Я проигнорировал и его. Меня интересовал ифрит. Я должен был убедиться, что это какая-то аномалия, а не то, что у меня осталось мало времени.
Глава 16. Отзвук Пожирателя
— Э! Ты че сюда прешься? — Невысокий и жилистый парень, одетый в джинсы и одну только майку под куртку армейского покроя, выступил вперед.
Еще четверо встали за его его спиной. Они напряглись. Держа руки в карманах, топтались на месте. Высокий и крепкий мужик в серой толстовке скрестил руки на груди.
— Тебе че тут надо? — снова бросил Жилистый.
— Че? Ты че сюда прешься? Ненормальный?Они явно не ожидали, что я подойду сам, и теперь перешли в какую-то дурацкую оборону.
Понятно, что говорить с ними бесполезно. Пятеро на одного. Придется их отделать. Но я буду аккуратен. А информация, которую я узнаю из этого ифрита, возможно, поможет спасти этот мир.
— Мурый какой, — лысый в трениках сплюнул себе под ноги, — ану съе..ал отсюда! Пока п…зды не отхватил!
— Дернешься — сломаю пальцы, — бросил я, смотря ему прямо в глаза.
— Че? — он развел плечи, сгорлибся, вышел вперед.
Я не остановился. Парень явно знал закон улиц и понимал, что бить нужно первым, внезапно. И он попытался.
Вот, он держал руку в кармане, а в следующее мгновение, выбросил ее мне в лицо. Широкий неумелый удар был слишком медленным для моей реакции. Я вскинул руку, закрыл локтем правую часть лица. Не удар, скорее толчок, пришелся именно туда.
Теперь моя очередь. Быстро, так, что он даже не успел опомниться, я перехватил его запястье, зафиксировал руку под мышкой. дернул на себя.
Гораздо более легкого парнишку рвануло мне навстречу. Я подался вперед и дал ему головой в лицо. Парень ёкнул, тут же обмяк и грохнулся на колени.
— Я сказал, — я окинул взглядом всех, кто остался у машины, — что сломаю пальцы.
Тут же опустился, оттянул правую руку парня, и хрустнул двумя его пальцами так, что все скривились. Он же, от боли пришел в себя и заорал.
— А-а-а-а! Пальцы! Сука! Псих херов!
— Пошел прочь, погань, — я выпрямился, брезгливо пнул его ногой.
Следующим бросился ко мне самый высокий. Ну конечно. Вожак защищает свою стаю. Я не стал дожидаться, пока он замахнется. Пробил прямой в челюсть. Такой быстрый, что, я уверен, никто из пацанчиков и не заметил удара.
Здоровяк просто сложился, как раскладушка. Грохнул на асфальт.
— Еб твою! — крикнул один из парней, и троица тут же пустилась наутек. Их обувь громко хлопала по асфальту. Спины удалялись. Парни свернули куда-то за магазин.
Тот, кому я сломал пальцы, неуклюже встал, припустил через дорогу. Здоровяк смешно сидел на заднице. Непонимающе тряс головой.
— Тебе тачка нужна? — нервно сглотнул оставшийся. Полноватый паренек со светлыми, коротко стриженными волосами, — это не моя. Это отца. Он меня убьет!
— Дернешься, — я бросил на него холодный взгляд, — будешь лежать рядом со своим дружком. Понял?
— Вот сука… — протянул он, — отец меня убьет… Парень побледнел, отступил на шаг. Да мы ж только прикурить попросить хотели...
Краем глаза, я видел, как его глаза расширились, когда я просто сел на корточки у переднего крыла машины, положил руки на кузов и стал всматриваться в металл.
— Ты, падла, — простанал бугай, — я тебя щас прикончу, — я услышал щелчок. Бугай явно раскрыл складной нож.
— Заткнись, вахлак, — проговорил я, не отвлекаясь от ифрита, — а зубочистку свою можешь засунуть себе в жопу.
— Вахлак? — сглотнул паренек-водитель, — ты… вы… дворянин?! Ой1 Прошу прощения! Только... Только не убивайте!— Сдриснул отсюда, — как бы между делом бросил я, — а-то прикончу.
Дурачина догадался, что я дворянин. Я знал, что колоны или тем более сервы, никогда не станут называть друг друга подобный образом. В среде простолюдинов, особенно на улице, оскорблять людей своего класса подобным образом, было просто не принято. Местный “дурной тон”. Если можно так выразиться.
— Бляха, — только и обронил бугай, неуклюже вскочил и тоже дал стрекача через дорогу.
— Мам моя! — заныл толстячок, — дворяне меня еще не грабил!
Я не обращал внимания на его причитания. Смотрел в ифрит и чувствовал, как по спине бежала дрожь. Я сжал зубы, нахмурился. Ифрит пульсировал и тянулся к небу. Иногда духи ведут себя несколько аномально. Особенно перед тем, как стать обезумевшими.
Но этот именно тянулся. Тянулся к Пожирателю. Это был его зов. Проклятье… Как рано. Ведь я в этом Мире Параллели всего несколько дней. Обычно эти эффекты проявляются через несколько лет. А то и десяток.
Видимо, я прыгнул в ту параллель, что не так далеко от положения Пожирателя в пространстве. К счастью, зов был несильным. Даже, я бы сказал, это были отзвуки зова. Только самые сильные, напитанные эмоциями ифриты могли его слышать. Вот этот Ифрит Невероятного Раздолбайства (кажется, папаня у парня тот еще безответственный хрен), коснулся лишь края ауры Пожирателя.
Пожиратель всегда меня чувствует, всегда идет вслед за отпечатком моей собственной души. Он знает, где я нахожусь и бросается за мной, как только я прыгаю в новую реальность. Именно поэтому, когда я долго изучал эту тварь, потом делал робкие шаги к противостоянию, а потом и сцепился с ним в борьбе, я всегда использовал как приманку себя.
Он следует за мной. Его аура, чувствительная к ифритам всех Миров Параллели, плотная у его “тела” становится все более и более разряженной по мере отдаления от него. А простирается эта аура на целые Параллели вокруг. Так, он пытается контролировать ифритов.
Ифриту раздолбайства Пожиратель бессознательно приказывает уничтожить меня. Но этот дух коснулся только отголосков ауры, и просто тянется к ней, покоряясь силе твари. Что ж. Время у меня еще есть. Но не так много, как раньше.
Я встал, посмотрел на толстяка.
— Вот, — он зачем-то протянул мне ключи.
— Мне не нужна твоя машина, — я посмотрел на него безэмоционально, — твоему отцу нужно что-то менять в своей жизни. Он так никчемен, что в одно прекрасное утро заметит у себя в гараже одержимость, — я показал на машину.
— Откуда вы знаете моего отца? — выкатил удивленные глаза паренек.
Я не ответил, просто отправился к дому.
— Да, Ифритор, — в трубку проговорила Александра, — есть у них в клубе такая забава — стравливать детей боярских между собой, да еще и насмерть.
— Я этому не удивлен, — пожал я плечами, — все именно так, как и предполагалось.
Был поздний вечер. К этому времени южная осень все же похолодела, поднялся ветер. За окном гудели его буйные порывы.
Я сидел в гостиной Нининого дома, на большом, шикарном, но старом диване. Катя, возилась с бумажками у моих ног. Я показал ей, как складывать простой самолетик, и девочка была в восторге оттого, что у нее получилось это с первого раза.
— Ромочка, — из кухни донесся голос Нининой мамы, — тебе сделать кофе?
После неудачного похищения Кати, и нашего с Эллой Александровной разговора, женщина стала просто шелковой. Она услужливо пыталась ухаживать за мной. Предлагала кофе, или какие-нибудь сладости. Обычно я вежливо отказывался. Не слишком люблю сладкое.
— Угу, — прозвучал Сашин голос в трубке, — время от времени, совсем уж низкородные отступники пытаются попасть в их клуб. Там связи, деньги, возможность проявить себя.
— Сомневаюсь, — я крутил в руках маленький кривоватый самолетик, который Катя сделала специально для меня, — что таким отступникам связи что-то дадут, кроме возможности поработать на бояр.
— Угу. Так и есть, Сладкий…
— Саша, — нахмурился я.
— Ох… Ну почему ты такой упертый? Я теперь свободна и вроде хороша собой! Ты знаешь, что ты понижаешь мою самооценку своим поведением?
— Сконцентрируйся на боярах, — улыбнулся я.
— Ла-а-а-а-адно, — я прям видел в своей голове, как девчонка закатила глаза, — но для многих отступников это отличная возможность получить работу у бояр. Делаешь грязные делишки, но серьезно поднимаешь свой статус. Если, конечно, на турнире тебя не прикончат. А это бывает часто.
Я услышал, как хлопнула входная дверь. Нина вернулась со смены в кафе.
— Значит, — задумчиво проговорил я, — насмерть там дерутся только отступники из Детей Боярских?
— Да не. Там, вроде кто угодно может драться насмерть. Но отступники делают это часто, чтобы показать свою удаль. Самых суровых могут взять на службу.
— Хорошо, спасибо тебе, Саша, — проговорил я, — позвоню тебе потом.
— Ты ведь не собираешься биться насмерть на этом турнире, верно? — несколько озабоченным тоном проговорила она.
— До связи, Саш.
— Эй! Мы только познакомились, а ты уже решил самоубиться, Рома?
Я положил трубку.
— С кем это ты болтаешь? — Нина вошла в комнату.
— Чудесно выглядишь, — я улыбнулся, — заглянул ей в глаза.
Нина и правда была очень красивой. Сегодня она была в длинном трикотажном платье красивого пастельного оттенка. Цвет очень подходил к ее светлым волосам. Платье же выгодно подчеркивало формы. Крупная грудь девушки приятно наполняла верх. Тонкая талия красиво переходила в широкие стройные бёдра.
Я заметил, что девушка зашла в зал как-то на носочках. Явно хотела покрасоваться передо мной. Так, ее круглая попка выглядела еще красивее.
— Спасибо, — она улыбнулась, — ушла пораньше со смены, хотела увидеть тебя.
— Как дела в кафе?
Девушка прошла в гостиную, села рядом, на диван.
— Привет, Сладкая, — она улыбнулась Кате.
— Привет, Нин, — смотри, — девочка встала на коленки, таким макаром, и приблизилась к Нине, — Рома научил меня делать самолеты!
— Ух ты, — Нина улыбнулась, приняла из ее рук розовый, гораздо более аккуратный самолетик, — какая ты молодец!
— Спас-и-и-и-и-бо! — протянула девочка.
Приятно было смотреть, как она улыбается.
Катя оказалась довольно сильным ребенком. Я не раз видел и слышал, как она утирает слезы в одиночестве. Как плачет и зовет маму с папой, когда остается одна. Я сказал ей, что плакать по ним это нормально. И не стоит стесняться. Что ее мама с папой достойны того, чтобы по ним горевать.