Байл внезапно остановился и повернул назад. Чего-то не хватало. На самом деле даже нескольких предметов — слишком громоздких, чтобы их могли вывезти трофейщики. Конечно, если драгоценное оборудование не распилили на части. Заметив это, он стал проверять разные частоты, пока его взгляд скользил по ряду изоляционных труб. Они все еще были активны. Но куда по ним направлялась энергия?
Ведомый любопытством, Фабий проследовал до того места, где трубы превращались в грубо сплетенные кабели, уходящие вниз. Под городом пролегали тысячи километров технологических туннелей, многие из которых когда-то были заняты машинерией, необходимой для обеспечения функционирования столицы. Вспоминая об увиденной им рыхлой плоти, бурлящей в руслах улиц, он спрашивал себя, куда могла деться вся аппаратура после разрушения города.
— Полагаю, есть только один способ узнать, — прошептал он.
Крышки люков в туннели доступа находились там же, где он их оставил. В последний раз, когда он пользовался ею, канализация кишела его творениями, тщетно ищущими убежище, чтобы спастись от грядущего врага. Он до сих пор ощущал зловоние их страха, слышал их завывания. Тогда вместе с телохранителями Фабий пробивался в подземный телепортариум, который он предусмотрительно построил. Теперь здесь было пусто, лишь густые тени и грязь.
Узкие коридоры были завалены переломанными костями, а с треснувшего высокого потолка свисали лопнувшие химдозаторы и сгоревшая электропроводка. Запорные механизмы защитных дверей сгорели из-за электромагнитного импульса, рожденного падением «Тлалока», и двери в большинстве своем были открыты, а некоторые — проломлены или вырваны из стен.
Подсветка на его доспехах вспыхнула, прогоняя тьму, а из банка данных всплыла карта служебных каналов, наложенная на визуальную передачу. Датчики брони зацепились за клубок активных кабелей питания, и Фабий пошел по ним. В процессе он заметил, что все соединительные узлы и участки для отвода утечек вскрыты и подключены к центральной изоляционной трубе — это означало, что каждая капля энергии текла к одному и тому же источнику. Чем глубже уходил Фабий, тем труднее его сенсорам было просвечивать окружающие стены, словно что-то намеренно мешало им.
Когда по воксу прозвучал чей-то шепот, Фабий ничуть не удивился: в некоторой степени он ожидал этого. Вероятно, арлекины проследили за ним до Гармонии. В конце концов, на свете было мало мест, куда бы они не сунулись в здравом рассудке. Даже миры демонов, какими бы безумными ни были, не отпугивали этих клоунов. Сюжет его нынешнего предприятия был слишком притягателен для них, чтобы противиться соблазну. Человек, один, в темноте, среди забытых руин, в поисках разгадки. И, разумеется, по правилам жанра его должны были поджидать монстры. Фабий остановился на перекрестке и выставил перед собой жезл пыток.
— Царь, о, Царь, он спустился в подземный мир, держа клинок в руке…
Туннельная развилка была выдержана в стиле барокко и украшена гротескным орнаментом. Над сводчатыми арками теснились злобные лица, а из челюстей страшных каменных горгулий торчали продолговатые вокс-динамики. Голые молчаливые остовы четырех сервиторов все еще занимали отведенные им альковы, их потемневшие оптические линзы были зафиксированы на чем-то, что могли видеть только мертвецы.
— Спустился Царь, чтоб вызов бросить Старухе, на троне темном сидящей…
Фабию никак не удавалось опознать голос, поскольку тот постоянно ускользал из пределов слышимости. На провидицу теней, Ходящую-по-покрову, не было похоже: она больше хихикала, чем рычала. Впрочем, это мало что значило, учитывая природу этих созданий. Кроме того, он уже давно подозревал, что Ходящая-по-покрову — это не одна конкретная личность, а несколько разных, то есть скорее титул, нежели прозвание. Роль, которую играют многие актеры.
Апотекарий начал медленно поворачиваться, повышая мощность своих пеленгаторов в попытке определить, откуда идет звук.
— Если хочешь говорить, говори, но избавь меня от своих поэтических потуг.
— По мрачному царству смерти он ковылял, желая найти то, с чем справиться не мог ни один клинок и что ни одно повеление подчинить не могло…
— Мне это надоело. Покажись или замолкни. — Фабий взмахнул Пыткой, описав широкую дугу, и артефакт заревел, наполняя воздух красным светом. Фигура, не обнаруженная его сенсорами, стремительно метнулась назад, покидая поле зрения. Фабий насторожился.
Это был не арлекин. По крайней мере, такого он прежде не встречал. Через мгновение Фабий услышал чей-то смех рядом с собой и стремительно крутанулся, воздев скипетр. Но вместо треска от удара его ждал только стук копыт о камень. Возможно, он имел дело с нерожденным — Гармония изобиловала ими.
— Откуда ты знаешь эту песню? — спросил он.
— От друга…
— Что ты такое?
Молчание.
— Мелюзина? — неуверенно высказал он зародившееся подозрение. — Это ты?
И снова смех, звонкий, как у ребенка, радующегося шалости, подстроенной для родителей.
Фабий зарычал от негодования.
— Эти глупые игры осточертели мне еще тысячи лет назад. Кем бы вы ни были, нерожденными, альдари или кем-то еще, знайте, что вы испытываете мое терпение. Признавайтесь, зачем вы заманили меня сюда? Просто чтобы излить на меня свою тарабарщину?
— Не тарабарщину, историю, историю, историю… Расскажи мне какую-нибудь историю, Фабий…
Он раздраженно мотнул головой:
— Не знаю я никаких историй.
— Ложь, ложь! Ты сплошь из них соткан, Царь Перьев, Отец Чудовищ, Повелитель Клонов и Прародитель. За каждым именем целая история. После каждой истории новое имя.
— Тогда, возможно, я просто не намерен потакать таинственному голосу. Говори ясно или не говори вовсе. — Фабий озирался, направляя свет в каждый уголок и трещину. Никакого движения, кроме частиц пыли, поднятой им самим.
— История твоя — о проклятии и спасении, о хождении взад-вперед, — пропел незримый повествователь, отчего вокс противно затрещал. — Кого спасешь, а кого убьешь?
— Только тех, кого придется, — ответил Фабий. — Лишь так я всегда и поступал. Кого придется и когда придется. Будь я верующим, я бы поклонялся богу силы обстоятельств, ведь именно обстоятельства определяют мои шаги.
Сенсоры между тем прочесали разрушенные туннели и вывели на его дисплей обновленную трехмерную карту. Поблизости от него возникли тепловые точки. Что-то приближалось.
Хирургеон встревоженно заклацал, когда что-то коснулось его руки. Фабий обернулся и Пыткой раскрошил покосившуюся колонну. Там ничего не оказалось. Лишь угасающее эхо издевательского смеха. Тогда он принялся быстро перебирать частоты датчиков в попытке изолировать сигнал, который вторгся в его эфир.
— Может, пора прекратить свой дурацкий концерт и выйти на свет? Чего тебе нужно?
Нет ответа. Визуальная передача в шлеме зарябила статикой. На мгновение ему почудилось, будто из стен и пола вытекли странные теневые силуэты, а после так же стремительно исчезли. И хотя они были бесплотны, Фабий, тем не менее, почувствовал себя в опасности.
Апотекарий согнул руку, готовясь в любое мгновение вытащить пистолет-игольник. Пар струился из разбитых труб и поднимался от плавящихся луж хладагента, заслоняя обзор впереди. Фабию показалось, что в белых клубах кто-то танцует, но, когда дымка рассеялась, выяснилось, что это была всего лишь игра света или, возможно, его собственного воспаленного воображения.
Где-то покатились камни, но на этот раз он поворачивался медленнее, контролируя инстинкт убийства. Поднял трость и ткнул ею горбуна, стремившегося застать его врасплох. Мутант, завернутый в бесформенные тряпки, пугливо отшатнулся и заскулил, а после замахал перед ним перевязанными лапами, словно умоляя о пощаде. Следом из темноты выползли новые существа. Все они тянулись к старшему апотекарию, их глаза блестели в свете его фонаря.
Фабий медленно снял шлем, и, увидев его лицо, все тут же пали ниц. Первый из мутантов полубессвязно затараторил что-то на гибридном языке, который Фабий сразу узнал и ответил на нем же. Их лепет был более чем знаком ему — сканеры выделили определенные характерные признаки среди их генетического разнообразия.
Опытным глазом он различил их ДНК-маркеры — перед ним находились мутировавшие потомки тех, кого он отобрал для себя в качестве помощников. После разрушения Града Песнопений они, очевидно, сбежали в его глубины, где веками плодились в темноте. Приученные к боли, тяготам и лишениям, они, вероятно, в каком-то смысле даже процветали здесь — но лишь некоторое время. Фабий ощущал смрад гнойных ран и слабый запах страха. Если бы прежние хозяева Гармонии вернулись, без его покровительства эти создания стали бы не более чем добычей: легионеры охотились на диких мутантов ради забавы и пропитания.
Творения апотекария схватили его за руки и потащили в боковой коридор. Какое-то мгновение он сопротивлялся, но после расслабился. Они не причинили бы ему вреда, им даже в голову это не могло прийти. Он внедрил определенные барьеры в сознание их предков — барьеры, которые передались потомкам.
Так он последовал за ними в недра подземного лабиринта, и по пути многие другие выходили из укрытий, чтобы поприветствовать его или просто изумленно поглазеть на своего творца. Скрученные лапы тянулись к складкам его кожаной накидки, перекошенные лица взирали на него в восхищении. Некоторые даже запели надломленными голосами, из-за чего по тесному коридору расходилось зловещее эхо.
— Ave Pater Mutatis, — вполголоса скандировали они, поднося к нему ревущих младенцев, словно желая получить его благословение. И он даровал им благословение, возлагая руки на извивающиеся, визжащие и плачущие комки мяса. Даже спустя столько лет здесь до сих пор поклонялись ему.
Стены туннелей были расписаны примитивными картинами, на которых он узнал себя, нарисованного кровью и маслом, нависающего над нечеткими, сбившимися в кучу массами, словно громадный оберегающий их паук. Он слегка улыбнулся. Мутанты вели его все д