– Лучше не бывает, – вздохнула она, потирая лоб.
Я поставила перед ней бокал и стала наливать.
– Скажи, когда хватит.
Она смотрела, как янтарно-бронзовая жидкость поднималась все выше и выше, и наконец кивнула.
Откинувшись в кресле, я уставилась на зеркало над камином, стараясь не думать о том, как сильно его серебро напоминает глаза одного эльфа.
Я должна забыть о нем. И чем скорее, тем лучше. Это будет проще, когда я вернусь в поместье и мне ничего не будет напоминать о нем, вроде этого дивана, на котором мы сидели в ту ночь, когда он остался у меня.
Долг. Только это имеет значение. Перед поместьем и людьми, которые мне дороги. Я позабочусь о том, чтобы у Мораг и Хорвича были крыша над головой, еда и жалование.
Но эта мысль не заставляла меня гореть. Внутри было так же тускло и серо, как и в пасмурный день.
И мой бокал уже опустел.
Я наполнила его, ожидая, что Элла сейчас начнет ворчать про то, что от алкоголя моя кожа покраснеет и вся наша с ней тяжелая работа пойдет псу под хвост. На моем лице появилась полуулыбка. Вот оно. Что-то надежное. Что-то, что показывало, что ей не все равно. Что-то, чего мне будет не хватать, когда я вернусь домой.
Вот только она меня не остановила.
Я налила еще немного, почти до краев. Ничего.
И только тогда я заметила, что она даже не пытается заполнить тишину сплетнями или пикантными историями.
Согнувшись над своим бокалом, она сидела, потупившись на кофейный столик. Нахмуренные брови практически приглашали морщины поселиться на ее идеальной коже.
– Элла?
Она подпрыгнула, хватая ртом воздух, и взглянула меня.
– А?
– Я только что налила себе вторую порцию, а ты даже бровью не повела. Что случилось?
– Я в порядке, – сказала она, глядя куда-то в сторону и натягивая и без того высокую горловину платья.
Само по себе это уже было подозрительно. Элла всегда носила одежду, подчеркивающую ее миниатюрную фигуру. Именно для нее я сегодня вечером подбросила в камин побольше дров, – она обещала прийти в гости, а ей всегда было холодно в ее тоненьких платьишках. Но этого платья я раньше не видела – кружевной воротник наполовину закрывал ей шею.
И то как она натягивала его выше…
По телу побежали мурашки, и я выпрямилась, почувствовав на коже неприятный холодок.
Она не в порядке. Совсем не в порядке.
А я тут поглощена своими проблемами.
Она что-то скрывала, и от этого мое горло сжалось от сочувствия… от ужасающей уверенности.
Я подошла к дивану. Всего несколько шагов, но каждый казался милей.
Я не могла точно сказать, откуда во мне была эта уверенность, – я просто знала. Может, дело было в платье и в том, как она натягивала ворот на шею, а может, в том, что одна жертва узнала другую.
Когда я опустилась на диван рядом с ней, мое сердцебиение стало просто оглушительным.
– Покажи мне.
Она хмуро посмотрела на меня, тонкие ноздри засопели. Она не произнесла ни слова, но ее глаза говорили: «Не заставляй меня».
Я откинула карамельные волосы с ее плеча и наклонила голову.
– Покажи мне.
Ее челюсть дрогнула, и, отведя глаза в сторону, она потянула вниз изящный воротничок.
Яростные красные пятна, местами переходящие в пурпур, зияли на ее ухоженной нежной коже. Мое сердце забилось чаще, – я узнала их форму.
Длинные и узкие, обрамляющие шею. Тени от пальцев.
Точно такие же я видела на теле Лары.
– Кто это сделал? – Мой голос прозвучал тихо и холодно, как снег, падающий в ночи.
Элла покачала головой, натягивая воротник на синяки.
– Это была не моя цель. Она не…
– Я знаю. – Еще больше холодной уверенности прозвучало в моем голосе, от которой на моих руках поднялись волоски. – Это Кавендиш, да?
Она опустила голову и ничего не сказала.
Сжав руки в кулаки, я сделала глубокий вдох.
– Я знаю, что это был он, потому что он то же самое делал со мной. Он прижал тебя к стене и держал за горло, да?
Широко раскрыв глаза, она посмотрела на меня. Неужели она тоже думала, что это случилось только с ней? Сглотнув, она кивнула.
– Понятно. – Я поднялась на ноги. Не помню, чтобы говорила своему телу встать, но теперь я была не властна над ним. Ноги сами понесли меня к двери.
– Кэт? Что ты…?
Одно дело обидеть меня, но Эллу?
Милую, добрую Эллу, которая, несмотря на все, что сделало ее циничной по отношению к мужчинам, озаряла этот мир своей нежностью и весельем (иногда даже непристойным).
Нет.
– Жди здесь. – Мой голос не принадлежал мне. Возможно, именно это заставило ее послушаться.
Когда я вышла в коридор, мою кожу словно щекотали тысячи лопающихся пузырьков. Я едва могла дышать, жар поглотил меня. Удивительно, что ковры не воспламенялись, когда я ступала по ним.
Как он посмел? Как он посмел даже пальцем прикоснуться к ней?
Я подошла к знакомой двери, подняла дрожащий кулак и стала колотить по ней.
И пусть потом никто не посмеет упрекнуть меня в отсутствии хороший манер.
Ответа не было.
Дернув за ручку двери, я обнаружила, что она заперта.
Скрипнув зубами, я замерла и прислушалась. Внутри ни звука.
Вонзив ногти в ладони, я глубоко вздохнула и пошла прочь.
Отлично. Сегодня мне не удалось с ним разобраться, но завтра…
Я оставила записку в нашей точке сброса, сообщив, что приняла решение касаемо его «просьбы». Так я быстрее добьюсь с ним встречи.
А потом наступит час расплаты.
Глава 75
В ту ночь я уговорила Эллу остаться в моих покоях. Не знаю, сделала ли я это для того, чтобы ей было спокойнее или чтобы в ее присутствии спокойнее было мне. Возможно, это нужно было, чтобы уверить меня, что она жива, даже несмотря на то, что пальцы Кавендиша сомкнулись на ее шее. Так же, как они сомкнулись вокруг шеи Лары.
Я настроила сферу Бастиана, и на балдахине над кроватью расцвело звездное небо. Элла мирно сопела, пока я гладила ее по волосам.
Однако ко мне сон не шел.
Лежа на кровати, я просто смотрела на медленно вращающиеся звезды. Я поняла, почему Бастиан сломал нос Лэнгдону и руку Экингтону.
Бурлившая во мне ярость жаждала разорвать Кавендиша на части, когда я стояла под дверью его кабинета.
Возможно, и хорошо, что его там не оказалось и у меня появилось время остыть. Конечно, я была бы не прочь разорвать его в клочья, но он был сильнее меня физически и влиятельнее – на его стороне был весь двор и королева. Догадывалась ли она, какой он на самом деле?
Я стиснула зубы, но это не помогло притупить горечь во рту от осознания правды – я не могу уничтожить Кавендиша.
Зато я могу сказать ему, чтобы он засунул свой гребаный яд поглубже от солнечного света.
Я прокручивала в голове тот момент, когда скажу ему, что ухожу и что ему придется самому делать всю грязную работу. Это не помогало заснуть, но вызывало улыбку.
Каждый месяц я переплачивала приставу. Это даст мне время придумать, как собрать остальную часть долга. У меня было немного сбережений, благодаря работе в качестве посредника Бастиана, – небольшая сумма. Придется по ночам выезжать на дорогу и продавать мед и излишки овощей. Большая часть долга уже выплачена, а что до остального, то Бастиан был прав, – я найду выход их любого положения. Я что-нибудь придумаю. И сбегу от Кавендиша.
Конечно же, он будет угрожать мне. А может, что и похуже. Но я готова. Я все смогу вытерпеть.
Элла тихо бормотала и прижималась ко мне, но в остальном она крепко спала, и даже звук открывшейся двери не разбудил её. В комнату проскользнула Серен.
Она стояла в дверях, и сфера бросала отблески света на ее лицо и волосы.
Я всегда думала, что она всего лишь одна из его шпионок – преданная служанка. Но была ли она такой же жертвой в его руках, как Элла? Как я?
– Он хочет вас видеть, – прошептала она.
– Сейчас?
Ее белокурые локоны, не такие упругие, как обычно, качнулись вместе с головой.
Я выскользнула из-под одеяла и руки Эллы и молча оделась. Мне показалось, что черный цвет лучше всего подходит для такого случая, – не для траура, а под мое настроение.
Когда я вошла в его кабинет, то застала его за рабочим столом: он листал тетрадь, исписанную какими-то каракулями.
– Что вы сделали? – Мой голос звучал ровно и уверено.
– Я много что сделал, Кэтрин. – Он поднял глаза от стола и жестом указал на тетради в черных обложках вокруг себя. – Говорите поконкретнее.
– С Эллой.
– А, это. – Пожав плечами, он вернулся к тетради.
Пожав плечами.
Он схватил ее за горло так сильно, что на нем появились синяки, а теперь пожимает плечами.
Во мне затрепетало пламя.
– Я задала вам вопрос.
Должно быть, он уловил перемену в моем голосе, потому что поднял от стола удивленный взгляд.
– Она не подчинялась. И вы, похоже, движетесь в том же направлении, Кэтрин. Вам напомнить ваше место?
– Я знаю свое место. – Скрепя зубами, я улыбнулась.
Боги милостивые, я прекрасно знаю свое место.
И всегда знала.
Просто теперь я знала, что в моей жизни были вещи и пострашнее, чем он. Меня держали над могилой, угрожая похоронить в ней заживо. На моих глазах родной дядя убил моего котенка. Он научил меня подчиниться, когда я еще была нежной и ранимой пятнадцатилетней девочкой.
Я застыла в этой форме, затвердела в ней. И, возможно, я никогда не смогу расправить плечи, но я также знаю, что не смогу бояться сильнее, чем в ту ночь.
– И мое место не здесь. С меня хватит.
Он заморгал.
– Вы…?
– Все. Я дорабатываю до конца месяца, а потом уезжаю домой.
– А Бастард?
– Я не отравлю его.
Его верхняя губа дрогнула.
– Должно быть, этот мужчина прекрасен в постели.
Я не шелохнулась, хотя от его слов у меня сжался живот.
– Оставаться преданной ему, даже после того, как он так жестоко отверг вас. – Ухмылка сверкнула в его глазах, жестокая и предупреждающая. – Скажите, ему понравилось знакомство с вашим мужем?