А теперь по своей же вине я не могла даже узнать, что случилось с любимым. Какая же я идиотка! А еще советы даю другим людям. Парадокс… Хотя, в эти недели я не вела прием. Мне было хуже, чем пациентам. И мне, как и им, нужно было выговориться. В таких ситуациях хорошо бы обратиться к лучшей подруге. Но лучшей подругой судьба меня не одарила. Вместо нее у меня был лучший друг, — Володька. Мы были с ним так давно знакомы, что он в какой-то момент стал приравниваться мной к члену семьи. Конечно, с таким собеседником можно обсуждать далеко не все, но он был единственным, кто знал о моем интересе к семейной ведьме и поездках в Крынычки. Позвонив ему, я узнала, что на меня у друга нет времени. Вообще, ни минутки. И вряд ли в ближайшее время появится, но он позвонит как-нибудь. Ему очень жаль, но он очень занят. Я понимаю, что меня отшили, причем не очень-то вежливо. Но расстроило меня то, что у Володьки был бесконечно счастливый голос. На таком фоне мои проблемы показались мне еще серьезней и трагичней, чем были раньше. И ты, Вовка… Оставил меня вариться в собственном соку. Депрессия, накатившая после этого разговора, была беспощадна. Серая, бесцветная, тяжелая, удушающая и пустая… Наверное, такое оно, межмирье.
Родители, безуспешно пытавшиеся все это время понять, в чем же дело, что происходит с их дочерью, сдались и отправили меня к Витальке. Аня окружила меня заботой, а Машка не давала и на секунду погрузиться в свои мысли. Брат, выбравшийся из полона дежурств, даже провел со мной беседу по душам.
— Тина, — непривычно серьезно начал он, уведя меня в пустующую пока вторую детскую. — Что с тобой происходит?
— Ничего особенного, Виталик, ничего особенного, — вздохнула я. — Просто мне плохо. Так иногда бывает.
— Ты прекрасно знаешь, что в 'просто плохо' я не поверю, — сурово сказал брат. — Не может быть без причины плохо. Проблемы на работе?
Я отрицательно покачала головой.
— Я так и думал. Из-за таких мелочей ты бы не молчала, — кивком подтверждая свои соображения, сказал брат. — Тогда пойдем дальше. Зачем ты ездила в Крынычки?
— Тебе Володька рассказал? — спросила я. Каких бы то ни было эмоций по поводу рассекречивания другом информации не испытала. Я ведь не просила его держать все в тайне. Но на разговор с Виталькой он время нашел, а меня отбрил. Зараза, а еще друг…
— Да. Так зачем?
— Там жила наша дальняя родственница, — я пожала плечами. — Зачем я туда ездила… не знаю, захотелось.
— Допустим. Подозрительных личностей ты там не встречала?
Я помотала головой.
— Ладно, партизанка. Дальше. Странные письма, e-mail?
— Нет.
— ОК, — словно подводя черту, сказал Виталька. — Мы выяснили, что не профессиональные проблемы и не социальные. По дифф. диагнозу следующие — любовные неурядицы.
У меня почему-то екнуло сердце. Хотя почему? О Васе я никому не рассказывала, так что и вопросов на этот счет быть не может.
— Ты что, расстроилась из-за девушки Володьки?
Я нахмурилась.
— У него девушка появилась? — вот уж не думала, что первой реакцией на такую новость будет раздражение. Это на моей памяти первая особа, которая именуется девушкой Володьки. Нет, у Вовки и раньше появлялись мимолетные бабочки-однодневки, он же нормальный взрослый мужчина. Так что ничего удивительного. Но тут вспомнилось, каким он казался счастливым по телефону. Неприятно защипало глаза. Вот только слез мне сейчас не хватает.
— А ты не знала? — немного удивился брат. — Хорошая девушка. Красивая. Тебе, конечно, в подметки не годится, — капнул бальзамом на мое самолюбие Виталик. — Но Володька, кажется, увлекся серьезно.
— Ясно, — лаконично ответила я.
— То есть все переживания не из-за этой крали, — констатировал Виталька. — Тогда, может, у тебя кто-то появился?
Я тяжело вздохнула:
— В том-то и дело, что нет…
— Так в чем проблема? — искренне удивился Виталик. — Дай маме добро на поиск тебе мужа. Уже назавтра у тебя будет по три свидания в день!
При этом на лице у него отразилось такое неподдельное непонимание, что я улыбнулась.
— Ты прекрасно знаешь, что ей нельзя ничего такого разрешать. Ее ж потом не остановишь!
Брат кивнул:
— Это да. Но боюсь, что если ты будешь хандрить еще хоть пару дней, то своим состоянием дашь ей разрешение. Так что давай, улыбайся и изображай.
Я покорно улыбнулась.
— Вот и умница, — одобрил Виталька и серьезно добавил. — И еще одно. Каштанка, еще раз увижу, что ты в брюнетку перекрасилась, — побрею наголо.
— Я не красилась, — возмутилась я.
— Ну да, юная вампирша, я уже поверил. В общем, ты поняла.
Да, куда уж понятней.
Первый раз за много дней заглянула в зеркало. Нет, я себя не запускала, даже красилась. А это без помощи зеркала невозможно. Но смотреть смотрела, вот только себя словно не видела. Мда, теперь мне претензии Витальки понятны. Иссиня черные волосы вместо каштановых, чуть рыжеватых локонов, — это серьезные перемены в имидже. Присмотревшись внимательней, заметила, что не только волосы изменили цвет, но глаза из зеленых стали почти черными. Это что же получается, что я от переживаний потемнела? Говорят же 'ходил черный от горя'. Не думала, что у ведьм это так буквально. Тогда получается, что все изображения ведьм можно разделить на две большие группы. Черноволосые ведьмы — колдуньи в депрессии. А если волосы рыжие или светлые, то у ведьмы все хорошо. Ну, как-то так.
Но как бы то ни было, нужно брать себя в руки. И срочно. Черный цвет мне не идет совершенно.
Сказать оказалось, как всегда, проще, чем сделать. На восстановление моральных сил были затрачены выходные. Но в обществе всего семейства, собравшегося у Витальки 'просто на шашлыки', регенерация прошла быстро. Уже в понедельник я пошла на работу. Вдохновлять и подбадривать других.
Прошло еще две недели. Они были очень спокойными. Если бы не восковые свечки в нижнем ящике стола и запрятанная в металлической коробке на шкафу древняя книга, я бы решила, что все пережитое — сон. Воспоминания о Васе постепенно меркли. Я не знала, где он, не знала, как узнать о нем, как помочь. И постепенно начинала сомневаться если не в том, был ли он, то в том, любила ли я его.
Сидела в своем кабинете и слушала сбивчивый рассказ пациентки. Когда-то я мечтала, чтобы люди приходили ко мне поделиться радостью. Сузанна делилась.
— Та я не думала, шо с этого шо-то путное выйдет, — хлопая жвачкой, вещала клиентка. — Так, тусовались в любимом клабе, а тут заходит, — она с придыханием прижала руку к груди. — Он.
Хорошо, что ей не видно мое лицо. Про ее нового ухажера я слышала уже не раз. Но про то, как они познакомились, она рассказывала впервые. Это произошло месяц назад, и их отношения стремительно развивались. Клиентка просто летала от счастья. В любом другом случае я бы порадовалась за девушку. Но это была Сузанна… За нее радоваться у меня не получалось.
— Я сначала на него внимания не обращала, нафиг? Одет бедновато, как фейсконтрол прошел? Джинсы какие-то, куртячок и рубашка. Чуть ли не бомж. Да еще вроде, не клевый, — она снова щелкнула пузырем резинки. — Но потом он танцевал рядом со мной. Секси, а как двигался, ммм. Я все представляла, как я с ним, — она притворно смутилась. Уж кто-кто, а я знала, что она не смущается говорить о сексе. — Ну, Вы понимаете… Он словно услышал мысли. Повернулся ко мне и так посмотрел… Потом танцевал уже со мной. Потом мы к бару пошли, космополитан пили, мартини, трепались…
Я старалась не вслушиваться. Ее новый, которого она называла только ОН, видимо, подражая сериалу, был утонченным, мужественным, щедрым и 'а каков в постели'. И все это в пересказе Сузанны… Какое испытание для моей психики. И ведь не прервешь же…
Эта костлявая блондинка с увеличенной грудью, исправленным носом и подбородком меня сегодня очень раздражала. Она мне вообще была, мягко скажем, несимпатична. Но клиентов не выбирают. Ее папочка, очень влиятельный человек, в одинаковой степени хорошо обеспеченный как деньгами, так и властью, готов был все сделать, лишь бы деточка была счастлива. А пустоголовая деточка становилась счастливой, только если ее окружали такие же богатенькие детки, как она. При этом все они напивались до потери сознания, кололись, а потом лечились, пардон, консультировались у психотерапевта… Парни этой безмозглой двадцатидвухлетней дуры были ей под стать. Тупые, ограниченные мажоры. А этот, судя по рассказу, был явно не из ее круга. Слишком интеллигентен, благороден, начитан, красив, хорош, великолепен, сексуален… и прочие 'розовые' эпитеты, почерпнутые наверняка из третьесортного дамского романа! Хотя, это же Сьюззи, значит, из любовного сериала, читать она ведь не умеет. Я бы переносила этот поток легче, если бы парня звали иначе. Но в середине рассказа выяснилось, что молодого человека звали Василий.
Имя причинило почти физическую боль. И я в который раз порадовалась тому, что клиентка не может видеть мое лицо. Как я выдержала этот час, не знаю.
Бесконечно вежливо прощаясь со 'Сьюззи', я проводила ее до дверей кабинета. Распахнула перед ней дверь и тут увидела в коридоре его! Эта недобарби с визгом бросилась на шею моему Васе! Моему! Васе!
А это убожество, эта холера рогатая, этот… Он ее обнимал! Он поцеловал эту идиотку при мне! Хотя, кто в такой ситуации больше идиотка, еще вопрос…
Как я сохранила лицо, не знаю. Просто не знаю! Челюсть подобрала с пола быстренько, нацепила улыбочку, эта кукла ничего и не заметила. А Вася заметил, конечно же, он же с меня глаз не сводил. Таких наглых и хитрых… Удавила бы!
— Сьюззи, дорогая, — проворковала я. — Мы встретимся снова в четверг, как обычно.
— Ага, Алевтина Петровна, — прижимаясь всем телом к парню, ответила эта пергидрольная выдра. Этот… лапал ее и смотрел на меня, всем видом показывая превосходство и презрение.
— До скорой встречи, — мило улыбнулась я обоим.
— Ага, до свиданья, — ответила девица и, потянув за руку Васю, заканючила: — Васенька, Вась, ну пошли, нас же Танька с Олеськой ждут!