Я покачала головой.
Дерек поставил стоймя свой учебник математики на тумбочку у кровати.
— Я в душ. Начинайте без меня.
— А разве нянечки не услышат льющуюся воду?
Он лишь пожал плечами и откинул волосы назад. Они легли вялыми патлами, а под лампочкой еще и заблестели жиром.
— Скажешь, что я уже был в душе, когда ты пришла. Я всего на пару минут.
Он направился к двери, обойдя при этом меня как можно осторожнее. Так что я даже задумалась, так ли сильно ему требовалось в душ? Но принюхиваться и выяснять я не стала.
Если он моется перед сном, это его проблемы. Кари мне рассказывала, что раньше тоже всегда принимала на ночь ванну. Но ей пришлось перейти на утренний душ, иначе к обеду ее волосы превращались в патлы. Когда Дерек проходил мимо, я не удержалась и сказала:
— А почему бы тебе не принимать душ утром?
— Я принимаю, — буркнул он и вышел.
Симон отложил свой журнал.
— Входи, я не кусаюсь.
Он откинулся на кровати, так что пружины скрипнули. Потом похлопал рукой по краешку.
— Можно было бы сказать, что девушка в моей кровати — это впервые… но боюсь показаться полным неудачником.
Я сложила свои книги на столик, пытаясь скрыть густой румянец, проступивший на щеках. Один учебник я раскрыла, чтобы выглядело так, будто мы занимаемся. Я взглянула на обложку учебника Дерека и едва сдержала вздох.
Алгебра и тригонометрия. Университетский курс.
Я пролистала учебник.
— Если ты что-нибудь из этого понимаешь, то ты намного умнее меня, — сказал Симон.
— Я думала, Дерек в десятом классе.
— Да, но не по алгебре. И не по геометрии. И не по химии, физике и биологии. По естественным наукам он всего лишь в двенадцатом.
Всего лишь в двенадцатом?..
Похоже, говоря, что никто не усомнится в том, что мы занимаемся математикой, Дерек имел в виду, что помощь понадобится не ему. Отлично. Мало того, что Дерек считал меня ветреной блондиночкой, вздрагивающей при каждом шорохе, он еще, видимо, возомнил, что я недостаточно умна.
Я положила его учебник на место.
— Слушай… надеюсь, Тори не устроила тебе скандал из-за вчерашнего? — спросил Симон.
Я покачала головой.
Он выдохнул и сложил руки за голову.
— Хорошо. Не знаю, что с ней такое. Я ей ясно дал понять, что она меня не интересует. Поначалу я даже старался быть деликатным, отказывая ей. Когда она не поняла намека, я прямо сказал, что не интересуюсь. Сейчас я откровенно груб с ней, но она все равно не желает отступать.
Я повернулась и внимательно посмотрела на него.
— Наверное, очень непросто, когда ты кому-то нравишься, а он тебе — нет.
Симон рассмеялся.
— Единственный человек, которого Тори по-настоящему любит, это Тори. А я — всего лишь временная игрушка, пока она не сможет вернуться к своим капитанам футбольных команд. Таким девчонкам, как Тори, надо, чтобы рядом всегда был парень — причем любой. А здесь я для нее единственный вариант. Питер был слишком юн, а Дерек — Дерек не в ее вкусе. Поверь мне, стоит появиться любому другому парню, и она тут же забудет о моем существовании.
— Я в этом не очень-то разбираюсь. Мне кажется, она на самом деле…
— Я тебя умоляю! Неужели я похож на приманку для див? — Он повернулся на бок и подпер голову рукой. — Ну, конечно, когда мы с Дереком попадаем в новую школу, я получаю изрядную дозу внимания от девочек из высшей клики. — Он изобразил голосом тонкий фальцет: — «Эй, Симон, я тут типа подумала, может, ты… ну… мог бы после школы помочь мне с уроками. А то эта математика — ну прям как китайский язык. А ты же китаец, да? Уверена, ты в этом силен». — Он закатил глаза. — Во-первых, мой отец — кореец, а мама — шведка. Во-вторых, я в математике полный пень. И терпеть не могу часы с кукушкой, катание на лыжах и шоколадные фигурки.
Я подавилась смешком.
— Это, скорее, о швейцарцах.
— Да? А что тогда характерно для шведов?
— Не знаю. Может, тефтели?
— Ну, это я люблю.
— А что еще ты любишь?
— В школе? Историю. Не смейся. И в английском я неплох. Я пишу смешные хокку, а это, между прочим, японские стихи.
— Я знаю. — Я посмотрела на рисунки на стене. — Вот в рисовании ты точно силен. Твои картины чудесны.
У него сразу загорелись глаза.
— Не знаю насчет «чудесны», но спасибо. Вообще-то по рисованию у меня не так уж все блестяще. В прошлом году еле-еле на троечку натянул. Я разозлил учительницу, потому что все время сдавал ей комиксы. Я выполнял задания, но использовал технику своих рисунков. А она думала, что я просто издеваюсь над ней.
— Это несправедливо.
— Ну, когда я после нескольких предупреждений продолжал сдавать свои рисунки, я, наверное, и впрямь немного издевался. Или просто из упрямства это делал. В общем, в школе у меня далеко не все так блестяще — твердый хорошист. А вот Дерек — гений. У меня лучше всего с физкультурой. Мне нравится кросс, бег с препятствиями, баскетбол, футбол…
— О, а я играла в футбол. — Я замолчала. — Давно. Очень давно. Мы тогда за мячом носились, как стайка шмелей.
— Надо будет дать тебе пару уроков, чтобы ты могла все вспомнить, и мы организуем с тобой команду. Футбольный клуб Лайла.
— Очень маленький клуб.
— Нет, очень эксклюзивный клуб.
Последний раз я вот так, с глазу на глаз разговаривала с парнем, наверное, еще тогда, когда думала о них не как о парнях, а просто как о других детях.
— К вопросу об эксклюзивном клубе, — сказала я. — Я думала, вы пригласили меня к себе, чтобы дать ответы на некоторые вопросы.
— А моего общества тебе недостаточно? — Он в притворной обиде вскинул брови, но его выдавал озорной блеск в глазах. — Ну ладно, ты терпела довольно долго. Так что ты хочешь знать?
— Все.
Мы улыбнулись друг другу.
— Значит, так: ты — некромант, а я — волшебник. Ты разговариваешь с мертвыми, а я накладываю заклинания.
— Ты здесь именно поэтому? Ты что-то сделал?
— Нет. — Он помолчал, и на его лицо нашла тень. — Вернее, да, кое-что сделал, но это не имело отношения к магии. Кое-что произошло. С Дер… — Он оборвал себя на полуслове. Из личного дела я знала, почему Дерек оказался здесь, но признаваться в этом, конечно, не собиралась. — В общем, кое-что случилось, а потом мой отец исчез. Это очень долгая история. А краткая ее версия состоит в том, что мы здесь застряли до тех пор, пока кто-нибудь не решит, что с нами делать дальше.
И пока Дерек не «вылечится», добавила я про себя. Именно поэтому на Симона нет личного дела и ему не надо ходить на терапию. Он здесь не из-за каких-то проблем с психикой. Когда их отец сбежал, власти поместили Дерека сюда и решили, что Симону лучше быть с братом.
— Хорошо, а что еще есть? Какие виды… — Я никак не могла подобрать слово.
— Сверхъестественных способностей? Разные типы называются расами. Их не так много. Самые крупные — это некроманты, волшебники и ведьмы. Ведьмы — это женщины, способные накладывать заклинания. Похожи на волшебников, но все же другая раса и не такая сильная. Во всяком случае, так говорят. Кто еще? Полудемоны. Но не спрашивай меня про них, потому что я почти ничего не знаю. Дерек знает про них побольше. Ах, да, еще шаманы. Они хорошие целители и могут проецироваться в астрал.
— В астрал?
— Покидать свое тело. И передвигаться, как духи. Очень удобно списывать на контрольных и пробираться в женскую раздевалку… для тех, кто любит такие вещи…
— Ясно. Ты сказал, что Дерек знает больше о полудемонах. Он и есть полудемон?
Симон посмотрел в сторону коридора и прислушался, льется ли еще вода в душе.
— Будем считать, что ты вытянула это из меня, ладно?
— Что?
Симон повернулся на бок, задев при этом мое колено. Он понизил голос.
— Насчет Дерека. Кто он такой. Если он спросит, скажи, что ты вытянула это из меня.
Я выпрямилась. Во мне стало подниматься раздражение.
— Так Дерек не желает, чтобы я знала, кто он такой? Тот самый парень, который ткнул меня носом в некроманта и требует, чтобы я приняла это в себе? Если он не хочет…
— Хочет. И скажет. Но это… все гораздо сложнее. Если ты не спросишь, он не скажет. Но если спросишь…
Он отвел глаза, словно умоляя облегчить его задачу.
Я вздохнула.
— Отлично. Вот я и спрашиваю. Кто такой Дерек? Один из этих полудемонов?
— Нет. Для этого даже подходящего названия-то нет. Думаю, это можно назвать геном сверхчеловека, но это слишком высокопарно.
— Точно.
— Поэтому их так и не называют. Парни типа Дерека обладают… особыми физическими способностями, можно так сказать. Они очень сильные, как ты могла убедиться. Имеют более тонкие органы чувств.
Я покосилась на учебник математики.
— Умные?
— Нет, это просто Дерек такой. Во всяком случае, так считает мой отец.
— А твой отец… он — тоже волшебник? И он знает других таких, как мы?
— Да. У людей со сверхъестественными способностями есть что-то вроде сообщества. Пожалуй, сеть будет даже более точным словом. Ты знакомишься там с другими, можешь общаться с ними, получать то, чего не получишь от обычного мира. Мой отец раньше активно во всем этом участвовал. Сейчас уже не так. Кое-что случилось.
Он на какое-то время замолчал, потом снова перевернулся на спину.
— Мы обо всем этом поговорим попозже. Это длинная история. А если коротко, то отец раньше был вовлечен в это сообщество. Он работал на исследовательский центр, где доктора и ученые со сверхъестественными способностями пытались облегчить жизнь таким, как мы. Отец — адвокат, но адвокаты там тоже были нужны. Вот так у нас и появился Дерек.
— Появился?
Симон скорчил рожу.
— Я не так выразился. Словно отец принес домой бездомного щенка. Хотя, по сути, так оно и было. Видишь ли, такие, как Дерек, — очень редкий тип. Мы все — очень редкие. Но он — особенно. И эти люди — на которых работал мой отец, — они воспитывали его. Его еще младенцем то ли бросили, то ли отдали в приют, и они хотели убедиться, что он не попадет в какой-нибудь обычный детский дом. Для него это было бы катастрофично. Когда бы он достиг лет двенадцати, он начал бы швырять людей направо-налево. Вот только научная компания плохо приспособлена для воспитания детей. Де