– Подайте, добрый господин, – загнусил он, – со вчерашнего дня не емши!
Обр, являя собой образец милосердия и сострадания, сейчас же присел рядом на корточки, протянул сверток с пышными теплыми лепешками, проложенными кусками остро пахнущей ветчины и ноздреватого сыра. Все это сейчас же исчезло под капюшоном. Послышалось невнятное чавканье. Похоже, голодный нищий лопал все сразу, особо не разбираясь, где там сыр, а где ветчина.
– Ну? – невнятно спросил он. – Узнал что-нибудь?
– А как же, – доложил Оберон, – только насчет чужой жены ты поторопился. Никакая она не жена. Она еще невеста.
– Как невеста? – поперхнулся Варка. – Чья?
– Говорят, какой-то хмырь из столицы. Не шибко молодой, не так чтоб очень красивый, но жутко важный. Дуры толком объяснить не сумели. Вроде первый человек при новом короле.
– А у нас чего, король есть? Надо же, а я и не знал.
– Говорят, есть. И этот жених то ли здешним наместником будет, то ли в столицу вернется с молодой женой.
– Госпожа Илана рада?
– Да кто ж ее знает. Они про нее доброго слова не сказали. Капризна, говорят, сама не знает, чего ей надо. То рыдает, то обновки меряет, то туфлями бросается.
– Угу. А когда свадьба?
– Да сегодня.
– Че?!
– Не, напутал. Сегодня это, обручение. Во дворце наместника. Сначала бал, потом обручение в тамошней часовне. А венчаться уж в столице будут. Завтра после бала отбывают. И мамашу ейную с собой прихватят. Так что в доме радость. Кошки нет – мышам раздолье.
– Вот дура!
– Кто?
– Да Ланка. Совсем ума нет. Весь в волосы ушел. Так, ладно, она от рождения дура. Но мы-то с тобой умные.
– Ага, – охотно согласился Обр.
– Значит, говоришь, бал.
– Бал. Эти сороки только про бал и трещали. Все знают. Кого пригласили, а кого нет. Кто во что одет будет. Чего на ужин подадут. Три роты гвардейцев посылают дворец и сады охранять. Потому как ворья в городе много, а под городом и разбойники вовсю шалят.
– Так-так. Сейчас я встану и пойду. А ты за мной. Но только не сразу.
– Понял.
Тащиться за фигурой в плаще было нетрудно. Тем более что колокольчик звякал при каждом шаге, заставляя прохожих шарахаться в стороны. Город Липовец, как видно, разоряли долго и с удовольствием. Развалины, пожарища или просто заколоченные дома попадались нередко. Но народ шнырял по улицам как ни в чем не бывало. Грохоча по выбитой брусчатке, проезжали телеги с тесом, камнем, новым, проложенным рогожами кирпичом. Процокал копытами нарядный военный патруль. Обр по привычке покосился опасливо, но быстро опомнился. Нет здесь за ним ничего. Ну, пока нет.
Пошел дальше, заглядывая в широкие чистые окна разных лавок. Некоторые, похоже, открылись совсем недавно. У одной из них Варка остановился. Незаметно поманил Оберона. За стеклом красовались два болвана: дама и кавалер в роскошных нарядах. Обр поежился. Кукольное лицо кавалера показалось похожим на проклятого господина Стрепета. В глубине за прилавком скучал плотный юноша с хитро закрученной, до хруста напомаженной челкой и усишками-стрелками.
– Ага! – сказал Варка и потянул Обра за собой. Дверь, разрисованная веселенькими завитушками, раскрылась с громким радостным звоном. Юноша за прилавком встрепенулся.
– Эй, – сказал он испуганно, – здесь не подают! Идите за угол. Велю, чтоб вам с черного хода вынесли.
Варка выпрямился. Откинул капюшон.
– А ты растолстел, Петка. Прямо не узнать.
Остренькие усишки полезли вверх.
– Ух ты! Красавчик! Откуда ты взялся?
– Да вот, родные места навестить решил.
– А чего в плаще?
– Да, как я понял, мне тут не особо рады.
– Ясно, ясно. А ну-ка пойдем! Покупатели наши в такое время дрыхнут еще. Заходи, тута примерочная у нас. Тут и посидеть можно. Сейчас пивка сообразим. Рановато, но ради такого случая и выпить не грех.
Петка оказался шустрым, в один миг спихнул с маленького столика какие-то тряпки, принес угощение. При виде пышных шапок пены над толстобокими кружками Обр скривился, но делать нечего.
– Лавку, я вижу, вы сохранили, – заметил Варка.
– Да, папаша припрятал кое-что. В общем, перебились как-то.
– Жив он?
– А как же. Теперь я в лавке, а он заказами занимается. Мамаша по дамской части подсобляет. Торгуем помаленьку. Ну, а ты чего поделываешь?
– Травник я. А этот вот помощник мой. Большой талант в нашем деле.
Обр фыркнул в кружку, но смолчал.
– Бродяжничаете? – посочувствовал Петка. – Говорят, в городе тебе работать не позволили. Так и ходишь с места на место?
– Так и хожу.
– А где Илка, не знаешь?
– Знаю. Коли хочешь, могу письмо от тебя передать.
– Да что писать-то. Расстройство одно. Про Ланку слыхал?
– Слыхал. Слушай, Петка. Я чего пришел-то. Мне костюм нужен.
– Какой костюм?
– Ну такой. Чтоб жениться не стыдно было. Чтоб все ахнули.
– Для этого тебе никакой костюм не требуется. На тебя хоть рогожку нацепи…
– Рогожка не годится. Даже тот, что у вас в окошке выставлен, бедноват.
Петка задумался.
– Есть у нас один. Недавно из столицы прислали. Только у тебя денег не хватит. Да и в городе сейчас, наверное, ни у кого таких денег нет. Разве что в рассрочку, с процентами.
Варка покопался в торбе, выложил на стол плотно набитый кошель.
Петка уважительно присвистнул и засуетился, открывая сундуки, перекладывая короба и пестрые свертки.
– Щас примерим, а ежели не подойдет, прямо на тебе все и подгоним.
Чтоб не мешать, Обр пошел шататься по лавке, разглядывать кружевные воротники, шляпы и пояса. Дело с примеркой и подгонкой затянулось. Скучно было неимоверно, пока среди вееров, разложенных для пущей завлекательности раскрытыми, не обнаружился один, с картинкой. На картинке закат, море с рыбацкими парусами, на фоне заката шпили, крыши и флюгера. Точь-в-точь Усольская бухта. До того по-настоящему – аж в сердце кольнуло. Соскучился, что ли? Что ж, может, и соскучился. Нюське бы понравилось. Она-то уж точно скучает. Прикинул, хватит ли денег, как всегда зашитых в поясе. Кто его знает. Надо спросить у Варки.
Ивар-травник стоял посреди примерочной неподвижно, как дорожный столб. На лице застыла мука мученическая. Петка ползал вокруг него с иглой и ножницами. Изо рта у него торчали булавки.
– Ну, вот и славно, – невнятно побормотал он, расправив последнюю складочку на штанах и поднимаясь. Обошел вокруг Ивара, лучась от удовольствия. От восторга едва не проглотил всю дюжину булавок разом.
В последний момент опомнился, успел выплюнуть в подставленную ладонь.
– Все? – хмуро спросил травник.
– Все! Знаешь, что я бы с тобой сделал? Поставил бы перед лавкой. Народ валом повалит.
Обр в свою очередь обошел вокруг Варки.
– Что-то наворочено больно, – заметил он.
– Ничего не поделаешь, законы моды. Тут тебе и кружева, и шитье, и самолучший бархат, – вздохнул Петка, – удачно получилось. Цвет-то как подошел. «Морская синева» называется. Прямо к глазам.
Варка покосился в сторону большого старинного зеркала.
– Ладно, годится. Давай рассчитаемся.
– Погоди. К такому костюму чулки и туфли требуются. Сейчас принесу.
– А мне вот это, – встрял Обр.
– Э… а зачем? – искренне удивился Петка. – Вещица-то тоже недешевая. Одни кружева чего стоят. Камни, конечно, не настоящие, стразы, но все ж лидское стекло, не какая-то там подделка. Для кого тебе?
Оберон замялся, не зная, как объяснить получше.
– Для жены, – спокойно растолковал Варка, – жена у него – красавица. Вещица как раз для нее. – Забрал у Обра веер, спрятал в торбу и тут же помог разобраться с деньгами. Оказалось, по теперешним Обровым доходам не так уж и дорого.
Проводив их до двери, Петка вдруг остановился, испуганно оглянулся, словно боясь, что в родной лавке затаилась куча шпионов.
– Слышь, Вар. А ты этого потом видел? Ну, того… с крыльями?
– Каждый день вижу, – признался Варка.
– Ну, ты при случае скажи ему… что мы помним и благодарим, и вообще.
– Ладно, скажу. То-то он удивится.
Уходя, Варка натянул поверх роскошного костюма свой грязный плащ. По людной улице больше не пошли, сразу нырнули в переулок, долго кружили по каким-то задворкам, пока опять не оказались у стены садов. Через стену Варка карабкался осторожно, как больной. Берег костюмчик. Потом завел Обра в самую глушь.
Прошли вдоль высоких кустов, сплошь затянутых, задушенных хмелем. Варка вдруг сунул руку в гущу разлапистых листьев. Щелкнуло, скрипнуло, и Обра быстро втянули под тень шуршащих стеблей. Оказалось, в кустах еще одна садовая затея – решетчатая беседка. Крыша давно рухнула, и стебли хмеля свешивались внутрь. Весь пол был засыпан старыми листьями. Варка аккуратно расстелил плащ, улегся на него, вытянув длинные ноги, и стал смотреть в небо.
– Вот так, теперь пусть хоть весь парк прочесывают. Про это место только старший садовник помнил. Помер он во время последней осады.
Обр уселся рядом, тоже поглядел на жаркое синее небо в рамке из стеблей и листьев и задал вопрос, который давно вертелся на языке.
– А чего ты Нюську красавицей назвал? Издевался, да?
– Нет. Это правда. В жизни не встречал никого прекрасней.
– Да ладно! Сам за красавицами бегай. А Нюська… Она просто моя Нюська.
– Ничего ты не понимаешь! Когда я ее увидел…
– Про это ты уже рассказывал.
– Ничего я тебе не рассказывал. Там ведь как было. Больной у меня на руках умер. Вернее, двое. Беженка одна, из пришлых, до людей не дошла. В пустом амбаре рожала. Я на нее случайно наткнулся. Только поздно. И мать потерял, и ребенка. Ну и того, улетел. Нельзя всех больных жалеть. Так и свихнуться недолго. Только как же ее не пожалеть. Молодая совсем, рыжей нашей ровесница. В общем, улетел я за горы. Люблю над морем летать. Чистота, простор. А тут гляжу, буря идет. Сразу на душе полегчало.