ерхности. Змея повернулась, изгибаясь так, чтобы видеть бежавшего по ее спине двеллера. Джаг уже не мог бежать по прямой. Он уперся пальцами ног и прыгнул вперед, хватаясь за рукоятку ножа и надеясь, что чешуя не даст ему соскользнуть. Держась за нож, двеллер подтянулся и подобрался к голове отвратительного пресмыкающегося сзади.
Чувствуя, что кто-то находится у нее на голове, змея затрясла и завертела ею, пытаясь сбросить Джага. Тот изо всех сил отчаянно продолжал держаться. «Я-сейчас-умру, — билось у него в голове, — я-сейчас-умру». Крепко обхватив извивающуюся тварь ногами, он поудобнее схватился за рукоять ножа и вырвал клинок наружу. Из раны полилась желчная голубоватая сукровица, но кровотечение почти сразу прекратилось и рана начала закрываться благодаря магической природе змеи.
Высвобождая нож, двеллер потерял равновесие и все-таки свалился со спины рептилии, одновременно ища глазами медную монету в потолке. Зная, что у него только один шанс, он прыгнул вверх прямо со спины змеи, но та распахнула челюсти быстрее, чем Джаг считал возможным, и ринулась на него.
Двеллер нацелился кинжалом в монету на потолке, а навстречу ему уже летели огромные сверкающие клыки. Только бы попасть, только бы попасть... Он вытянул свободную руку, чтобы не врезаться лицом в потолок, и ударил ножом, однако промахнулся на пару дюймов, вспахав лезвием глубокую канавку в деревянном потолке.
Открытая пасть змеи под ним напоминала темную яму с клыками. Раздвоенный язык взлетел, и коснулся его уха.
Острие ножа все же задело край монеты, и она упала на пол. Но змея и не подумала исчезать, как надеялся Джаг. Сила тяжести наконец победила его и он полетел прямо в пасть рептилии, ощущая, как мимо него проносится холодная и влажная змеиная плоть, и зная, что не остановится, пока не попадет в желудок ужасной твари.
Он закрыл глаза. Вот что бывает, подумал он, с теми, кто считает себя умнее других.
Потом двеллер ударился спиной об твердую поверхность с такой силой, что у него перехватило дух. Он открыл глаза, посмотрел на потолок и только тогда понял, что находится пока еще не в брюхе змеи.
Над ним наклонилось встревоженное лицо Рейшо.
Ошеломленный неожиданным появлением друга, Джаг вскрикнул от испуга.
Молодой матрос был сильно взбудоражен как самой схваткой, так и бедой, что могла случиться с его другом; он издал клич, думая, что на него нападают сзади, и развернулся, сжимая саблю в кулаке. Именно в этот момент Map, тоже донельзя возбужденная после того, как ее гоняла по комнате гигантская змея, выбралась из-под шкафа, под которым пряталась, и вспрыгнула на плечи Рейшо. Мартышка явно думала, что тот представлял собой островок безопасности во внезапно обезумевшем мире.
Матрос снова завопил, схватил мартышку за шею и замахнулся саблей.
— Нет! — закричал Джаг, поднимаясь на ноги. — Это же Map!
Тяжело дыша, матрос все же сумел удержать удар. Обезьяна обвисла у него в кулаке, жалобно хныча и прикрывая глаза лапами.
— Глупая тварь, — прорычал Рейшо. Он разжал руку, и Map плюхнулась на пол. Она быстро отбежала в сторону и спряталась под кроватью волшебника, но потом высунулась из-под нее и затрясла кулачками, грозя матросу и ругаясь на своем обезьяньем языке.
Рейшо быстро осмотрел каюту, проверяя, не остались ли где враги или еще какие-нибудь ловушки. Потом он посмотрел на Джага, крепко обнял его и ухмыльнулся.
— Жив, как я посмотрю?
— Жив вроде бы... — Двеллер и сам был этим потрясен; он недоуменно провел руками по животу и груди.
— А змеи куда делись?
— Я снял заклятие.
— Ах, так ты теперь и волшебство ведаешь?
— Да не совсем. — Джаг поморщился, заметив, что у него по боку стекает огромная капля змеиной слюны.
— Поосторожнее с этим, — предупредил Рейшо. — Может, это яд.
Веселенькое дело, подумал двеллер. Он отдернул руку и схватил с постели волшебника простыню.
Его друг перехватил поудобнее саблю и поднял нож, который выронил Джаг.
— А твари эти еще вернутся? — с некоторой опаской поинтересовался он.
— Нет. — Двеллер повернулся и посмотрел на обломки письменного стола. Он заметил лоскуток голубой ткани, и это наполнило его сердце надеждой. — Чары разрушены, так что змеи вернулись туда, откуда волшебник их призвал.
— Что ж ты не догадался разрушить эти чары позавчера, когда мы спасались отсюда?
— Потому как раз что спасались. — Джаг подошел к тому месту, где валялся кусочек ткани, и принялся рыться в обломках. Когда он нашел наконец книгу, на лице его заиграла счастливая улыбка. Книга оказалась неповрежденной. — Стремление выжить, знаешь ли, отнимает массу усилий.
Рейшо фыркнул.
— Все-таки лучше, если б ты разрушил чары еще тогда.
— Ну, справиться с гоблинской командой нам бы это не помогло.
— Это ты верно подметил. — Молодой матрос поднял голову. — Ну что, книга твоя у нас. Пошли наверх, посмотрим, как там дела.
Двеллеру, вспомнившему о том, что наверху еще кипела битва, показалось, что ощущение успеха куда-то улетучивается. Он тщательно упрятал книгу за пазуху и последовал за Рейшо. У двери он задержался и позвал Map. Если обезьянка не вернется на корабль, Херби ужасно расстроится.
Map неохотно выбралась из-под кровати и запрыгала по комнате, а потом вцепилась в ногу Джага, обхватив ее руками, ногами и хвостом. Не в силах ее оторвать, двеллер заковылял по коридору вслед за приятелем.
Дойдя до трапа, тот полез по нему наверх. Джаг тем не менее его примеру не последовал.
— Ты куда это? — спросил матрос, остановившись.
— Трюм надо проверить, — сказал двеллер, проходя мимо мертвого гоблина к люку в грузовой трюм. — Гоблины, что за мной погнались, были все мокрые.
— Думаешь, в «Мясной мухе» течь?
— Наверняка. Ты когда-нибудь слышал, чтобы гоблины мылись?
Вопрос заставил Рейшо нахмуриться. Ему было прекрасно известно, что гоблины мылись, разве что когда попадали под дождь.
По дороге Джаг снял со стены фонарь. В этот момент гоблинскую шхуну тряхнуло, и в коридоре послышался грохот от удара корабельных корпусов друг о друга. Двеллер а бросило об стену, и он сильно ушиб плечо. Наконец он добрался до люка, опустился на колени и посмотрел в отверстие.
В двух десятках футах под ним бурлила вода, по ее поверхности плавали ящики и бочки, показывая, что корабль набрал ее уже много.
— Точно, пробоина, — подтвердил молодой матрос, глядя Джагу через плечо. — Похоже, где-то в днище, хотя отсюда трудно разобрать где. Надо сказать капитану Аттикусу. Если «Мясная муха» сильно наберет, то и «Ветрогон» за собой потянет.
Map завизжала, тряся крошечным кулачком. Рейшо хлопнул двеллера по плечу, едва не сбив его с ног.
— Ладно, пошли. Надоела мне уже эта вонь.
Джаг пошел за матросом к трапу, с беспокойством вспоминая, что в водах возле Потрепанных островов было полно неизвестных рифов и отмелей. Его друг быстро полез наверх, а двеллер по мере сил спешил за ним, хоть у него на ноге до сих пор висела перепуганная мартышка.
Добравшись до конца трапа, Рейшо остановился и отпихнул в сторону распоротую парусину.
— Все чисто, — сказал он и вылез наружу.
Джаг последовал за ним. Оказавшись на палубе, Map отпустила наконец его ногу и тут же взбежала вверх по оснастке. Двеллер, ужаснувшись, оглядел качающуюся палубу корабля.
Повсюду лежали мертвые гоблины и матросы. Паруса и оснастка «Мясной мухи» были изодраны в клочья. По левому борту выбивался из сил «Ветрогон», тащивший дополнительный вес тонущей гоблинской шхуны.
Несмотря на потери и изначально меньшие силы, пираты победили гоблинов. Уцелевшие столпились на корме с саблями наголо, окружив Эртономуса Дрона. Несмотря на то что его загнали в угол, волшебник не выказывал особого страха.
Рейшо побежал вперед, перепрыгивая и огибая тела Друзей и врагов. Джаг, не склонный к таким героическим порывам, слегка замешкался. Он сегодня уже едва не оказался в желудке змеи, и с него этого хватило. Тем не менее, пересилив свои страхи, он тоже приблизился к месту событий.
Вокруг Эртономуса Дрона полукругом лежали тела матросов, которых он убил незримым клинком. Ветер трепал седые волосы и бороду волшебника. Некоторые магические знаки на его голубом одеянии светились внутренним огнем, но большинство выглядели тусклыми и безжизненными.
Пятеро лучников на борту «Ветрогона» выпустили стрелы. Эртономус Дрон взмахнул рукой и развернул стрелы в обратную сторону, так что они ударили в лучников и столкнули их обратно на палубу пиратского корабля.
— Всякий, кто попытается коснуться меня, умрет, — посулил волшебник.
Матросы невольно попятились. По самой своей природе они были склонны к предрассудкам и не имели ни малейшего желания связываться с магией, если только она не обещала удачу.
Рейшо шагнул вперед.
— Твоему кораблю конец, маг. Он уже набирает воду и очень скоро пойдет ко дну. Если ты не сумеешь вырастить себе крылья, потонешь вместе с ним.
— А может, — угрожающе сказал ничуть, казалось, не испуганный волшебник, — вместо этого я тебя самого превращу в гигантского попугая — тебе такой облик в самый раз будет — и улечу на твоей спине. — Он поднял магический жезл.
Все матросы, включая Рейшо, отшатнулись назад.
— Ни с места! — крикнул капитан Аттикус. Он стоял на корме «Ветрогона», и из-под засевшей в плече стрелы по его фуфайке текла кровь. Джаг чувствовал, что он цепляется за поручень не только из-за качки. — Тебе некуда бежать, маг. Если пожелаешь, мы можем договориться о твоей сдаче в плен.
Волшебник зловеще усмехнулся.
— Ну уж нет, капитан. Что бы вы ни говорили, вряд ли ваше предложение окажется щедрым.
— Я предлагаю оставить тебя в живых, — произнес Аттикус резко, оскорбленный намеками мага.
— Под твое честное слово? — холодно усмехнулся Эртономус Дрон. — Это слишком старомодно. Вы знаете что такое чувство чести, капитан? Это щель в доспехах. Я никогда не старался жить по чести и от других подобного не жду.