Как так получилось, что два отчета оказались перепутаны, смог бы объяснить только составивший их судмедэксперт господин Вернер, но он попал в больницу с переломом ноги и сотрясением головного мозга. Полез утром заменить разбитую соседскими хулиганами лампочку на крыльце над входной дверью, но неудачно поставил стремянку и в итоге упал вместе со стремянкой, да еще и сломал перила.
Судьбе несчастного господина Вернера в участке сочувствовал только Тезер Аталик и те, кого работа судмедэксперта не касалась напрямую. Диана же была солидарна с ребятами Макса, что в обозримом будущем никого из них не ждет ничего хорошего, но в открытую она никогда не признала бы этого.
Пробежав еще раз по строчкам отчета, в котором говорилось, что Лиза Майер скончалась от передозировки антидепрессантов в сочетании с большим количеством выпитого спиртного, Диана мысленно вздохнула с облегчением. Теперь все казалось правильным и логичным. Не было ничего необычного в том, что одинокая девушка-бухгалтер принимает антидепрессанты. Никаких вампиров, никаких загадок и вопросов без ответов. Обычная ситуация.
Диана закрыла папку и посмотрела на Аталика.
– Я закрываю это дело, – объявила она и, развернувшись на каблуках, вышла из отделения судебно-медицинской экспертизы, решительно покачивая своим белокурым хвостом.
Марк дремал на диване под вой сирен и грохот выстрелов, доносящихся из телевизора. Ему снилось, что он преследует большой черный фургон верхом на белом единороге, только вместо рога у того был проблесковый маячок.
Вот уже второй день Марк совершенно наглым образом уклонялся от работы, но угрызений совести по этому поводу не испытывал. Даже присутствие Акселя его не раздражало. Напротив, Марк сам приходил к нему в кухню и подолгу наблюдал за тем, как тот рисует. Теперь нагромождение параллельных, перпендикулярных и кривых линий обрело для Марка некий смысл. Может быть, он и не видел в нем аптеку и автостоянку, но какой-то индустриальный пейзаж, одетый в желтую кудрявую листву, он все-таки сумел разглядеть.
Последним штрихом Аксель добавил к картине единорога. Вполне правдоподобного белого единорога, изящно поставившего на копытце переднюю ногу.
– Почему единорог? – спросил сегодня утром Марк.
– Не знаю, – повел плечом Аксель, продолжая вырисовывать белую гриву.
– Вроде как в жизни всегда есть место для сказки? – с иронией произнес Марк.
Аксель обернулся и посмотрел на Марка, который в это время сидел за кухонным столом, подперев голову руками.
– Почему «сказки»? Хочешь сказать, что не веришь в единорогов?
– Конечно, нет, – не сдержал смешка Марк. – Ты, может, еще думаешь, что сказка про Гензеля и Гретель тоже случилась на самом деле?
– Тогда Библия, по-твоему, тоже сборник сказок? – серьезно спросил Аксель.
– Почему? – не понял Марк.
– В Ветхом Завете же говорится про единорогов и василисков.
– Не может быть, – возразил Марк скорее из вредности.
Ему не очень хотелось слушать какую-нибудь притчу про единорога и Моисея. Других персонажей Ветхого Завета он все равно не знал, поскольку религией в его семье никто не увлекался. Однако Аксель не стал поучать его притчами и даже рассуждать о научных доказательствах существования мифических существ, а просто отвернулся к своей картине и продолжил рисовать.
Этот разговор произошел утром. Сейчас же Марк в своем полуденном сне нацеливал пистолет, готовый выстрелить в черный фургон, как вдруг кто-то схватил его за шиворот и потянул со всей силы назад. Падение было мягким, но вместо затянутого тучами неба Марк увидел глупую улыбку Акселя и свой телефон, на котором высвечивалось имя Дианы.
– Комиссар Шнайдер, – еще не совсем проснувшись, ответил на вызов Марк.
– Я закрыла дело, – сообщил ему голос Дианы.
– Почему?
Марк сел и хотел потянуться, но ответ коллеги заставил его тут же вскочить с дивана. Через три минуты он уже шел быстрым шагом к полицейскому участку. Он ни на секунду не сомневался, что кто-то в этой истории что-то явно упускает. Марк должен был расставить все по своим местам.
Глава 12
Эмма вышла из здания редакции, построенного на рубеже веков в стиле ар-нуво, с украшенным лепниной эркером и огромными окнами, выходящими на тихую улицу, утопающую летом в зелени, а осенью – в пурпуре и золоте. В тонких струях дождя краски казались более яркими и глубокими, а воздух, наполненный запахом мокрой листвы и асфальта, – чище и насыщеннее. Где-то вдалеке шумели машины, но здесь был слышен только шорох капель по крыше и тротуарам.
Эмма раскрыла зонт, но не успела сделать и шаг, как рядом возник Мартин Думкопф, их штатный фотограф. Пригладив свои короткие светлые волосы, он подмигнул девушке.
– Хорошенькая погодка для прогулок, а? – сказал он, вытаскивая из пачки сигарету.
– Совсем не хорошенькая, – возразила Эмма и, вежливо улыбнувшись, вышла на тротуар.
Потоки воды весело стекали в ливневую канализацию, и только Эмма подумала о том, что бежевый костюм плохо сочетается с проливным дождем, как Мартин ее окликнул.
– Тебя подвезти?
– Да, пожалуйста, – тут же согласилась она, но уже через пару минут начала сожалеть о своем решении.
Не выпуская сигарету изо рта, Мартин завел двигатель и спросил:
– Куда поедем?
– Прямо по Ранкештрассе, – ответила Эмма, пристегиваясь.
– Прямо по Ранкештрассе, – повторил Мартин, выезжая на проезжую часть. – А что там, на Ранкештрассе?
– Итальянская кофейня, – произнесла девушка, чувствуя, как заслезились глаза от сигаретного дыма, моментально заполнившего маленький салон автомобиля Smart.
– Опять босс самодурством занимается, а? – усмехнулся Мартин.
Эмма тактично промолчала. Несмотря на то что она боялась своего шефа до дрожи в коленях, Эмма относилась к нему с глубоким уважением и не любила сплетен, и уж тем более никогда не становилась их источником, даже если узнавала какие-то занятные подробности из личной жизни господина Шульца вроде того, что он любит ездовых собак или предпочитает проводить отпуск на «даче», сохранившейся с гэдээровских времен.
– А ты что сегодня натворила, а? – спросил Мартин, чтобы поддержать беседу.
– Ничего, – сказала Эмма, вглядываясь в расплывающиеся за окном витрины.
Они уже ехали по Ранкештрассе, но, как назло, она никак не могла вспомнить, справа или слева должна быть кофейня.
– А чего тебя сегодня копы на работу привезли, а? – ехидно поинтересовался мужчина.
– Это мой сосед, – почему-то соврала Эмма и сама себе удивилась. – Предложил утром до работы подбросить, и я согласилась, чтобы под дождем не мокнуть.
– Сосед, значит, – протянул Мартин. – А сколько лет соседу, а? Молодой, красивый?
– Да что ты, – отмахнулась Эмма, – ему уже лет тридцать.
Мартин пригладил волосы и мельком взглянул в зеркало заднего вида. Ему тоже тридцать, что же он теперь, дряхлый старик?
– Значит, тебе не нравятся мужчины в возрасте?
Затянувшись, Мартин выпустил колечко дыма в сторону Эммы. Девушка покраснела и сделала вид, что не расслышала вопрос.
– Может, как-нибудь сходим вечером выпьем чего-нибудь, а? – непринужденно предложил Мартин.
Эмма прикусила губу и попыталась улыбнуться мужчине, но в этот момент прямо по курсу выросла пятидесятиметровая шестиугольная часовня из синего стекла, а рядом с ней – скрытая под белыми пластинами Мемориальная церковь кайзера Вильгельма [3] – Кудамм.
– Мы проехали, – сказала Эмма.
– Проехали, – не то согласился, не то просто подтвердил факт Мартин.
Он выбросил окурок в окно и, резко выкрутив руль влево, развернулся. Со всех сторон раздались возмущенные сигналы автомобилей.
– Красиво, ага? – подмигнул мужчина слегка побледневшей Эмме и нажал на газ.
– Стой! – едва успела закричать девушка, как ремень безопасности впился в ее плечо, а в нескольких сантиметрах от носа автомобиля возникла какая-то припаркованная оранжевая машина.
– Стою! – радостно доложил Мартин. – Ты увидела кофейню?
– Да, – выдохнула Эмма, пытаясь справиться с внезапно возникшим головокружением. – Ты меня не жди, мне надо еще в несколько мест, это надолго, – сказала она, отстегиваясь и доставая свой зонт из-за сиденья водителя.
– Ты уверена? – немного огорченно спросил Мартин, понизив голос и подавшись ей навстречу.
– Да, – быстро ответила Эмма, слегка поморщившись от долетевшего до нее несвежего дыхания мужчины, и поспешила поскорее выбраться из машины.
– Так что насчет сходить куда-нибудь? – прокричал напоследок Мартин.
– Не сейчас, – бросила Эмма через плечо, раскрывая зонт. – Спасибо! – помахала она рукой и, не оборачиваясь, побежала к заветному зеленому скутеру.
Больше ее не страшила перспектива вымокнуть до нитки под проливным берлинским дождем.
Герхард Фольк доедал бутерброд, читая роман Айрис Мердок «Отрубленная голова» в потрепанной красной обложке. Тусклого дневного света, поступавшего из окна, было недостаточно, и доктор включил настольную лампу.
Он как раз хотел перевернуть страницу, когда в кабинет ворвался Марк Шнайдер и, не утруждая себя приветствиями и предисловиями, потребовал:
– Покажите мне Лизу Майер.
Доктор Фольк посмотрел на Марка поверх своей книги и отложил недоеденный бутерброд в сторону.
– Прошу прощения, комиссар, но я не могу показать вам Лизу Майер. Ее тело забрали родственники.
Марк едва не выругался.
– Когда?
Медэксперт вскинул руку и взглянул на свои наручные часы.
– Примерно полчаса назад.
– Кто забрал? Адрес? Телефон?
– Полагаю, комиссар Кройц может предоставить вам более подробную информацию, – спокойно произнес доктор Фольк.
Марк скрипнул зубами и шумно выдохнул через нос. «Какие же все вокруг быстрые, когда это совсем не нужно», – подумал он. Потом прищурил глаза и окинул медэксперта долгим изучающим взглядом, отмечая гладковыбритое лицо и аккуратный воротник фиолетовой рубашки, виднеющийся из-под тщательно выглаженного халата, не говоря уже о литературных предпочтениях.