Моя кровь похолодела, а сердце сделало что-то странное, заставив меня вздрогнуть.
– Лэнгдон… Притворяясь им, ты заманил Лару в ту комнату. Ты был в его облике, когда убивал ее.
Его лицо замерцало и превратилось в черно-белую версию ухмылки Лэнгдона – ту самую, с которой он смотрел на меня на пикнике.
– Хочешь, я убью тебя в облике Бастарда? – Ухмыльнувшись, он содрогнулся, и его лицо вновь пошло рябью. На мгновение мне показалось, что это Бастиан смотрит на меня. – Нет? Похоже, ты не в восторге от этой идеи. – Он покачал головой и снова стал псевдо-Кавендишем. – У меня большой выбор, – сказал он, перебирая пальцами кулон-звезду, а затем опустив его на обнаженную грудь.
Я прикоснулась к жемчужному ожерелью на своей шее.
– Контакт с кожей. – Он не просто прятал ожерелье под рубашкой: оно придавало ему сил, соприкасаясь с его телом.
Псевдо-Кавендиш кивнул.
– Контакт с кожей. Ты многое узнала, Кэтрин. Как ни странно, но я горжусь тобой. Посмотри, как сильно ты выросла по сравнению с той женщиной, которая в нашу первую встречу стояла передо мной со слезами на щеках, еще такая невежественная в придворных делах. И вот теперь ты здесь… – Он изящно сделал шаг вперед.
Как же я раньше этого не замечала? Эта хищная грация не могла принадлежать человеку.
Или, быть может, он всегда скрывал ее, а сейчас в этом больше нет необходимости.
– …разгадываешь тайны. Угрожаешь мне этим пистолетиком. Жаль, что ты упустила один момент: подменыши – это эльфы, а эльфов можно убить только…
– Железом, аконитом или оружием, сделанным эльфами. – Развернув к нему боковую часть пистолета, я показала механизм, слишком искусный, чтобы быть сделанным человеком.
Он замер. В его широких глазах читалось искреннее удивление.
Но вместо победы я почувствовала лишь пронзительную боль. Она согнула меня пополам, выжав из моих глаз слезы. Я еле сдержала стон – не хочу, чтобы он наслаждался моими страданиями.
– Сделанным эльфами, придурок, – пробурчала я. – А теперь проваливай.
– Хм. – Кожу вокруг его глаз прорезали морщинки, но он не отступил. – Кошка показала свои коготки. Восхитительно. А-то я стоял здесь и думал, какая ты пришла беспомощная и неподготовленная. Но… – Сначала приподнялись его брови, а затем то же самое сделали и уголки его губ. – Но этот запах. – Он глухо засмеялся, и этот смех снова и снова эхом отдавался в моих ушах, вызывая головокружение. – Ах, ты глупая девчонка. Ты приняла яд. Это что, муки совести из-за убийства прекрасного Бастарда из Тенебриса?
– Я поняла, что ты не Кавендиш. – От каждого сказанного слова у меня пот струился по спине. Комната медленно кружилась, в такт моему пульсу. – Я поняла, что это приведет к войне.
– И чтобы он не принял яд, ты не придумала ничего лучше, чем самой наброситься на бокал и все за него выпить? Как романтично. И как трагично. – Он подошел еще на шаг ближе, и мне пришлось отступить к столу и опереться на него, чему я была очень благодарна.
– И все же, – продолжал он, – я и не ожидал ничего другого от женщины, которая в первый день предстала передо мной. Которая была в таком отчаянии, что даже отвечала на мои прикосновения. – Его странные глаза с белыми зрачками скользили по мне, задерживаясь на волосах и глубоком вырезе мантии.
Тем не менее он держался на расстоянии вытянутой руки, чему я была очень рада. Руки онемели, и я уже совсем не чувствовала пистолет. Если бы он ударил по нему, то наверняка выбил бы его.
– Неудивительно, что он так легко позволил тебе принять вместо него яд. – Он усмехнулся, в складке возле его носа читалось презрение. – Убивать себя ради существа, которому на тебя наплевать и которое никогда не сможет тебя полюбить. Какая жалость.
– Это неправда. – Бастиан рассказывал мне о войне, развязанной во имя любви. Стиснув зубы, я подняла голову. – Эльфы умеют любить.
Положив руку на грудь, он рассмеялся.
– О, я и не говорю, что эльфы не умеют. Я имею в виду Бастарда. Ты же знаешь, что он убил своего отца и даже не жалеет об этом? – он щелкнул языком, покачав головой. – Такой монстр, как он? Нет, он не может любить. Не может заботиться. Не о своем отце и уж точно не о тебе, какими бы восхитительными ни были твои волосы, пышные формы, прекрасное лицо. Ах, дорогая, – он наклонил голову, – похоже, сейчас оно выглядит бледным.
Он ошибался, и, возможно, в своей обиде, я тоже раньше ошибалась. Я видела переживания на лице Бастиана – сожаление о смерти отца, пусть он и сделал это намеренно. Он заботился обо мне в своих покоях, боялся за меня. Я видела в нем это.
Но псевдо-Кавендиш был прав насчет моей бледности. Я умирала. От этого никуда не деться.
Но сначала мне нужно кое-что сделать.
– Что ж, любуйся. – Я прицелилась ему в грудь. В голову было бы лучше, но с такой дрожью в руках я не доверяла себе. – Потому что это последнее, что ты видишь.
В моем пальце оставалась одна чувствительная жилка. Она согнулась, когда я приказала ей нажать на курок.
Но в этот же миг что-то сжало мое нутро.
Раскаленная добела боль наполнила меня. Она ослепила меня, завладев моим телом. Комната наполнилась треском выстрела и криком.
Раскрыв глаза, я обнаружила, что стою, вцепившись в стол и тяжело дыша. Это был мой крик.
Псевдо-Кавендиш все еще стоял передо мной. На его груди не было ни крови, ни ран. Он просто смотрел на свою руку, с которой тонкой струйкой стекала пепельно-серая кровь.
Я промахнулась.
– Мелкая сучка, – он перевел взгляд и направился на меня. – Это действительно больно.
– Перезарядись, – прошептала я, словно это могло заставить мое тело повиноваться. – Перезарядись.
Если я это сделаю, у меня появится шанс прикончить его быстрее, чем яд прикончит меня.
Когда папа подарил нам с Эвис пистолеты, он заставлял нас перезаряжать их, пока это не займет несколько секунд. Я смогла бы это сделать, разбуди меня посреди ночи.
Пальцы свело судорогой, и порох и пули рассыпались по столу. Комната перекосилась. Я схватила пороховницу, втягивая воздух сквозь сжатые зубы и пытаясь побороть боль, закручивающуюся в животе. Битва проиграна, я знала это, но мне не нужна победа. Мне нужно время.
На краю поля зрения возникли черные пятна. Словно гниль, они распространялись все ближе к центу.
Я высыпала порох из дула в камеру – на стол попало столько же, сколько и в пистолет.
Почти готово. Сейчас.
Я вытряхнула свинцовый шарик из гильзы, но руки сами повисли, словно были сделаны из того же материала.
Пистолет выскользнул из моих бесчувственных пальцев. Его стук о стол был похож на тикание напольных часов, провожающих каждую секунду.
Но следующей секунды не наступило.
Позвоночник натянулся, подобно струне. Меня охватила агония, разрушив мир и наполнив его тьмой.
Не знаю, сколько прошло времени, но когда я открыла глаза, то обнаружила, что лежу на полу, пистолета нигде не было, а надо мной стоит псевдо-Кавендиш.
Я не смогла зарядить пистолет. Я не смогла остановить его.
– Ты думала, что ты для него что-то значишь, – он покачал головой, почти с печалью глядя на меня. Его рука потянулась к кинжалу на поясе, но остановилась. – Какая же глупая девчонка. А я ведь тебя предупреждал.
Я уставилась на него. Каждый вдох был мучением, пульс спотыкался.
Это конец.
Ему даже не нужно оружие – он может просто смотреть, как яд делает свое дело.
Раздался звук. Дверь открылась? У меня не было ни сил, ни власти над телом, чтобы повернуть голову.
– Хоть пальцем ее тронешь, и ты умрешь.
Глава 80
Смех псевдо-Каведиша обдал холодом мои уши. Но этот холод лишь слился с внутренним, тем, что быстро распространялся по моему телу.
Понимание приходило гораздо медленнее. Я знала этот голос…
– Слишком поздно, Бастард. Я уже трогал ее, и не одним пальцем, – я уловила краешек широкого оскала, когда псевдо-Кавендиш поднял голову. – Ты слишком поздно пришел спасать ее. Она уже наполовину мертва, как и остальные представители ее вида.
На самом краю моего зрения, ставшим туннельным, показались темные волосы, бурлящие тени, хорошо знакомое лицо.
Бастиан. Выдвинутая вперед челюсть. Глаза, пылающие холодным огнем.
На него было больно смотреть. Живой. Здоровый. И такой чертовски красивый, что мое и без того замирающее сердце готово было разорваться.
– Подменыш, – процедил он сквозь зубы. – Я должен был догадаться.
Я должна была встать. Не было никакой пользы в том, что я здесь валялась.
Я попыталась. Все, что мне удалось, – вяло поднять руку, но даже это было пыткой.
– А ты так и не понял? – псевдо-Кавендиш склонил голову набок. – Я разочарован.
– Я знал, что кто-то работает против нас. Я просто не знал, кто.
– И никогда не узнаешь. Свидетелей не останется. – Поморщившись от боли, псевдо-Кавендиш взял что-то со стола. Когда в поле моего зрения мелькнул золотой олень, я поняла, что это был мой пистолет.
Поглядывая на меня, он вытащил шомпол и, сетуя на свою руку, утрамбовал им почти уже заряженную мной пулю.
– Она скоро умрет, и очень удобно, что ты тоже здесь. Очень простая история. Обманутая любовница принимает яд и стреляет в мужчину, который ее отверг, – сказал он, швырнув шомпол на стол.
Бастиан не сделал ни единого движения, чтобы остановить его или подойти ближе. Может быть, он не понял, что это тот самый эльфийский пистолет, который я наставила на него на дороге. Я попыталась предупредить его, но внезапная боль схватила меня за горло, вырвав из него хриплый крик.
Он вздрогнул, взгляд на мгновение застыл на мне.
– Нет, не думаю, что так все и было.
– Уверен? Она умирает, Бастард. Жаль только, у меня так и не получилось отыметь ее, держа за эти прекрасные огненные волосы. – Псевдо-Кавендиш пристально посмотрел на меня. – Но то, что ты без памяти влюбился в мою шпионку? Это того стоило. – Широкая ухмылка растянулась на его губах, когда его взгляд снова вернулся к Бастиану.