— Спи спокойно, прелестный предатель, — шепнул Блэкмур. Он наклонился и поцеловал ее, безжалостно задавив проснувшуюся было в сердце боль. — Спи спокойно, пока я нуждаюсь в тебе.
9
Никогда еще Трэль не чувствовал такого голода и усталости. Но свобода была слаще, чем мясо, которым его кормили, и дарила куда лучший отдых, нежели та солома, на которой он спал, будучи пленником Блэкмура в Дэрнхолде. Трэль так и не сумел поймать ни одного кролика или белки из тех, что в изобилии шныряли по лесу, и очень пожалел, что вместе с военной историей и началами искусства ему не преподали хоть каких-нибудь навыков выживания. Стояла осень, и на деревьях уже поспели плоды, к тому же Трэль быстро навострился отыскивать различных личинок и насекомых. Конечно, это не могло утолить волчий голод, глодавший его изнутри, зато у него не было недостатка в воде — по лесу струились мириады речушек и ручейков.
Через несколько дней, когда Трэль упрямо продирался через густой подлесок, внезапно переменившийся ветер донес до его ноздрей дразнящий запах жарящегося мяса. Он жадно вдохнул, как будто один только аромат уже мог дать ему насыщение. Мучимый голодом, Трэль сменил направление.
Несмотря на то, что его тело настойчиво требовало пищи, Трэль сохранил бдительность. И не зря, потому что, едва выйдя на опушку леса, он увидел десятки людей.
Денек выдался ясный и теплый, один из последних теплых дней осени, и люди были заняты радостными приготовлениями к большому пиршеству, от вида и запаха которого рот у Трэля переполнился слюной. Там был только что испеченный хлеб, бочки свежих фруктов и овощей, кувшины с вареньем, маслом, паштетом, сырные головы, бутыли с каким-то питьем (Трэль решил, что это вино и мед), а посреди всего этого великолепия неторопливо насаживали на вертела двух поросят.
Колени у Трэля подогнулись, и он медленно опустился на землю, в немом восторге созерцая это изобилие пищи, будто в насмешку разложенное у него перед носом. По расчищенному полю носились ребятишки с флажками, обручами и другими игрушками, названий которых Трэль не знал. Матери кормили младенцев, а девушки смущенно танцевали с юношами. Повсюду царило счастье и умиротворение, и Трэль ощутил настолько сильное желание приобщиться к празднику, стать полноправным его участником, что оно заглушило даже голод.
Но это было невозможно. Ведь Трэль — орк, чудовище с зеленой кожей, черной кровью и еще доброй сотней отталкивающих качеств. Поэтому он просто сидел и смотрел, как веселятся, пируют и танцуют жители деревни, пока не опустилась ночь.
Когда поднялись луны, одна ясная и белая, другая холодная и зеленовато-синяя, с поляны исчезли последние стулья, тарелки и остатки пиршества. Трэль наблюдал, как люди уходят по извилистой тропке через поле и как в крошечных окошках один за другим гаснут огоньки свечей. Но он все сидел в своем укрытии и наблюдал, как медленно и величаво движутся по небесам луны. Через несколько часов после того, как погасла последняя свеча, Трэль поднялся и бесшумно двинулся к деревне.
У него всегда было острое обоняние, а теперь, когда он, наконец, почуял запах пищи, оно обострилось еще больше. Он шел на запахи, заглядывая в окна, хватал целые караваи хлеба и сразу же проглатывал их, совал руку под крышку корзины с яблоками, выставленной у двери, и жадно хрустел маленькими сладкими плодами.
Липкий сладкий сок заливал обнаженную грудь Трэля. Он рассеянно утер его огромной зеленой ладонью. Зверский голод орка постепенно начинал утихать. В каждом доме он старался брать понемногу, нигде не забирал все.
В одном из окон Трэль увидел спящих возле тлеющего очага людей. Он поспешно отступил от окна, мгновение выждал, потом тихонько заглянул снова. Это были дети, они спали на соломенных тюфяках. Их было трое, еще один спал в колыбели. Двое мальчиков и маленькая девочка с золотыми волосами. Под взглядом Трэля она беспокойно заворочалась.
Внезапная боль пронзила его. Он словно вдруг перенесся в тот день, когда впервые увидел Тарету, и ясно, как будто и не прошло столько лет, вспомнил, как она широко улыбнулась и помахала ему рукой. Девочка была так на нее похожа, те же круглые щечки, те же золотые волосы…
Резкий звук заставил его вздрогнуть, и Трэль мгновенно повернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на него бросается что-то темное и лохматое. Возле его уха клацнули зубы. Повинуясь инстинкту, Трэль схватил зверя за горло. А вдруг это был волк, из тех, с кем водит дружбу его народ?
Стоячие заостренные уши, удлиненная морда и острые белые зубы. Зверь напоминал волков, которых Трэль видел на гравюрах в книгах, но совершенно отличался от них цветом шерсти и формой головы.
Весь дом уже был на ногах, слышались тревожные крики людей. Трэль сомкнул пальцы на горле животного. Отшвырнув труп, он снова заглянул в окно и увидел, что девочка смотрит на него широко раскрытыми от ужаса глазами. Она ткнула в орка пальцем и закричала:
— Чудовище, папа, чудовище!
Ненавистное слово, слетевшее с ее невинных губ, больно ранило Трэля. Он повернулся, чтобы бежать, но кольцо перепуганных жителей уже смыкалось вокруг него. У многих были вилы и косы — единственное оружие селян.
— Я не причиню вам вреда, — начал Трэль.
— Оно разговаривает! Это демон! — вскрикнул кто-то, и крестьяне перешли в нападение.
Трэль действовал инстинктивно, и выучка не подвела его. Он ловко выхватил у кого-то импровизированное оружие и с его помощью начал просто выбивать вилы и косы из рук неуклюжих крестьян. Разгорячившись, он издал боевой клич, ощутив, как просыпается в нем жажда крови. В какое-то мгновение он потерял над собой контроль и замахнулся вилами, чтобы нанести удар.
Трэль остановился, едва не пригвоздив к земле лежащего перед ним человека, который смотрел на него выпученными от ужаса глазами.
Эти люди не были его врагами, несмотря на то, что они явно боялись и ненавидели его. Простые крестьяне, они жили тем, что выращивали на своих полях. У них были дети. Они испугались его, вот и все. Нет, его враг не здесь. Его враг сладко спит на мягких перинах в Дэрнхолде. Даже вскрикнув от отвращения к себе, Трэль на несколько ярдов отшвырнул вилы и рванулся через образовавшуюся в живом заслоне брешь к спасительному лесу.
Погони не было. Трэль и не ждал ее. Эти люди хотели только, чтобы их оставили в покое. Пока он несся через лес, вкладывая в бег все силы, пробужденные жаждой крови, но не растраченные в битве, он тщетно пытался изгнать из памяти образ маленькой белокурой девочки, кричащей от ужаса и зовущей его чудовищем.
Трэль бежал весь следующий день и почти всю ночь, пока, наконец, не упал от изнеможения. Он заснул мертвым сном без сновидений. Перед самым рассветом что-то разбудило его, и он сонно заморгал.
Его снова ткнули чем-то острым в живот, и теперь он проснулся окончательно — чтобы увидеть над собой восемь злых орочьих лиц.
Трэль попытался подняться, но орки навалились на него и связали еще до того, как он окончательно пришел в себя. Прямо перед собой он увидел широкое злобное лицо одного из них, украшенное желтыми клыками. Орк что-то пролаял, и Трэль помотал головой.
Орк еще больше сдвинул брови, схватил Трэля за ухо и повторил громче, но еще менее разборчиво.
Догадавшись, что он имеет в виду, Трэль сказал на языке людей:
— Нет, я не глухой.
Вокруг послышалось злобное шипение.
— Человек, — сказал большой орк, который, кажется, был здесь главным. — Ты не говоришь по-оркски?
— Очень плохо, — ответил Трэль на оркском. — Меня зовут Трэль.
Орк сначала изумленно вылупился на него, потом раскрыл пасть и захохотал. Его приятели присоединились к нему.
— Человек, который выглядит как орк! — сказал он, тыкая в Трэля пальцем, увенчанным черным ногтем. И добавил по-оркски: — Убейте его.
— Нет! — вскричал Трэль по-оркски.
В этой жутковатой встрече одно давало ему надежду: эти орки были бойцами. Они не жались по углам, изможденные немощью отчаяния, не способные даже перелезть через невысокую каменную стену.
— Хочу искать Гром Адский Вопль!
Большой орк застыл. На ломаном человеческом он сказал:
— Зачем искать? Послали убить, а? Человек послал, а?
Трэль помотал головой:
— Нет. Лагеря… плохо. Орки…
Он никак не мог подобрать слов на чужом ему языке, поэтому просто низко опустил голову, стараясь изобразить одно из тех жалких созданий, которых он видел в лагерях для интернированных.
— Моя хочу орки… — Он воздел к небу связанные руки и проревел: — Гром помочь. Больше нет Лагеря. Больше нет орки… — И снова он задействовал мимику, изображая подавленность и безнадежность.
Трэль опасливо поднял глаза, едва смея надеяться, что его ломаный оркский смог донести то, что он хотел. По крайней мере, убивать его больше не собирались. Другой орк, немного меньший; чем первый, но такой же грозный с виду, заговорил грубым, хриплым голосом. Вожак раздраженно ответил. Они долго и горячо спорили, пока, наконец, большой не уступил.
— Трагг сказать, может быть. Может быть, ты видеть Адский Вопль, если достойный. Идем.
Они рывком подняли его на ноги и погнали перед собой. Тычки в спину заставляли Трэля шевелить ногами. Но даже связанный и среди враждебно настроенных орков, Трэль ощущал прилив радости.
Он увидит Грома Адского Вопля, того самого орка, который сохранил свободу и независимость. Быть может, вместе они смогут освободить пленных орков, пробудить их к действиям и напомнить им о былой славе.
Трэлю было трудно связывать оркские слова в осмысленную речь, но понимал он больше, чем мог сказать. Поэтому он шел и внимательно слушал.
Орков, сопровождавших его к Адскому Воплю, удивила его энергичность. Трэль заметил, что глаза у большинства из них были карие или черные, а не красные, как у орков в лагерях. Келгар сказал, что между этим красным пламенем в глазах и загадочной апатией, охватившей орков, существует какая-то связь. Трэль не знал, что это могло быть, и надеялся разгадать загадку.