существом. Чем-то свободным.
Чем-то живым.
Пока.
Memento mori.
– Бастиан, – прошептала я, обхватив руками его лицо и глядя ему в глаза. – Отведи меня в свои комнаты и покажи, как это должно быть.
Он замер, лишь его глаза искали со мной взгляда.
– Я серьезно. Я уже давно все решила.
Он нахмурился.
– Это говорит арианмель.
– Нет. Этот напиток лишь помог мне без страха озвучивать то, что у меня на уме. Он не изменил того, что я думаю, что чувствую, чего хочу. – Подушечкой большого пальца я провела по шраму, пересекающему его губу и спускающемуся к подбородку. – Я хочу тебя, Бастиан… Я хочу нас.
– Для твоей сделки?
Я покачала головой.
– Не для этого. И не для чего другого. Просто потому, что я хочу этого, я хочу тебя, и я хочу, чтобы это было по-настоящему. А ты?
– Ты не обманываешь, – слова вырвались из его груди с придыханием, почти со смехом. Он обхватил мои щеки. – Тогда да, Кэт. Я хочу, чтобы это было по-настоящему. Звезды ясные, я не хотел в этой жизни ничего сильнее, чем тебя.
Места для слов не осталось.
Это был безумный поцелуй. Поцелуй, который ничего не могло сдержать. Поцелуй, который оставил отпечаток в моем сердце.
Мы встали и, спотыкаясь, направились к выходу из комнаты. Он не выдержал и подхватил меня на руки, проходя через другие комнаты. Обхватив его ногами, я теребила его волосы и за пуговицы рубашки, целовала его шею, покусывая пульсирующую венку. Я почесывала ему уши и впитывала его стоны, будучи на седьмом небе от того, что наконец я к нему могу прикасаться.
От того, что сегодня я смогу довести его до экстаза так же, как и он доводил меня.
Мы добрались до прихожей. Слуг не было видно, хотя мы врезались в стену, толкнув стол и разбив рюмки. Сладкие испарения арианмеля окружили нас, опьяняя еще сильнее.
С тихим стоном он впился в меня, пока я продолжала терзать его уши. Его член навострился в мою сторону, твердый и готовый.
– Сейчас, Бастиан, – прошептала я в его кожу, разрывая на нем рубашку. – Сейчас.
– Более сильный мужчина сказал бы «нет», – он осыпал поцелуями мою шею и грудь, а затем сомкнул кулак на болтающемся конце атласного банта и почти с болью посмотрел на меня. – Но ты сломила меня, Кэтрин. Ты мой яд. И я не уверен, что мне нужно противоядие, – он потянул, и бант распустился.
Стоило моим грудям раскрыться, как он стиснул одну и поглотил ртом вторую. Потерявшись в этих ощущениях, а также от прикосновений его второй руки, скользнувшей под мои ягодицы, я откинула голову к стене. Через тонкое кружево он дразнил мою отзывчивую плоть, заставляя меня выгибаться, чтобы проникнуть еще глубже.
– Пожалуйста.
– Черт, – он отдернул в сторону тонкую ткань рубашки и принялся за пуговицы своих брюк. – Ты уничтожишь меня, уголек… пламя… чертов лесной пожар. Ты превратила меня в пепел.
Прикрыв глаза, я наслаждалась предвкушением, пока он посасывал мои соски, одновременно разоблачаясь. Сейчас. Наконец-то. Я почувствую…
– Руки прочь от моей жены.
Глава 71
Мое сердце остановилось. Этот голос. Мир треснул, не выдержав столкновения с моим прошлым.
Не выпуская мою плоть изо рта, Бастиан глухо зарычал.
– Отвали. Мы заняты.
– Я вижу, вы заняты с моей женой.
– Это не та женщина. Ее муж мертв.
Я толкнула Бастиана и прикрылась. Он замолчал.
Когда я открыла глаза, то оказалась лицом к лицу с человеком, чье отсутствие делало мою жизнь если не счастливой, то сносной.
Будучи старше меня на десять лет, Робин Фэншоу всегда выглядел на свой возраст, а сегодня казался вообще стариком. Седина с его бакенбардов перешла на светло-русые волосы. Нос, который был направлен на меня сверху вниз, стал еще тоньше. Всегда поджатые, тонкие губы над маленьким подбородком почти не изменились, если не считать глубоких складок по бокам.
Он покачал головой, и по тому, как затряслись его щеки, стало ясно, что последние несколько лет для него не были голодными.
– Мертв, Кэтрин? Ты так ему сказала?
Услышав от него мое имя, Бастиан вздрогнул.
– Кэт?
Я не могла ответить. Этот напиток не давал мне солгать, а правда…
Правда была еще хуже.
Бастиан слегка опустил голову, как будто кивок мог заставить меня говорить.
– Я никогда не говорила… – сердце подскочило к горлу, не давая произнести ни слова. Оно не билось, а просто гудело, громко и тяжело, вызывая у меня дрожь.
Его загорелая кожа побледнела на несколько оттенков. Он посмотрел на меня, а затем медленно освободился от моего тела.
Не говоря ни слова, он вышел из прихожей.
– Должен признаться, когда твой дядя написал мне, я даже не поверил…
– Закрой свой поганый рот, Робин.
Его глаза чуть не вылезли из орбит. За десять лет брака я ни разу не грубила ему – не вслух, по крайней мере.
Узрите воочию магию арианмеля и того, какие смелые вещи я теперь могла говорить.
Однако арианмель не заставил меня сказать или сделать ничего, что было бы неправдой. Я хотела Бастиана. Я была его.
Я побежала за ним.
– Бастиан, пожалуйста, подожди.
Он не обернулся.
– Прости, я не хотела… – но что-то удержало мой язык. Я хотела скрыть это от него: так приказал Кавендиш. – Я не видела его много лет.
Повязав бант на груди, я поравнялась с ним. Он даже не взглянул на меня и просто шел дальше по коридору, сжав руки в кулаки.
– Я сменила фамилию – и как будто мы и не женаты. Это всего лишь формальность.
– Формальность? – он остановился и наконец взглянул на меня широко раскрытыми глазами. – Всего лишь формальность? Кэт, у тебя с этим человеком договор, черт возьми.
– И что? – я развела руками. – Это всего лишь бумажка. Этот договор ничего не значит.
Поддавшись вперед, он навис надо мной.
– Он значит многое для меня. – Его крик отскочил от каменных стен, оттолкнув меня назад. – Это договор. Сделка. Такие вещи священны.
– И что с того, черт возьми?
– А то, что все это время я нарушал табу и даже не знал об этом. Нельзя разлучать супругов.
Я фыркнула.
– А с чего вдруг ты заговорил о правилах? И вообще, что касается «разлучать супругов», то он только это и делал на протяжении всего брака.
– Это не шутки. И это не просто правила. Мы никогда не нарушаем сделки, обещания, договоры. Как бы вы не называли эти чертовы вещи – мы их не нарушаем. «Моя кровь связана обетами» – вот, кто мы такие.
Его серебристые глаза пылали, прожигая меня, словно он прямо сейчас видел на моем лице все сделки, которые мы заключили.
– Значит, ломать руки и носы – это нормально… грозиться убить кого-нибудь – тоже нормально… а вот нарушить какой-то договор – это смертельный грех?
– Разве человек может это понять? – его челюсть подрагивала, когда он смотрел на меня три тяжелых удара сердца, а затем повернулся и устремился дальше по коридору.
Мне пришлось бежать за ним, чтобы не отстать, огибая углы на поворотах и окликая его.
– Бастиан. Остановись. Подожди.
Он не останавливался.
Мы приблизились к его покоям, и он распахнул двери.
– Оставь меня в покое, Кэтрин, – сказал он, зайдя внутрь.
– Нет, – я бросилась за ним, успев поймать дверь, пока она не захлопнулась. От удара у меня задрожали руки, а у основания ладоней выскочили синяки. – Мне надоело повиноваться. Отцу, дяде… – Я чуть было не сказала «Кавендишу», но вовремя прикусила язык. – Даже тебе.