У меня появляется предположение, что Люч спятил. Мне очень не хочется в это верить, но, похоже, я прав.
— Второе — это не ты, — продолжает Люч.
— Почему это не я?
— Есть ряд свидетельств и доказательств… в общем, неважно. Остается Маринг и Дершог. Как определить?
— Кто из них завтра выживет, тот и убийца, — повторяю я мысль Маринга.
— Логично. А если они оба выживут?
Господи, я понимаю, что мы все потихоньку сходим с ума, но мне не хочется спорить с Лючем. И прогнать его… будет как-то не красиво.
— К тому же мне кажется, ты не горишь желанием просто ждать, пока тебя убьют. Поэтому нам нужна засада. Убийца все время пытается нас напугать. Сегодня он попробует еще раз украсть из морга тело Патакона и положить в капсулу.
— Может, ему проще сознаться? — спрашиваю я. — Люч, ты считаешь его полным идиотом. Так нельзя. Нельзя недооценивать противника.
— Переоценивать его тоже вредно.
— Хорошо. Возьмем нейтральный вариант. Он может больше никого не убить. Или же взять паузу на день, два, три, неделю…
— Ничего подобного. Он обязательно продолжит сегодня ночью. Атмосферу необходимо нагнетать, а иначе не будет нужного эффекта.
«Идея Люча подстава, — эта мысль гвоздем заходит в мой мозг. — Самая элементарная подстава. Кого я подозревал с самого начала? Люч, Маринг, Дершог. Кто остался в живых? Люч, Маринг, Дершог. Второй вариант менее убедительный, но не менее реальный: Люч сошел с ума. И в первом, и во втором случаи не идти нельзя. Ну что же, сыграем в охоту на тигра с козленком на веревочке. Пусть козленком буду я».
— Где будем караулить?
— На третьей палубе. Так ты мне поможешь?
Для приличия делаю вид что задумался, мол, еще не решил.
— Хорошо. Давай попробуем.
Люч уходит, а я закрываю глаза и пытаюсь сообразить, сколько у него помощников. От этого зависит, как я буду себя вести.
В условленный час мы с Лючем пришли на третью палубу и, рассредоточившись, заняли позиции для наблюдения недалеко от шлюзов с посадочными капсулами. Я взвел курок и приготовился к самому худшему: на меня набросятся все трое. «Почему они не пристукнули меня еще в морге, а притащили сюда? Откуда мне знать. Может, у них игра такая».
Ждать было нестерпимо. В половине четвертого на лестнице послышались шаги. Я снова почувствовал волнение. Моя нервная система настолько расшатана, что можно и не пытаться успокоится. И тут у меня закружилась голова. Совсем не кстати дал о себе знать голод. Я начал глубоко дышать, но на четвертом вздохе замер, словно мне в глотку забили чопик. По коридору на меня шел Патакон. Он даже не шел, он медленно плыл, словно лунатик по коньку крыши. Не могу сказать, что я сильно набожный человек, но губы сами начали шептать:
— Отче наш, живущий на небесах. Да святится имя Твое…
— Заходи со спины! — гаркнул Люч. — Лови его! Патакон вздрогнул, подпрыгнул на месте и обернулся.
Я пришел в себя. Люч с грохотом выскочил из укрытия и преградил Патакону дорогу к шлюзам и второму трапу. Я спрятал пистолет и вышел из укрытия.
Патакон смотрел на нас напуганными глазами и пытался сообразить, что же ему делать дальше.
— Ах ты, скотина, — медленно, но внятно проговорил Люч, скрестив на груди две руки, а двумя другими подбоченясь.
Но вдруг испуг Патакона быть съеденным прошел, и его место занял другой. Он влип.
— Я… Я все объясню… У меня не было другого выхода, — неуверенно лепетал Патакон. — Выхода не было…
— Значит, это ты убил Дельфа? — зло сказал я, решив не давать Патакону опомниться. — Потом рассказал нам страшную историю и сам умер. Призраку убивать ведь легче, правда? На него никто не подумает.
— Я никого не убивал…
— А ты знаешь, что с тобой сделает Дершог? — спросил Люч. — Все были уверены, что это он тебя укокошил.
— Я не хотел, чтобы кто-то пострадал, я просто хотел выжить…
Мы отвели Патакона в кают-компанию. Я остался его караулить, а Люч пошел будить Маринга и Дершога. Было видно, что эти несколько минут ожидания стоили Патакону очень многого. Он стал совсем белым, его тощие лапки мелко подрагивали. Да он и сам дрожал как осиновый лист.
Первым появился Дершог. Остановившись в дверях, он подбоченился, как будто украдкой облизнулся, причмокнул, сглотнул слюну и сел на свое любимое место. Маринг выглядел сильно заспанным. Похоже, ему было все равно, что Патакон оказался живым. Последним пришел Люч. Он сначала сел в кресло, возле шахматного столика, после чего встал и окинул всех присутствующих взглядом.
— Для начала, коллеги Маринг и Дершог, я хочу перед вами извиниться, — объявил Люч и начал прохаживаться по кают-компании. — Я подозревал вас в убийстве.
— А где Взбрык? — спросил Патакон. Люч сделал вид, что не услышал вопроса.
— Именно поэтому я уговорил Сергея устроить этой ночью засаду. И, как видите, не зря. Ну-с, — Люч посмотрел на Патакона и опустился напротив него на диванчик. — Рассказывай. Как, что и когда ты сделал?
Патакон шмыгнул носом, одарил нас затравленным, извиняющимся взглядом. Подозрение, родившееся в моей голове в первые минуты, уже давно улетучилось. Теперь я был уверен, что он никого не убивал.
— Перед общим осмотром жилого модуля, — словно нашкодивший школьник начал Патакон, — я зашел к Дельфу попросить таблетку от головной боли. Мы разговорились, он сказал, что не стоит бояться Дершога. Что сказанное в кают-компании не намек и никакого продолжения иметь не будет. Мы долго говорили. И вдруг он сказал, что если будет уж совсем страшно, выпей две таблетки тирокана. На артулунков он действует очень быстро. Замедляет ритмы сердца, гасит мозговую активность. В общем, у окружающих будет полное впечатление, что ты умер. Подтверждать смерть придется мне, и я это сделаю. После чего положу в ячейку для хранения, буду поддерживать жизнь препаратами. Тирокан имеет ограничение по времени действия, для артулунков это двадцать девять — тридцать часов.
— И чтобы он никому не рассказал о твоей затее, ты решил его убить, — сделал вывод Люч.
— Я не убивал Дельфа, — замотал головой Патакон. — На следующий день я собирался поговорить с ним и сказать, что согласен. Да и зачем мне было его убивать? Ведь он должен был подтвердить, что я умер. А так мне пришлось все сделать самому, без чужой помощи. Когда убили Дельфа, я понял, что следующим убьют меня. Я самый слабый среди вас. А в таких ситуациях выживает сильнейший. Я понял, что смогу спастись только в том случае, если умру. Вот я и рассказал вам легенду о душах с погибших планет. Она достаточно известна, я думал кто-то из вас ее знает и подтвердит. Это было бы мне на руку.
— Поддон с Дельфом ты выдвинул? — спросил Дершог. Патакон кивнул головой.
— Завтра я собирался снова привлечь ваше внимание к своему трупу.
— Чем ты думал питаться? Ведь Дельф мертв, — спросил Люч.
— У меня оставались два комплекта сухого пайка. Сначала я хотел придержать их сколько было бы можно, а потом поделить между всеми. Это могло подбодрить нас. А когда Дельф умер, мне пришлось оставить их себе.
— Так кто же убил Взбрыка? — осторожно спросил я.
Все молчали. Люч выглядел очень глупо. Он поторопился
с извинениями. Среди нас все равно был убийца. Скорее всего, Люч пытался локализовать эмоции, которые могли появиться у Маринга и Дершога. Получалось так, что он провел между нами черту. Я и Люч с одной стороны, Маринг и Дершог с другой. А это раскол. Следующий шаг — стенка на стенку.
— Ну вот, что… Коллеги, — сказал Люч, — мне кажется, всем нам пора задуматься. Среди нас действительно есть убийца. Я не хочу сейчас обсуждать его поступок. Давать оценку его мотивам… сейчас не время для этого. Нам всем нужно думать, как выжить, дождаться спасательного корабля. Если мы будем ненавидеть друг друга, нам это не удастся. Я не прошу виновного или виновных в убийстве или в убийствах признаваться. Я прошу остановиться. У нас в морге два трупа. Мне кажется, этого достаточно. И я предлагаю обсудить одну очень важную тему. Обсудить и определиться с этим вопросом раз и навсегда. Чтоб больше не поднимать этот вопрос.
Да, к нам идет корабль. У нас есть шанс на спасение. Но этот шанс достаточно призрачный. Нам нужно продержаться пять недель. Возможно, кто-то не выдержит, возможно у кого-то произойдут необратимые изменения в организме или мозге. Я думаю, именно эта опасность подталкивает некоторых из нас к странным мыслям. Я имею ввиду возможность употребления в пищу тел Взбрыка и Дельфа. Не перебивайте меня. Прения чуть позже. Да, черт возьми, для цивилизованного общества это дикость. Дикость в обычной жизни. Мы же переживаем катастрофу. И от решения, что делать с мертвыми, зависит судьба живых. Поэтому аргументы этично — неэтично прошу оставить до лучших времен. Маринг, каково твое мнение?
— Наверное, не открою великую тайну, — пространно начинает бубнить Маринг, — если скажу, что каждый из нас уже обдумал эту тему с разных сторон. Не раз и давно. Плоть она и есть плоть. Материя. Вещество. По химическому и молекулярному составу она практически не отличается от плоти домашних животных. Она точно так же переваривается в желудке. Точно так же подвержена тлению. Взбрык и Дельф не умерли своей смертью. Их убили. По типу смерти это то же самое, что забить домашнюю скотину. Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы думаете, что это я убил их. А мне плевать на ваши догадки. Точно так же, как вам плевать на мои. Хотя я почти наверняка знаю, кто убийца, обвинять его я не буду. Я считаю, что это совершенно разные вещи: убить математика Взбрыка, с целью употребления в пищу, или употребить в пищу плоть визийца. Что мы считаем важным в живом, мыслящем существе? Разум. Во всех религиях Галактики он называется душой. Все религии считают, что после смерти душа покидает тело. Именно поэтому они призывают при жизни меньше заботиться о бренном теле, а больше о душе. У нас очень тяжелая ситуация. Прибытие корабля может задержаться. С ним могут случиться непредвиденные случайности. Взбрык и Дельф уже мертвы. А мы живы. Я думаю, мы имеем и моральное, и этическое право употребить в пищу тела Взбрыка и Дельфа. И мне кажется, что они сами, раз уж так получилось, что они мертвы, были бы не против, если мы спасем свои жизни таким, как может кому-то показаться на первый взгляд, диким способом. К тому же существует практика завещания своих тел для науки. Уж чему они после этого подвергаются, не идет ни в какое сравнение с нашими намерениями. Так что… Я за.