Ей казалось, что так она проявляет к ним заботу. Ничего другого она с ними сделать не могла, хоть так помогала.
Они вызывали у нее восхищение и одновременно внушали страх. Кто бы мог подумать, что через какой-то месяц из них должны были появиться маленькие дракончики. И не просто дракончики, а одни из самых сильных в мире.
И вот это обстоятельство как раз и внушало страх. Что будет, когда они вылупятся? Вдруг Лариона к тому времени не выпустят, тогда ей самой придется их где-то прятать. А мест для этого она особо найти не могла. Да и вообще, вдруг ее застукают прямо с ними? Этого она боялась больше всего, поэтому ни на секунду не выпускала их из рук.
Даже когда спала.
Вот и этой ночью. Сразу после водных процедур, Соня вернулась в свою комнату. Алла уже вовсю храпела. Значит, никто не помешает ей спокойно лечь спать.
Соня как обычно расправила постель, улеглась в нее, положив котомку с драконьими яйцами возле себя, и накрыла себе вместе с ними плотными пуховым одеялом.
Она редко запоминала сны. Но этот был каким-то особенно ярким. Во-первых, он появился сразу, как только девушка закрыла глаза. А во-вторых, ей снился Ларион на лазурном драконе. На нем был лазурный доспех, который вместе с драконом переливался на солнце.
Соня какое-то время смотрела на него зачарованно, а потом медленно подошла. Ларион повернул голову к ней и, вытаращив глаза, сказал:
— Охренеть!
— Что охренеть? — смущенно захлопала ресницами Соня.
— Охренеть, Вележева. Это что такое? — спросил он Аллиным голосом.
Из сна моментально выкинуло. Соня резко села в кровати, испуганно вскрикнув. Перед ней сидела Алла в одной сорочке и с удивлением разглядывала содержимое котомки, которая выглядывала из-под сбившегося одеяла.
Глава 4
Какого рода испытание меня ждет Айдар так и не сказал, поэтому я не знал к чему готовиться. И это дико выводило из себя. Одно дело, когда тебе хотя бы в общих чертах рассказывают, что к чему, и совершенно другое, когда полностью держат в неведении.
При это сколько я не пытался найти хоть какую-то информацию об этом, все время ничего не получалось. Сам Айдар уже не раз говорил об этом с генералом Кольцовым, и я его подслушивал. Но они ограничивались лишь общими фразами, типа «испытание», «проверка» и так далее. При этом все время речь шла о том, что это крайняя и очень опасная мера.
Они считали, что я могу не выжить после нее. Причем мнения у обоих сильно разнились. Генерал видел во мне ценного бойца, который может послужить общему делу на благо Империи. А Айдар был уверен, что если я черный маг, то так мне и надо.
Нужно с этим срочно что-то делать. Как-то узнать. Единственным человеком, кому я мог доверять во всей цитадели была Соня. Ну еще Ратибор может быть. Но он не знает обо мне всего и неизвестно как на это отреагирует. Хоть у меня были мысли о том, что он догадывается. Рисковать было нельзя.
Поэтому оставалась только Соня.
Единственное полезное, из этого допроса была еда. Меня наконец нормально накормили и даже не избили. Ушел из комнаты для допросов целый и невредимый. Было даже немного удивительно, но что-то мне подсказывало, что это такая тактика Айдара. Следующий допрос вряд ли будет таким же. Если вообще будет.
Устроившись поудобнее на шконке, я принялся за работу по связи с Соней. Для начала приказал ближайшему ко мне ворону притащить листок бумаги и чернил. Задача оказалась довольно трудной, потому что в цитадели было принято больше разговаривать и делать дела, а не писать друг другу записки.
Да можно было пообщаться с Соней с помощью таракашек, и я планировал так и поступить в дальнейшем. Но для начала ей требовалось объяснить всю суть, а это довольно обширное послание по объему.
Чернила и бумага нашлись у открытого окна в высокой башне цитадели. Там стоял письменный стол, за которым сидел старец и что-то шкрябал в желтоватый свиток. Я вселился в ворона и взял над ним полное управление.
Цитадель.
Башня Знаний. Кабинет главного архивария.
Вольнодумский сидел, скрючившись над своим пергаментом. Он каждый день в одно и то же время проделывал одну и ту же процедуру — описывал прошедший день. В его обязанности входило тщательно фиксировать все нарушения, события, потери, прибытия и так далее.
Вечером все учреждения сдавали ему письменный отчет, а он все это старательно переписывал, чтобы на следующее утро передать всю информацию владыке цитадели.
И ему очень нравилось, чем он занимается. Он чувствовал свое превосходство за счет той власти, что имел. Ведь он подчинялся напрямую владыке, а если хоть кто-нибудь не сдавал вовремя свою часть отчета, тогда он мог познать всю мощь и ненависть Вольнодумского.
Только закончив перечислять всех, кто сегодня выписался из больничного крыла, Вольнодумский Аркадий Всеволодович посмотрел в окно.
Там сидел черный как смоль ворон и выразительно пялился на него. Аркадия Всеволодовича что-то смутило в его поведении, и он не сразу понял, что именно.
— Кыш отседова, треклятая засеря! — гаркнул он, махнув на нее рукой.
Птица даже не моргнула. Просто продолжила созерцать, как ни в чем не бывало. Только тут до Вольнодумского дошло что не так с этой птицей — она смотрит на него прямо, без поворотов головы и совсем не моргает. Такой пристальный взгляд, который бывает только у человека.
Неприятный холодок пробежал у Вольнодумского по спине, но он быстро себя успокоил.
— Я тебе щас! Найду только чего потяжелее! — он поводил взглядом по столу, но, как назло, под рукой ничего подходящего не оказалось. Не чернильницей же в него кидать — так ведь и запачкать все можно.
Тогда он начал смотреть в ящиках стола. И пока изучал их содержимое птица испарилась.
— Испугалась! — злорадно заулыбался Вольнодумский. — Меня не проведешь! Никто меня не проведет. Так ладно… О чем это я, — он сжал в руки перо и снова уставился на пергамент. — А, да! Умершие! Умерших у нас сегодня не было, так и запишем, — его рука автоматически потянулась к чернильнице, помакала в пустоту и вернулась на пергамент. Он шкрябал пером насухую и сначала не понял, что произошло. — Что за чертовщина такая? — он осмотрел перо, на нем не было ни грамма чернил, потом посмотрел на то место, где стояла чернильница и, разумеется, ничего там не обнаружил. — Сука! — выругался Вольнодумский. — Шалава проклятая! Стащила! На кой она ей вообще нужна! У! Убью!
Он еще долго сокрушался, пока тяжело вставал с места и шел к шкафу за новой чернильницей. Порывшись там, он так ничего и не нашел. Похоже все запасы были истрачены и нужно было спускаться вниз к хранителю.
А этого он ой как не любил.
По уровню власти, хранитель запасов был примерно с ним на одном уровне. Ведь он заведовал всем, что могло только потребоваться обитателям цитадели, а это накладывало определенные преференции.
И так как хранителю ничего от архивария не надо было, а архиварию постоянно требовалось всякое, первым постоянно над ним измывался и заставлял практически умолять отдать ему положенную утварь.
Вольнодумский задумался. Идти в столь поздний час, означала нарваться помимо всего прочего еще и на порцию упреков о том, как сейчас поздно и надо все делать вовремя.
Проклятая птица! Чтоб она сдохла! Никакого покоя! Не дают нормально свою работу выполнять!
А, стоп!
Тут он расплылся в улыбке — очередной пузырек с чернилами был в шкафу в нижней комнате. Он сам ставил его туда неделю назад, чтобы не бегать лишний раз наверх, когда работал внизу.
Торжествуя, Вольнодумский довольно шустро для своего возраста спустился вниз, а потом с триумфом поднялся наверх, неся в руках заветный пузырек с чернилами.
Его радость продлилась недолго, потому что когда он поднялся наверх то увидел, как та же самая наглая птица тащит пергамент в окно.
Пергамент! Над которым он трудился весь вечер! Если ее не остановить, то вся работа пойдет коту под хвост и надо будет ее переделывать.
Пузырек с чернилами выпал из рук Вольнодумского и покатился по полу разливая все содержимое, а сам Аркадий Всеволодович кинулся к окну, в попытке остановить чертова ворона.
Он не успел. Птица выпорхнула в окна держа в клюве за край свиток.
— Сука! — орал Вольнодумский в окно, грозя кулаком в пустоту. — Я тебя на вертеле зажарю! Вернись! Похлебка недоделанная!
Цитадель.
Женская казарма.
— Сонь, это же яйцо лазурного дракона! — возмущенно говорила Алла. — И рубинового! Как они у тебя оказались?
— Тише ты! — шикнула на нее Соня. Она окончательно пришла в себя ото сна и сейчас активно думала, что делать дальше. — Не кричи! — перешла она на шепотом.
— Но… — воскликнула было Алла.
Соня тут же остановила ее жестом руки, приложив палец к губам.
— Тихо! — шикнула она на нее.
— Но это же преступление! — уже шепотом продолжила Алла. — Они должны находиться в инкубаторе! Тем более такие мощные. Ты где их взяла?
— Они ненастоящие, — сделала попытку Соня. — Просто яйца дракона. Мне нужны. Для спектакля.
— Какого спектакля? — с сомнением посмотрела на нее Алла. — Ты же не играешь в театре. Чего ты мне голову пудришь?
— А теперь играю, поняла? — жестко ответила Соня, закручивая бечевку обратно на мешке, пряча таким образом яйца. — Кто тебе вообще дал право рыться в моих вещах?
— Да я… — замешкалась Алла. — Одеяло просто сползло, и они показались, а я спустилась воды попить.
— Ага, и мешок сам развязался, — язвительно заметила Соня.
Она встала с кровати, провоцируя сделать Аллу тоже самое, и спрятала мешок у себя за спиной. В ночнушке и с котомкой она выглядела очень странно.
— Ну нет, но веревка ослабла, был виден краешек, — попыталась выкрутиться Алла, вставая напротив нее.
— И ты решила посмотреть, что там такое, — зло произнесла Соня. — Знаешь, вот совсем не ожидала от тебя такого. Знала всегда, что ты любопытная. Но чтобы до такой степени! Рыться в вещах своей подруги! До такого ведь додумать еще надо. Ты просто отвратительна!