— Пойдемте, — я улыбнулся, — мне нужна ваша помощь. Сейчас будем делать бизнес.
— Браслеты из разноцветных ниток? Серьезно?
— Серьезно.
— Да кому они могут понадобиться? — Нина скептически осмотрела связку ниток, что я привез из дома.
Катя же сидела на полу и увлеченно, довольно мастерски, плела уже третий браслетик. Она ловко перебирала нитки. Кончик языка смешно торчал в уголку рта.
Катя заговорила, да. Но ее внешний вид ярко показывал то, как сильно она страдает от случившегося. Девочка почти не улыбалась. Ее лицо было безэмоциональным. Глаза часто блестели от слез. Тем не менее, браслетики явно отвлекали ее от дурных мыслей. нужно будет научить ее делать оригами.
— Не забывай вплетать монетку, Катюш, — я сидел на диване, переплетал нитку за ниткой, — вот, — протянул я маленький железный кружочек с дырочкой, — это важно. Без этого ничего не выйдет.
— Ты объяснишь, что тут происходит? — Нина все же попыталась переплести нитки, но почти сразу у нее получился нескладный комок. Она раздраженно бросила его на диван.
— Нет, — посмеялся я, протянул ей новые, — просто плети. И еще мне бы свободную комнату. Когда закончим, я останусь там на пару часов. Мне нужно поработать.
— Да над чем? — удивилась девушка.
— Узнаешь.
— Это… Так странно, — Нина снова принялась крутить нитки, — словно урок труда в школе.
Эх, Нина. Таких уроков труда ты еще не видела. Если все пойдет по плану, один браслетик окупит тебе новую машину.
Вместе мы наплели не меньше трех десятков браслетов. Могли бы больше, но кончились манетки.
— На цокольном этаже отцовская мастерская, Рома, — проговорила Нина, — там немного не убрано. Сам понимаешь, туда никто почти не спускается.
— А чем занимался твой отец? — заинтересовался я
— Вырезал по дереву. Делал мебель, — девушка пожала плечами, — вот такое вот у старого солдата было хобби, после службы в чистильщиках.
— Ты многое знала о его службе?
— Почти ничего, — Нина задумчиво тронула подбородок, — я мало с ним общалась. Училась на факультете госуправления. Он верил, что его карьера поможет пробить мне дорогу в лучшую жизнь. Но родам-отступникам слишком многое не позволено. Вот я и работаю менеджером в кафе.
Я с улыбкой посмотрел на Нину.
— Ой, не то чтобы мне не нравится работать у тебя в кафе, — смутилась она, — просто…
— Все хорошо, Нин, — я встал, собрал все браслетики, — нормально, что ты хочешь большего. Все хотят.
— Ром?
— Да.
— Что с тобой случилось? Ты стал другим. Не тем что раньше. Говоришь иначе. Слова, интонации, тон, манера, в конце концов. Даже голос, будто стал ниже. Что с тобой?
— Если я скажу. что не знаю, — солгал я, — это тебя успокоит?
— Таким… — девушка замялась, опустила глаза, — ты нравишься мне гораздо больше.
Я не ответил, собрался уходить.
— Не ходи один!
— Ммм? — я обернулся, посмотрел на Нину. Она сидела на диване, по-женски поджав ноги.
— Давай я с тобой пойду? Давай возьмем Марка? Но не ходи к Лунару один. Он настоящий бандос.
— Нин! — из кухни донесся голос Кати, — Нин, я не могу достать печенье с верхней полки!
— Помоги Кате, — проговорил я, — а я справлюсь.
— У нас дресс-код! Все мужчин — только в пиджаках!
Я холодно посмотрел на здорового лысого охранника. Закатил рукав пальто, показал ему перечеркнутую корону на запястье.
— Ой! Вы из детей боярских, — лысый изменился в лице, его крупный нос покраснел, маленькие глазки забегали, — прошу прощения, господин. К нам обычно не ходят дворяне. Подождите секунду.
Он шепнул что-то своему коллеге, еще более здоровому и еще более лысому охраннику и исчез в дверях клуба.
Заведение “Лунная дорожка” располагалось в северном микрорайоне города. Жили здесь лишь простолюдины, и увидеть аристократа в таком месте — редкость. От того никому даже и в голову не могло прийти, что я из дворян. Зараза… Как Роман забрался в такую дыру?
Холодало. Ночная осенняя прохлада опускалась на плечи и крепчала. Неоновая вывеска “Дорожки” пошло мерцала на всю улицу.
Сзади, в очереди раздались недовольные голоса.
— А ну поорите мне еще, — обернулся я. Очередь почти сразу стихла.
Лысый амбал вернулся через пять минут. Теперь он был не один. Моя старая знакомая рыжая девушка, что без спроса явилась в мой дом, поиграть с Катей в ладушки, грациозно показалась из-за спины секьюрити.
Сегодня она носила облегающее короткое черное платье. Платье сидело на ней прекрасно. Подчеркивало ее объемные стройные бедра. Открытые аккуратные плечи придавали образу большей пикантности.
— Ты что, не узнал Романа Селихова? — строго сказала она Лысому, — это же единственный дворянин, что у нас бывает, — девушка улыбнулась, — не обижайся на этого дурачка, — она обратилась ко мне, — Сёма у нас новенький. Проходи, Ромочка.
— Лучше бы тебе больше не называть меня Ромочкой, — шепнул я ей на ухо, когда вошел внутрь.
— Отшлепаешь меня? — она повела бровью.
— Тебе может не понравится, что я с тобой сделаю.
— Мне уже нравится, — ее маленькие губки искривились улыбкой, — пойдем. Лунар хочет видеть тебя немедленно. Ты принес деньги?
Я не ответил, даже не посмотрел на нее. Девушка нахмурилась.
Мы прошли по темному коридору с черными стенами и красным потолком. Вошли в большой, шумный от музыки, зал клуба. Люди, волнующейся стеной, ритмично двигались в такт басу.
Протиснувшись сквозь танцпол, к лестнице. Оттуда, по широким вычурным ступеням поднялись на второй этаж. Прошли по коридору. Оказались у широкой двустворчатой двери.
Высокий охранник в безвкусном костюме с отливом, строго посмотрел на нас. Кивнул девушке и исчез за дверью.
— Вот уж правда, — недовольно выдохнула она, — смерть близких меняет людей. Ходил, забитый, как цуцик, а теперь, глянь на него: расправил плечи, смотрит волком. Не знала я, что ты такой секси, Селихов.
— Ты действуешь мне на нервы, — я холодно посмотрел на нее.
— Почему ты так плохо относишься ко мне? — внезапно, издевательские нотки исчезли из ее голоса. Это было так несвойственно образу девушки, что я даже удивился.
— Я плохо отношусь ко всем, кто без спроса приходит в мой дом.
— Разреши мне реабилитировать себя в твоих глазах, — девушка посмотрела на меня иначе, как-то серьезно, — Лунар многое знает о тебе. У него везде глаза и уши.
Я нахмурился, сжал губы.
— Сегодня, Роман, он сделает тебе заманчивое предложение.
Глава 9. Браслет из цветных ниток
— Если ты хочешь выжить, — она понизила голос, приблизилась ко мне почти вплотную, так, что я почувствовал ее горячее дыхание, — то откажись.
— Да что мне, обычному игроману, — самодовольно ухмыльнулся я, — низкородному дворянину, может предложить сам Лунар?
— Ты зря ерничаешь, — нахмурилась девушка. Нужно сказать, это ей не шло, — Лунар довольно могущественный человек, хоть и простолюдин. Не стоит недооценивать его. И он достаточно умен, чтобы оценить по достоинству твои дела последних дней.
— Это прекрасно, — серьезно сказал я, — потому что у меня для Лунара встречное предложение. И что-то мне подсказывает, что от него он точно не сможет отказаться.
— О чем это ты? — зеленые глаза девушки растерянно забегали.
Дверь приоткрылась. В коридор вышли уже два охранника: мой знакомый, тот, что с отливом, и новый, коротко стриженный детина, с такими толстыми руками, что пиджак сидел на нем впритык.
— Обыскивали на входе? — Посмотрев на девушку, низким неприятным голосом сказал охранник с отливом.
— Откуда я знаю, обыскивали его или нет? Тебя обыскивали? — она посмотрела на меня.
— Если нужно, — я пожал плечами, — можете обыскать. Оружия у меня с собой нет.
— Прошу, господин, — толстоногий несколько пренебрежительно произнес слово “господин”, — поднимите руки, мы вас проверим, — он вынул из специальной кобуры под пиджаком небольшой продолговатый металлодетектор.
— Тебе б гардероб сменить, — бросил я, подняв руки, — щас все шмотки по швам разойдутся.
Толсторукий нервно выдохнул, стал водить детектором у моих ног и рук, провел у пояса.
— Ну или можешь сесть на диету. Слышал, это тоже помогает, — улыбнулся я. Толсторукий злобно зыркнул, мерзко скривил рот.
— Как мило, пушку ты не взял, — замурчала рыжая, — но носишь детскую поделку. Подарок сестренки?
— Ага, — я бросил взгляд на ниточный браслет с монеткой. Предмет был сильным, ифритным зрением я видел, как в монете мирно парит синим шариком Ифрит Жажды.
Я сделал эти браслеты Жажды, когда удалился в мастерскую отца Нины. Просторная, но очень захламленная старым барахлом: ржавыми инструментами, заготовками и деревяшками, она все же сгодилась, как рабочее место ифритора.
Нож, в котором сидел Ифрит Жажды Поджигания, я ловко сломал, зажав клинок в тисках на широком верстаке. Тогда я извлек ифрит, вынул из него все фрагменты, отвечающие за жажду именно к поджиганию. Они быстро растворились в воздухе.
Оставшийся ифрит, я по капле расщепил на тридцать частей. Да, отвык я работать с ифритами вручную. На станке гораздо удобнее. Нужно бы построить себе ифритный станок. Но это потом. Для такой игрушки нужны очень редкие и дорогие материалы.
Когда я закончил с новыми Браслетами Жажды, повесил один из них на запястье. Использовал на хламе, что нашел вокруг. Браслет сработал прекрасно, так как я и планировал.
Тогда десять штук я положил во внутренний карман пальто. Остаток браслетов сунул в небольшую жестяную коробочку, которую нашел тут же.
— Вот, — протянул я Нине жестянку, когда вернулся из мастерской, — храни их, как зеницу ока. Ты даже не представляешь, какая это ценность теперь.
— Что у вас там? — детектор противно запищал, когда Толсторукий повел им у меня подмышкой.
Я не ответил, сунул руку во внутренний карман, показал ему жменьку браслетиков.