— На данный момент тебя это не касается.
Апотекарий рассмеялся.
— Выходит, я просто меняю одного хозяина на другого — и это все?
— А в чем смысл ломать образ жизни?
Глядя на отступника, Мерикс словно видел, как у того в голове крутятся колесики. Скалагрим был отъявленным интриганом и, вероятно, уже был осведомлен о том, что они затеяли. Или хотя бы догадывался.
— Что с этого получу я? — задал главный вопрос Скалагрим. — Какова моя награда?
— Покровительство.
— У меня оно уже есть.
— Твоего патрона ненавидят так же сильно, как и тебя. Мы же способны обеспечить более надежную защиту. Сам Эйдолон поприветствует тебя в нашем легионе — позволит перенять цвета и даже служить в апотекариуме Третьего. Тогда никто не посмеет тронуть тебя.
— Абаддон посмеет.
— Эйдолон — союзник Абаддона. И, говоря откровенно, ты всерьез полагаешь, что магистру войны есть до тебя дело? — Мерикс рассмеялся. — Ты всего лишь сноска в истории твоего легиона. Безымянный предатель, который придержал двери открытыми для врагов. Если не ты, это был бы кто-то другой.
Скалагрим злобно уставился на него. На мгновение Мерикс задумался, не слишком ли много он сказал. Скалагрим проявлял трусость лишь в поступках, а так он бы с радостью разделал сколько угодно противников лицом к лицу, будь у него настроение.
Наконец апотекарий кивнул.
— В твоих словах что-то есть. — Он улыбнулся.
Не очень-то приятное выражение. Он стал похож на волка, скалящего зубы.
— Итак, что от меня требуется, кроме моих навыков в области сбора геносемени?
Мерикс выдержал паузу, изучая его изрезанное шрамами бородатое лицо.
— Ты убьешь его.
Предатель замялся.
— Его нельзя убить.
— Ты сразишь его, когда он потеряет бдительность.
Скалагрим хмыкнул.
— Это не так-то просто, даже если на моей стороне будет элемент неожиданности.
— Тебе подсобят.
— Все равно…
— Либо ты наберешься смелости, либо все отменяется. Решай, — с нажимом произнес Мерикс. Скалагрим находился не в том положении, чтобы торговаться, но это не мешало ему попробовать. Апотекарий отличались особенно упрямым характером даже в сравнении со своими собратьями-легионерами. Частое противостояние со смертью, по мнению Мерикса, оказывало прискорбное влияние на большинство из них. Они считали, будто могут одурачить богов и уйти безнаказанными.
Бледные лица маячили на границе его зрения, как свежие соцветия, нерожденные нашептывали ему ободряющие слова, призывая ударить хтонийца, показать волку его место. Мерикс старался игнорировать их.
Скалагрим ухмыльнулся.
— Хорошо. Допустим на секунду, что я воткну свой топор в его черепушку…
— Только не в голову, — выпалил Мерикс.
— Ха-ха, умно. Не пропадать же добру, да? Смотрю, ты кое-чему у него научился. Ладно, я прихлопну его и съем его мозг. Правда, сомневаюсь, что на этом все кончится. В настоящее время у него есть другие методы передачи своего сознания. Так что довольно скоро он объявится где-нибудь еще и примется изводить нас.
— Вот потому-то мы укротим Пса Войны и подчиним нашему делу. Пока будешь разбираться с Байлом, мы найдем его тайники на борту этого корабля и уничтожим их. — Мерикс сжал пальцы искусственной руки в кулак.
— А после я перекрашу доспехи в пурпурный, и мы радостно зашагаем в светлое будущее, так, что ли? — Скалагрим прыснул смехом. — Прекрасный план, просто замечательный. Вам придется устранить Арриана. И Хорага. И нельзя забывать про Гончих.
— Все верно. — Мерикс ощутил укол беспокойства при упоминании Ищеек. Усовершенствованные люди в действительности представляли большую опасность, нежели признавал Алкеникс, и они численно превосходили Детей Императора как минимум вчетверо. Однако нельзя было показывать Скалагриму, что это его беспокоит. — Все уже детально продумано и решено.
— Да-да, всем хорошо известно, как Дети Императора любят твои планы. — Скалагрим кивнул и улыбнулся. — Ладно, будем надеяться, Фулгрим окажется господином получше, чем Хорус.
Транзитный туннель когда-то служил одним из сотен, использовавшихся для переправки боеприпасов с факториума «Везалия» на артиллерийские палубы. Теперь это был изолированный участок плохо освещенного и затянутого паром коридора, перекрытого укрепленными переборками и сторожевыми сервиторами, покоящимися в специальных нишах. Машины-рабы представляли собой покачивающиеся орудийные платформы размером не крупнее собаки, сгорбленные под тяжестью патронных коробов и поддерживаемые шарнирными паучьими лапами. Периодическое сканирование, настроенное на определенные генетические маркеры, снабжало механических слуг данными: все, что не соответствовало заданным параметрам, эффективно и безжалостно расстреливалось.
Фабий брел по туннелю, нестройно насвистывая. Несмотря ни на что, он был в приподнятом настроении. Они миновали последний из паутинных порталов без каких-либо происшествий и приближались к границе Мальстрима. Успешно проплыв по его неестественным течениям, они благополучно выберутся в реальное пространство и окажутся еще на шаг ближе к своей цели.
Обойдя стороной одного из часовых киборгов, он задался вопросом, доживет ли кто-нибудь из них до того, чтобы увидеть это. В голове стремительно проносились разные мысли. Алкеникс собирал сторонников и нащупывал уязвимые места. Как и сам Фабий, он был весьма терпелив. Любой другой отпрыск Третьего, наверное, уже сделал бы первый ход, но Флавий был перфекционистом. Он непременно дождется идеального момента, когда его триумф будет гарантирован и неоспорим, и только тогда нанесет удар.
Как и в случае арлекинов с их навязчивыми идеями следования сюжету, Фабий видел в этом слабость, которой можно было воспользоваться. Если Алкеникса будет терзать неопределенность, он не осмелится ничего предпринять. Так что требовалось только заставить его балансировать на грани, пока не станет слишком поздно. Тогда Фабий с ним и разберется.
— Или я ошибаюсь и поплачусь за это, — пробормотал он.
За спиной заскрипел металл, и он замер, но только на мгновение. Что бы ни было позади него, оно каким-то образом избежало взора часовых. Фабий крутанулся и опустил Пытку, намереваясь врезать жезлом на манер дубинки, но отвел его в самый последний момент, узнав очертания, обрисовавшиеся в клубах пара. Высокая фигура, одетая в защитный костюм, который едва на нее налезал.
Фулгрим отшатнулся, широко раскрыв глаза. Жезл остановился прямо у его лица, подрагивая в руке Фабия, как собака на поводке.
— Что ты здесь делаешь? — прошипел Байл; его приподнятое настроение разом улетучилось. Тот факт, что примарху удалось подкрасться к нему так тихо, служил очередным признаком его приближения к полному созреванию. — И вообще, как ты сюда пробрался?
— Я хотел знать, куда вы направляетесь.
— Ты проследил за мной, — сказал Фабий, опустив Пытку.
Фулгрим нерешительно кивнул:
— Мне было любопытно.
— Я же велел тебе не покидать лабораторию.
Клон ничего не ответил. Фабий хмыкнул и отвернулся, чтобы не видеть его, ибо сейчас тот как никогда походил на Фулгрима — такого, каким апотекарий его запомнил. Выше любого смертного существа, совершенный во всех отношениях. Прекрасный настолько, что его сыновья отчаянно подражают ему и до сих пор. Из всех чад Императора только двоих можно было назвать красивыми. Тогда как Сангвиний обладал неземной притягательностью, человеку не свойственной, но сотворенной из его снов, Фулгрим, напротив, олицетворял великолепие людского рода. Вершина, апофеоз человеческой формы. Эталон пропорциональности во плоти. Витрувий Вознесенный. Смотреть на него было невыносимо больно, словно Фабий впервые увидел свет за долгие годы прозябания во тьме. Он потер лицо, внезапно остро ощутив собственную усталость, дряблость и несовершенство своей, пусть и помолодевшей, оболочки. Все тело опять заныло.
— С вами все в порядке, учитель? — спросил Фулгрим. Его голос стал более глубоким. Таким знакомым. Таким мучительным. — Вам нужна помощь?
— Да, но такая, какую ты оказать не в состоянии. — Фабий протяжно вздохнул и обернулся. — Не меняй тему. Ты ослушался меня.
— Мне просто было любопытно. Мы находимся на корабле. Типа «Гладий». Он… поет мне. — Юноша почти ласково коснулся проржавевших стен, и что-то смутным эхом отозвалось в туннеле. Низкая реверберация, донесшаяся откуда-то из недр фрегата, будто в ответ на комментарий клона.
Фабий с опаской огляделся по сторонам, когда его посетила эта тревожная мысль. Он давно смирился с тем, что, какой бы темный дух ни поселился в его звездолете, тот никуда не денется, и, пока корабль не давал о себе знать, он мало заботился о нем.
— Не слушай его, — твердо произнес он. — Таким вещам нельзя доверять.
— Но вы же доверяете ему перевозить нас.
— Да, но я с ним не разговариваю, — недовольно возразил Фабий. — Не спорь со мной.
Фулгрим нахмурился — намек на прежнюю хорошо знакомую вздорность:
— Мне тут скучно.
Опасные слова. Еще до его прыжка в бездну проклятия скучающий Фулгрим представлял угрозу.
— Я принесу тебе еще книг.
— Чтение уже надоедает. В апотекариуме мне тесно. Я хочу гулять. Хочу увидеть, что за его пределами. Здесь водятся непонятные создания, в этих впадинах из стали и пара. Они убежали от меня, но я очень хотел бы найти их. — Клон неуверенно взглянул на Фабия. — Чего они так испугались?
— Просто они не лишены здравого смысла. В отличие от тебя.
Фулгрима передернуло, и впервые за долгое время Фабий засомневался в том, как ему поступить дальше.
— Возвращайся назад.
— Почему мне нельзя пойти с вами?
— Потому что у меня есть важные дела, а ты будешь только отвлекать.
— Не буду. Я всего лишь хочу посмотреть.
Еще больше раздражения. Слова клона прозвучали почти как приказ, и Фабий уловил внутри себя проблеск былого раболепия, потребности угождать своему геноотцу, исполнять его капризы и распоряжения. Фулгрим куда строже, чем его братья, требовал полного подчинения. Некий изгиб в спирали ДНК приковывал его сыновей к