К Пенделлю Шнырка пропустили без разговоров и без очереди, секретари главного специалиста по ассимиляции прекрасно знали кто он такой и какие обязанности выполняет. Бес влетел в кабинет и выпалил:
– Шкелет, Дымок и Ржавчик!
Пенделль, сидящий за рабочим столом, поднял голову от бумаг, поправил пенсне и откинулся на спинку мягкого стула.
– В чэ-э-эм, собствэ-э-энно, дэ-э-эло?
– Мятеж, нападение на вербовочный пункт и вооруженное сопротивление! – четко доложил бес.
– Подрэ-э-эбности, – потребовал Пенделль.
Шнырок вздохнул поглубже, посмотрел, чтобы сосредоточиться, на чучело летучей мыши, служившее украшением массивного пресс-папье, и начал доклад. Именно за умение пересказывать ход событий не упуская самых мельчайших подробностей, Пенделль и ценил своего подчиненного. Выделил его из толпы болтающихся по стройплощадке бесов, приблизил к себе, доверил работу с тончайшей технической аппаратурой…
– Кстэ-э-эти, – перебил он Шнырка, – как микрофэ-э-эны новые работали? Тебэ-э-э в кабинэ-э-э все хорошо слышнэ-э-э было?
– Даже как у Дымка в животе бурчало, – подтвердил бес. – Сказка, а не микрофоны! Только все они, вместе с трейлером, захвачены, на данный момент, превосходящими силами противника. Прикажете продолжать доклад?
– Да, – буркнул Пенделль.
В мрачном молчании, он выслушал «Историю вероломного нападения». Впрочем, рассказывая ее, бес почти не приврал – может быть только немного сгустил краски, описывая коварных аборигенов и их злобный нрав.
Затем, без остановки, последовала «История героического побега и спасения единственного уцелевшего». Тут Шнырку пришлось немного присочинить, но очень осторожно. Пенделль, хотя и выглядел козлом в пенсне, дураком вовсе не был. Ложь, в докладах подчиненных, он допускал, по его собственному выражению: «в целях оживлэ-э-эния пэ-э-эйзажа на мэ-э-эсте дэ-э-эйствия», но в очень разумных пределах. Так что про бой, который ему пришлось выдержать с шайкой, захватившей в плен старшего черта Шкелета и беса Дымка, Шнырок рассказывать не стал, хотя состряпал про запас очень приличную, даже можно сказать, захватывающую историю. Ничего, не пропадет, он ее вечерком в палатке расскажет.
А вот на свое служебное рвение и понимание того, что он, как единственный, не замеченный злобными аборигенами и следовательно, избежавший плена, так и должен незамеченным остаться, чтобы суметь вернуться на базу и донести до старшего демона Пенделля горькую правду о трагических событиях, сделал особый упор. Про полынь ненавязчиво упомянул и про то, что бежал всю дорогу, чтобы специалист по ассимиляции смог узнать новости побыстрее.
– М-дэ-э-э… – Пенделль пожевал нижнюю губу. – За гэ-э-эроическоэ-э-э поведение в условиях приближенных к боэ-э-эвым, объявляю тебе, Шнырок, устное поощрэ-э-эние.
– Рад стараться! – вытянулся в струнку бес.
– Но кэ-э-эк все это нэ-э-эприятно… Говоришь, вэ-э-эсь запас амулетов вербовочного пункта захвачэ-э-эн? И Шкэ-э-элет с Дымком в плену? Да, а при чэ-э-эм здесь какой-то Ржавчик? Я посылал только вас трэ-э-эих, откуда взялся Ржавчик? Кто это э-э-эще такой?
– Бес из строительного отдела, – почтительно пояснил Шнырок. – Подчиняется демону Абарзелу. С нами его не было, но мне достоверно известно, что удалившись за пределы базы некоторое время назад, он бесследно исчез.
– За мэ-э-эстным спиртом, навэ-э-эрняка, побэ-э-эжал, – брезгливо поморщился специалист по ассимиляции. – Во всех мирах одна и та же э-э-эстория. Вэ-э-эрнется.
– Э-э… это если он не попал в руки враждебно настроенных местных жителей, – осторожно намекнул Шнырок.
– Ты считаэ-э-эшь? Впрэ-э-эчем, вербовочный пункт двигался в сторону дерэ-э-эвни, Ржавчик наверняка отправился тудэ-э-э жэ-э…
Пенделль глубоко задумался. Он имел немалый опыт и множество освоенных миров за плечами, ценился в «Ад Инкорпорейтед», как один из лучших специалистов компании и автор множества методических разработок и оригинальных идей по ассимиляции населения, но с подобной ситуацией сталкивался впервые. Да, разумеется, трения с аборигенами возникали регулярно, ни в одном мире не обходилось без осложнений, но открытое сопротивление? Мало того, хорошо организованное открытое сопротивление! Такого еще не бывало.
Не бывало потому, что бюрократическая система, по сути своей, неповоротлива и нерасторопна, а лица, которые имеют власть и возможность подобное сопротивление организовать, находятся на самом ее верху. И к тому времени, пока до них доходит полностью проверенная и трижды перепроверенная (в виду полной неправдоподобности) информация, пока они ее обдумывают, сопоставляют данные и принимают решение, уходит время, когда еще можно было что-то изменить. А когда база выстроена, начато инферноформирование остальной территории и большая часть населения ассимилирована, кто тогда, спрашивается, будет сопротивляться?
Но здесь, на Лагосинтере, все пошло неправильно, наперекосяк. Ассимиляция еще и не начиналась, а вербовочный пункт уже потерян. Вместе с запасом амулетов, анкетами и прочей служебной документацией. Не говоря о новейших микрофонах, за которые придется отчитываться отдельно. Неприятная мысль заставила Пенделля поморщиться. Шнырок, приняв это на свой счет, затаил дыхание и вытянулся в струнку еще старательнее.
«Или, все-таки, потерять сознание? Обессилено рухнуть? Как бы угадать, что произведет наиболее благоприятное впечатление?»
Но демон даже не смотрел в его сторону, не до мелочей. Тут план выполнения работ срывается, а кто будет виноват? Пенделль? Фигушки, кто угодно, только не он. Уж на это у него опыта хватит. В такой ситуации что самое главное? Главное успеть вовремя спихнуть с себя ответственность. В конце концов, Пенделль тоже не без начальства. Есть руководитель строящегося филиала, дьявол Ноизаил, который правомерен и полномочен принимать решения. Вот ему и надо все доложить, пусть Повелитель Блох думает, что с этими немирными туземцами делать. Именно так! Его власть, его и ответственность!
Пенделль резко поднялся, отодвинув стул, вытянув руку вперед, направил когтистый указательный палец в грудь беса:
– Сейчэ-э-эс идем к Ноизаилу.
– Повелителю Блох?! – икнул Шнырок испуганно.
Старший демон досадливо поморщился:
– Естэ-э-эственнэ-э-э. Изложишь все ему, абсолютно искрэ-э-энне и прэ-э-эвдиво. Про Ржавчика нэ-э-э упоминай, с ним дэ-э-эло пока темное. Говори тэ-э-элько про захват вэ-э-эрбовочного пункта. Аборигенов сэ-э-эмэ-э-эро было?
– Так точно! – захлебнулся от усердия Шнырок.
– Маловэ-э-это, лучше бы десяткэ-э-э два-три… Ладно, пусть будет сэ-э-эмэ-э-эро, но все с арбалэ-э-этами. Про амулеты… про амулеты тоже пока не упоминэ-э-эй. Говоря про нападэ-э-эние, упирай на то, что оно ничем нэ-э-э было спровоцировано. Всэ-э-э понял?
Шнырок старательно закивал и уточнил деловито:
– Трепетать?
– Трепещи, но в мэ-э-эру.
Бес затрепетал.
– Годится, – одобрил Пенделль. – Теперь вэ-э-эт что, – он открыл один из ящиков стола, порылся в нем, раздраженно, со стуком, задвинул. Еще более раздраженно оглядел кабинет. Наконец, взгляд его остановился на пресс-папье. Пенделль взял его, прикинул вес, удовлетворенно кивнул. Встал и подошел к Шнырку, держа пресс-папье в правой руке, левой взялся за небольшой рог на голове беса, повертел его голову, выбирая место. – Ага. Тэ-э-эк хорошо будет, – и саданул прямо по лбу, над бровью.
Шнырок дернулся, но взвизгнуть не посмел. Пенделль сделал шаг назад и небрежно бросил пресс-папье снова на стол. Потом осмотрел перекосившуюся физиономию беса.
– Прекрэ-э-эсно! Даже кожу ссадил – кроме шишки еще и крови нэ-э-эмного есть. Это ты получил прэ-э-эдательский удар в спину…
– Спина с другой стороны, – боязливо напомнил Шнырок.
– Да? Ну ладнэ-э-э. Тэ-э-эгда это будет просто прэ-э-эдательский удар, который ты получил, пытаясь собственной грудью защитить непосрэ-э-эдственного начальника, старшего черта Шкелэ-э-эта. Э-э… на арбалэ-э-этную рану это похоже?
Шнырок не удивился такому вопросу, он знал, что в оружии, его шеф разбирается слабо и вряд ли представляет себе, как вообще выглядит арбалет.
– Никак нет, – бес позволил себе слегка коснуться здоровенной, на глазах набухающей шишки. – Это больше всего похоже на последствия удара хорошей дубинкой.
– Тэ-э-эгда, пусть у них, кроме арбалетов, будут ещэ-э-э и дубинки, – принял решение Пенделль. – На вэ-э-эпросы Ноизаила отвечай, но аккуратнэ-э-э. Если чтэ-э-э, хватайся за шишку и стони.
– Сознание потерять можно? В случае чего?
Прежде чем ответить, старший демон подумал.
– Можно, но только в крайнэ-э-эм случае, – наконец разрешил он. – Вообщэ-э-э-то, должно хватить жалобных стонов и судорожных подэ-э-эргиваний хвостом. Будь проще и убэ-э-эдительнее, не перэ-э-эбарщивай.
Пенделль снова осмотрел жертву коварных аборигенов, и остался доволен. Он коротко кивнул бесу, приказывая следовать за собой и двинулся к выходу. Шнырок послушно потрусил следом, проверяя шишку, которая уже переставала умещаться на лбу.
– Что?! – взревел Ноизаил. Поскольку находиться в кабинете в образе огромного пса было довольно неудобно, Повелитель Блох вернулся к обыденному, так сказать, облику дьявола. – Что ты сказал! – он стукнул кулаком по столу так, что чучело летучей мыши на стене закачалось и сложило крылья. – Повтори!
Шнырок, без всякого напряжения, очень натурально затрепетал.
– И всяческие оскорбления, – повторил он дрожащим голоском. – Старшего черта Шкелета, беса Дымка и меня оскорбили действием, – он слегка коснулся огромной шишки, – а вас, Повелителя Блох, словесно. – Попятился, от вскочившего из-за стола дьявола, но мужественно продолжил: – Обзывали разными нехорошими словами, всячески унижали и угрожали.
Пенделль, топтавшийся у дверей (Ноизаил принципиально никогда не предлагал посетителям присесть, даже стульев в своих кабинетах никогда не держал), испуганно замер. Это был уже явный перебор, ничего такого, про оскорбления и угрозы самому Повелителю Блох в сценарии не было. Однако… однако ход вполне разумный. Теперь Ноизаил взбешен настолько, что наверняка не станет поручать Пенделлю разобраться своими силами. А вполне мог ск