Дела обстояли еще хуже, чем он думал.
В шатрах на складных походных стульях у покрытого скатерочкой полкового барабана сидели, попивали вино сам князь и господин Стрепет собственной персоной.
– Я так мыслю, – вещал седой князь, подняв глаза к белому, чуть дрожащему потолку шатра, – что в этом, Аликсан, есть и твоя вина. И она велика, ох, велика! Не справились твои лазутчики.
– Ведь я не колдун, – с мудрой полуулыбкой заметил господин Стрепет, – и далеко не всесилен. Я сделал все, что мог, но…
– Раньше тебе все удавалось, – проворчал князь.
«Ясное дело, – подумал Оберон, – раньше-то ты доской обходился. Посмотрим, как ты теперь выкручиваться будешь».
– Я надеюсь исправить положение, – немедленно начал выкручиваться хитроумный господин Стрепет.
– Ха, – хрипло вырвалось у Обра, – как же!
Он вдруг ощутил себя очень сильным. Доски не было, и никто, никто не мог его ни к чему принудить.
Тут собеседники обратили, наконец, на него внимание.
– Так-так, – князь поставил бокал, сложил руки на груди, – ну, здравствуй, последний из Хортов! Вот и свиделись. Где ж ты был-пропадал, у кого прятался?
– У крайнов, в Загорье, – выложил чистую правду Обр, заранее зная, что ему не поверят.
– Угу. Хорошие сказки приятно и слушать. Так что мне с тобой делать, Оберон Александр Свенельд Хорт? В сущности, это юридический казус. Ты был приговорен к смерти как член разбойничьей ватаги Хортов, однако помилован по местным законам, кои я, возвратив свои права на земли Усолья, поклялся чтить и всячески защищать. Затем ты спас жизнь князя, за что тебе полагается награда. Справедливо? – обратился он к державшим Обра солдатам.
Те утвердительно замычали.
– Затем ты пытался убить князя, за что, разумеется, полагается смертная казнь. Правильно я говорю?
Снова мычание.
– Однако затем ты снова спас мне жизнь, за что полагается…
– Награда! – хором выдали Обровы конвоиры.
– Казус легко разрешим, – подал голос господин Стрепет, – положенную награду выдать, после чего казнить. Вынужден покаяться, что я приютил этого прекрасного юношу, когда он находился в большой беде. Обаяние древней крови, знаете ли. Все-таки род Хортов – старинный и благородный. Но я никак не мог предположить, что, находясь в столь бедственном положении, сей отрок станет злоумышлять против особы князя.
– Врешь! – выплюнул Обр.
– Должен также добавить, что он внезапно покинул мой замок в компании некой девицы сомнительного поведения, а после его ухода мы, к сожалению, недосчитались кое-каких ценных предметов.
Хорт выпрямился, насколько позволяла петля.
– Я ушел со своей женой и не взял ничего, кроме одежды, что на мне была.
– М-да, – печально покивал князь, – свидетельство уважаемого господина Стрепета против слов разбойника с большой дороги. Попал ты, парень. Как кур в ощип.
Обр отвернулся. Он думал о Нюське.
– В общем, у тебя два выхода, – продолжал князь Донат, – первый: мой палач может затянуть петельку потуже. Человек он серьезный, ответственный, так что все сделает как надо. А второй… Ну, что там еще?
В шатер ввалился покрытый грязью дядя в порванном мундире и с плетью в руках:
– Что хотите, то и делайте, – заорал он с порога, – а эта скотина нам не ко двору! Совсем взбесился, проклятый… Федьке едва череп не проломил. Кровища в три ручья. Пристрелить – и вся недолга!
– Нет! – выкрикнул Хорт и дернулся сейчас же бежать спасать Змея.
– Повремените! – приказал князь. – Итак, другой выход. Я вновь предлагаю тебе службу. Я и тогда не лгал, и сейчас не стану. Ты умен, изворотлив, ничего не боишься. А эти штуки, которые ты можешь заставить проделывать волков… Или не только волков?
Обр отвел глаза.
– Очень хорошо! Так я и думал. Для начала будешь при своем коне у меня на посылках. А там – кто знает… Наместник в Усолье мне все равно нужен.
– Я не могу на службу, – отрезал Оберон, которому все это было донельзя противно, – у меня уже есть господин – Пригорский крайн. – И добавил в приступе вдохновения: – Ежели он прогневается, беда будет.
– Крайны, Лебединые девы, Морской змей… Ты мне еще про Черную лодью расскажи. Морского змея я перестал бояться, когда еще в зыбке[56] спал, – хмыкнул князь.
– Откуда знаешь про крайнов? – небрежно обронил господин Стрепет.
– Видел, – отрезал Обр.
– Позволь узнать, где?
– По ту сторону гор.
– Так-так. И какие они?
– Разные. Такие… с крыльями.
Господин Стрепет вздохнул, изящно повернулся к князю.
– Боюсь, наш юный друг слегка… э… фантазирует.
– С меня довольно! – отрезал Донат. – Выбирай: петля на шее или клятва верности мне? Крест поцелуешь, а потом на крови и оружии, как у вас в Усолье принято.
«Клятва на крови – дело серьезное, – подумал Оберон, – однако вынужденная клятва в счет не идет. Мне бы только Змея выручить».
«Мечтает обмануть, – подумал князь, – ничего, приручу. Сначала прикажу следить, а потом сам обсидится, уходить не захочет».
Виделись старому Донату какие-то заманчивые картины: не то отряды боевых волков, на ходу рвущих горло коням противника, не то соколы-гонцы, быстрее ветра переносящие донесения.
– Не согласишься, – добавил он, – коня твоего прежде тебя велю порешить. Все равно он порченый. Других седоков не признает.
– Для таких, как он, клятвы – пустой звук, – скромно заметил господин Стрепет.
У Обра потемнело в глазах. Палач, повинуясь кивку князя, затянул петлю немного туже.
– Чтоб вас всех подняло и прихлопнуло! – прохрипел Хорт – и тут же все вышло по его слову.
Белое полотно шатра надулось тугим парусом, под ружейные щелчки лопающихся веревок треснуло пополам и, взметнувшись над центральным столбом, исчезло с глаз долой. Взорам внезапно оказавшейся под открытым небом компании открылась дивная картина. По всему лагерю бились по ветру белые крылья шатров, рвались веревки, вопило и носилось в одних подштанниках, пытаясь изловить улетающее имущество, княжеское войско.
Всему виной был бодрый табунок небольших смерчей, вовсю резвившихся в княжеской ставке.
Обр туда не смотрел. Замутненному взору мерещился некто могучий, стоящий в тени между палатками и лесом. Старший брат. Герман. Человек шагнул в вытоптанный круг палатки, по пути утратив широченные плечи и гриву черных волос. Варка! Лицо у него было вдохновенно-задумчивое. Прислушивался к чему-то великий травник, будто пел без голоса, про себя.
– Я же говорил, – назидательно заметил он, – коней красть нехорошо. Убить могут. Отдохните, ребята!
Петля нестерпимо впилась в шею, но руки вдруг оказались свободны. Оберон тотчас же освободился и от веревки. Оба его конвоира и палач смирно лежали на земле, силились что-то сказать, но только глаза таращили.
– Били? – спросил Варка.
Обр помотал головой.
– Тогда до утра полежат – и хватит. Поклон тебе от Маркушки.
– Ты помог ему? – хрипло обрадовался Обр.
– Да. Немного. На скорую руку. Пришлось срочно смываться. С тамошней колокольни прыгнул. Видели меня, нет ли, не знаю.
– Зачем? – перепугался Оберон, слишком поздно вспомнив, что повенецкие трущобы – место опасное.
– Тебя, дурака, спасать торопился. Пошли отсюда!
Взглянув на лагерь, где вопли начали стихать, Варка слегка шевельнул пальцами правой руки. Вихри забегали резвее. Над Гнилым Кутом медленно взбухала темная туча, грозящая разродиться дождем и градом.
Одолевая бешеный ток воздуха, Обр пробился к Варке. Барабан повалился и укатился с веселым грохотом. Князь каким-то чудом усидел на своем стуле. Господина Стрепета со стула сдуло, но он быстро поднялся, невзирая на ветер, выпрямился во весь рост и, не отрываясь, смотрел на Варку. В голубых глазах стояли слезы.
– Крайн, – выдохнул он, – настоящий! Я думал, их больше нет. Думал, никогда не увижу. Ведь ты крайн? Какого ты рода?
– Ар-Моран, – тихо ответил Варка.
– Белый крайн, господин утра, – самозабвенно шептал господин Стрепет, – Ар-Моран. Из облакопрогонников. Конечно, владыка ветра.
Внезапно выпрямился, принял позу, исполненную достоинства.
– Я чувствую, что обязан представиться. Аликсан Стрепет, десятый потомок Ательстана Стрепета Ар-Эглис, прозванного Изгнанником, серого крайна, владыки теней и тумана.
– Нынче говорят просто «хозяин».
– Пусть так, – немедленно согласился господин Стрепет. – Умоляю, не покидай меня! Ты же видишь, я ваш. Дай мне крылья!
– Что? – Ивар Гронский Ар-Моран вздрогнул, поморщился, будто в его музыку вкралась фальшивая нота.
Обр встал так, чтоб прикрыть его от выстрелов из лагеря, хотя им там было не до стрельбы. Да и на князя поглядывал с подозрением. Как пить дать, у него опять нож припрятан. Но князь пока к ножу не тянулся. Сидел тихо, щурился от ветра, с жадностью наблюдая за происходящим.
– Крылья! – настойчиво повторил господин Стрепет. – Я крайн по крови. Но знаю: крылья может даровать только другой крайн. Я даже готов был отправиться за горы, если бы был уверен, что хоть один крайн еще жив. Прошу тебя, умоляю! Дай мне крылья!
– Не вздумай! – прошипел Обр, надеясь, что его громкий шепот будет услышан за воем ветра. – Это тот самый гад! Повелитель!
Ивар глянул на него строго. Мол, не влезай.
– Зачем вам крылья?
Казалось, господин Стрепет потрясен глупостью вопроса.
– Но… Тебе ли не знать. Сила крыльев. Я собирал эти знания по крупицам, перечитал множество книг, расспрашивал людей, часто очень старых и не всегда разумных… Сила крыльев! Высокая власть над всем тварным миром. Я должен обладать ею по праву рождения.
– Ага, – сказал Ивар, – ладно. Дать не трудно.
– Не надо! – простонал Обр, но чокнутый травник уже выпрямился, стал серьезен. Даже ветер немного улегся.
– Аликсан Стрепет, раскрой свои крылья!
– Ты чего наделал, козел крылатый? Он же теперь… – заорал Обр и осекся.