Блэкмур всегда будил в Тралле целую гамму чувств: страх, восхищение, ненависть, презрение. Но сейчас орк впервые осознал, что господин во многом заслуживал его жалости. Прежде Тралл не знал, почему Блэкмур был то открыт и весел, то жесток и груб, говорил невнятно и неестественно громко. Теперь же понял: это бутылка запустила в него свои когти так же крепко, как орел – в тело пойманного зайца. Блэкмур разрывался между тем, чтобы принять свое бесчестное наследство и превозмочь его, став превосходным воином и стратегом, или превратиться в злобного трусливого тирана. По-видимому, с Траллом Блэкмур просто обращался так, как умел.
Вспыхнувший было в Тралле гнев померк. Ему стало ужасно жаль Блэкмура, но это чувство ничего не меняло. Им все так же двигало желание освободить узников лагерей, помочь оркам заново обрести силу своих предков. А Блэкмур стоял у него на пути – он был препятствием, которое предстояло устранить.
Тралл вновь посмотрел на Лангстона – тот почувствовал случившуюся в нем перемену и выдавил из себя улыбку, больше походившую на гримасу.
– Я сдержу свое слово, – заверил молодой шаман. – Ты и твои люди получите свободу. Вы уйдете без оружия, без еды и без лошадей. За вами будут следить, но вы этого не увидите. А если хотя бы заговорите о какой-нибудь засаде, о любой попытке нападения – вы умрете. Все понятно?
Лангстон кивнул. Тралл, махнув головой, показал, что тот волен идти. Повторять Лангстону не требовалось: он тут же вскочил на ноги и понесся прочь. Тралл проследил за тем, как он вместе со своими безоружными рыцарями скрылся во тьме. Затем, взглянув на деревья, увидел сову – та сидела, уставившись на него сверкающими глазами. Она глухо ухнула.
«Следуй за ними, подруга моя, если тебе угодно. И сообщи, если они задумают хоть что-нибудь против нас».
Прошелестев крыльями, сова слетела с ветки и последовала за скрывшимися в лесу. Тралл тяжело вздохнул. Сейчас, когда энергия, бурлившая в нем всю эту долгую кровавую ночь, пошла на спад, он осознал, что тоже получил немало ран и совершенно измучен. Но с этим можно было разобраться позже. Сперва следовало исполнить более важный долг.
Остаток ночи ушел на то, чтобы собрать тела павших и подготовить их к погребению, а к утру голубые небеса затмил густой черный дым. Тралл и Дрек’Тар попросили Духа Огня сделать свою работу побыстрее, и уже спустя час тела превратились в пепел, который был отдан Духу Воздуха, чтобы тот развеял его по своему усмотрению.
Самый большой и величественный костер был отведен для наиболее прославленных из павших воинов. Туда отнесли и могучее тело Оргрима Молота Рока – для этого понадобились усилия Тралла, Адского Крика и еще двоих орков. Дрек’Тар почтительно смазал почти обнаженное тело маслами, бормоча слова, которые Траллу не удавалось разобрать, и от Молота Рока во все стороны распространились сладкие ароматы. Дрек’Тар дал Траллу знак помочь ему, и они вместе изменили положение тела, чтобы придать ему гордую и воинственную позу. В мертвые пальцы был вложен сломанный меч. Рядом легли тела других храбрых воинов, погибших в битве, – белых волков, свирепых и верных, но не сумевших избежать людского оружия. Один лежал у ног Молота Рока, еще двое по бокам, а поперек груди, на самое почетное место, положили храброго седого Мудрое Ухо. Дрек’Тар в последний раз погладил старого друга и вместе с Траллом отступил.
Тралл ожидал, что Дрек’Тар скажет что-нибудь подобающее случаю, но его подтолкнул локтем Адский Крик. Поначалу новый вождь слегка растерялся, но затем обратился к собравшимся у тела его предшественника.
– Я недолго пробыл среди своих сородичей, – начал свою речь Тралл. – Мне неизвестны традиции загробной жизни. Но одно я знаю точно: смерть нашего вождя была самой достойной из всех, возможных для любого орка: он пал в бою, пытаясь освободить своих попавших в плен братьев. Он был бы рад тому, что сейчас, когда он мертв, мы чтим его так же, как при жизни. – Обернувшись, Тралл заглянул в лицо павшего орка. – Оргрим Молот Рока, ты был лучшим другом моего отца. Я не мог и надеяться, что узнаю когда-либо кого-то столь же благородного, как ты. А теперь поспеши в те светлые места, что тебя ждут.
Сказав это, он закрыл глаза и попросил Духа Огня принять героя. Костер вмиг загорелся быстрее и сильнее, чем когда-либо доводилось видеть Траллу, пожирая тело. Скоро оболочке, вмещавшей в себя непокорный дух Оргрима Молота Рока, надлежало исчезнуть.
Но то, за что он сражался и погиб, не забудется никогда.
Тралл запрокинул голову и издал крик. Один за другим орки присоединялись к нему, изливая всю свою боль и скорбь. Если духи предков и в самом деле существовали, их бы точно поразил этот рев, с которым орки почтили память Оргрима Молота Рока.
Когда обряд был завершен, Тралл тяжело сел рядом с Дрек’Таром и Адским Криком. Последний так же, как и Тралл, страдал от полученных ран, но мужественно предпочел стерпеть боль, пока не появится время позаботиться о них, как подобает. Дрек’Тару же было категорически запрещено участвовать в сражениях, но он все равно преданно служил воинам, помогая лечить раненых. Если бы что-нибудь случилось с Траллом, Дрек’Тар остался бы среди них единственным шаманом, а значит, был слишком ценен, чтобы подвергаться риску. И все же он был еще не настолько стар, чтобы молча подчиниться.
– Какой лагерь будет следующим, вождь? – спросил Адский Крик с почтением в голосе. Тралл поморщился, услышав это обращение. Он еще только свыкался с тем, что Молота Рока больше не было, и что теперь он сам стоит во главе сотен орков.
– Не будет больше лагерей, – ответил он. – Теперь у нас достаточно сил.
Дрек’Тар нахмурился.
– Наши братья страдают, – напомнил он.
– Страдают, – согласился Тралл, – но я собираюсь освободить их всех разом. Чтобы убить чудовище, достаточно отрубить ему голову, а не только руки и ноги. Настало время расправиться с сердцем всех лагерей. – Его глаза сверкнули в свете пламени. – Мы пойдем на Дарнхольд.
Следующим утром, когда Тралл объявил об этом намерении всему войску, его приветствовали радостными возгласами. Воины были готовы штурмовать средоточие власти, а стихии – помочь Траллу и Дрек’Тару. Последняя битва лишь воодушевила орков: они потеряли немногих, пусть среди них и оказался величайший из воинов, зато множество врагов теперь лежали мертвыми на развалинах лагеря. И кружившие над ними вороны были благодарны за пиршество.
До крепости было несколько дней пути, зато еды хватало и все находились в приподнятом настроении. Когда солнце полностью показалось на небосводе, Орда, возглавляемая новым предводителем, уверенно и целеустремленно шагала в направлении Дарнхольда.
– Разумеется, я ничего ему не рассказал, – заверил Лангстон Блэкмура, делая глоток вина. – Он взял меня в плен и пытал, но я лишь стискивал зубы и молчал. Восхищенный орк решил отпустить меня и моих людей.
В душе Блэкмур усомнился в его словах, но решил промолчать.
– Расскажи-ка лучше о том, что он вытворяет, – потребовал он.
Довольный тем, что получил одобрение наставника, Лангстон пустился в неправдоподобный рассказ о корнях, стискивающих тело, о молнии, бьющей, когда ей прикажут, о лучших лошадях, сбрасывающих всадников, и о земле, сокрушившей каменные стены. Если бы Блэкмур не слышал похожих историй от остальных вернувшихся, то посчитал бы, что вино ударило Лангстону в голову еще сильнее, чем ему самому.
– Я был на верном пути, – задумчиво проговорил генерал-лейтенант, делая очередной глоток. – Почти поймал Тралла. Видишь, каким он стал, что сделал с этой жалкой кучкой неповоротливых унылых зеленых тварей.
Мысль о том, как близко он подобрался к власти над несомненно мощной новой Ордой, теперь доставляла Блэкмуру физическую боль. За ней его мысленному взору вдруг явился образ Тареты, и он вспомнил о ее дружеских письмах рабу. И как всегда при мысли о них, гнев в нем смешался со странной острой болью. Но он ничего ей не сделал, не выдал того, что знал о письмах. Он даже Лангстону о них не рассказал и теперь был благодарен себе за свою мудрость. Он полагал, что Лангстон наверняка выболтал Траллу все, что знал, поэтому теперь было необходимо изменить свои планы.
– Боюсь, что другие не были такими же стойкими, как ты, друг мой, когда их пытали орки, – проговорил он, пытаясь (правда, безуспешно) скрыть сарказм в своем голосе. Но, к счастью, Лангстон уже набрался так, что, похоже, этого не заметил. – Нам следует исходить из того, что зеленокожие знают все, что знаем мы, и действовать соответствующе. Мы должны рассуждать, как рассуждает Тралл. Каким был бы его следующий ход? Какая у него конечная цель?
«И как, черт побери, заставить его вернуться ко мне?»
Несмотря на то, что его армия насчитывала порядка двух тысяч орков и ее наверняка бы заметили, Тралл делал все возможное, чтобы скрыть перемещение Орды. Он просил Духа Земли скрывать следы воинов, а Духа Воздуха – уносить их запах от зверей, которые могли почуять опасность. Это были пустяки, но и они могли помочь.
Орки разбили лагерь в нескольких милях к югу от Дарнхольда, в диком и почти нехоженом лесу. Оттуда Тралл вместе с небольшой группой разведчиков отправился в особую рощицу возле самой крепости. Адский Крик и Дрек’Тар пытались его отговорить, но он настоял на своем.
– У меня есть план, – заявил Тралл, – и быть может, он позволит нам добиться своего без единой капли крови.
18
Даже в самые холодные дни зимы, не считая тех, когда яростные молнии не позволяли никому покидать Дарнхольд, Тарета выходила проведать треснувшее дерево. И каждый раз, всматриваясь в темную глубину его дупла, ничего там не находила.
Ее радовало, что возвращалось тепло, пусть даже напитавшаяся талой воды земля липла к ее башмачкам и раз за разом стягивала их с ноги. То, что ей приходилось вытаскивать обувь из грязи и натягивать обратно, было небольшой ценой за свежие запахи пробуждающегося леса, полосы света, пронзающие тьму, и поразительное буйство красок, усеивавших луга и подлесок.