– Идем.
Его удивляло, почему она принимает так мало участия в своей судьбе. Например, почему она не хочет предъявить Фейербаху обвинение в похищении? С таким свидетелем, как она, Фейербах уже сидел бы за решеткой, а его суперюристы ломали бы голову, как его оттуда высвободить. Если бы только за самим Марком по какой-то неведомой причине не гонялась полиция…
То, что у ребят насчет него серьезные намерения, он уже понял – у дома дежурили целых две патрульных машины. Такая бесполезная трата трудовых ресурсов…
Они подошли к стеклянным дверям небоскреба Потсдамер платц, в котором располагалась Feuerbach Robotics, и Эмма потянулась к ручке, чтобы их открыть, но Марк отдернул ее и, развернувшись, быстро зашагал в сторону машины.
– Что случилось? – спросила Эмма.
Только благодаря тому, что Марк по-прежнему держал ее за руку, она сумела не растянуться на асфальте. Впрочем, именно из-за того, что он ее держал, она едва это и не сделала.
– Нас ждут, – ответил Марк, глядя вперед. – Один из твоих бритоголовых друзей пасется у лифта. Наверняка и в самом офисе есть еще парочка.
– И что делать?
Эмма обернулась, но Марк дернул ее, и она снова споткнулась.
Марк пробормотал что-то про пророков и горы и усадил девушку в машину, пригнув ей голову, как это обычно делают, усаживая преступников. Потом сел за руль, подумал несколько секунд, словно вспоминая что-то, и завел двигатель.
Эмма зевнула и не стала задавать вопросов. Ей все еще казалось, что она пребывает в каком-то странном сне. И, если честно, просыпаться ей совсем не хотелось.
Ехали они достаточно долго и в итоге остановились у нового многоквартирного дома. Марк сверился со списком фамилий на домофоне и нажал на одну из кнопок. Раздались металлические гудки. Никто не ответил.
– Придется подождать, – сказал Марк и прислонился спиной к стене.
Эмма затянула завязки на капюшоне и засунула руки в карманы. Сырой холодный ветер щипал за щеки и обжигал легкие. Ноги в кроссовках, не рассчитанных на такую погоду, очень быстро начали замерзать.
К счастью, через несколько минут из дома вышла пожилая женщина с собачкой. Посмотрев на Эмму с подозрением, она опустила собачку на землю и пошла по аллее. Когда она отошла на достаточное расстояние, Марк впустил девушку внутрь, а сам юркнул следом, но тут же протиснулся вперед и начал вглядываться в таблички с фамилиями.
У нужной двери он остановился и с невозмутимым видом достал из внутреннего кармана куртки отмычку. Эмма открыла было рот, но тут же прикусила губу и посмотрела по сторонам. В подъезде стояла такая тишина, что было слышно, как кто-то на верхних этажах смотрит телевизор. Замок щелкнул, и дверь открылась.
– Заходи, – кивнул Марк.
– Чья это квартира? – шепотом спросила Эмма, проходя в коридор.
– Одной нашей общей знакомой, – улыбнулся Марк и поиграл бровями.
Эмма пожала плечами и разулась. Она понятия не имела, какие общие знакомые могут быть у нее и комиссара Шнайдера.
В квартире было всего две комнаты – спальня и гостиная с кухней, отделенной небольшой стойкой. В интерьере прослеживался дух минимализма, сформировавшийся не без влияния дизайнеров «Икеи». Квартира была обставлена просто, но со вкусом. Бежевые обои контрастировали с темным, почти черным кожаным диваном и такого же цвета креслами и журнальным столиком. Из прочей мебели в комнате стояли небольшой книжный шкаф и круглый обеденный стол с двумя стульями с высокими спинками.
Марк сразу же отправился в кухню. Там он заглянул в холодильник и досадливо крякнул. В холодильнике стояло несколько баночек с йогуртами, а на нижней полке лежали апельсины, яблоки и киви. Марк обошел стойку и плюхнулся на диван.
– Закажем пиццу?
– Как хочешь, – ответила Эмма.
Она столько съела в китайской забегаловке, что при одной только мысли о еде ее начало слегка подташнивать. Девушка посмотрела на графин с водой, стоявший на обеденном столе, но вместо того, чтобы выпить воды, сделала круг по комнате и села в кресло. Ей было все равно, кого они ждут и зачем. Она сложила руки на груди и прислонила голову к спинке.
Марк включил фоном какой-то музыкальный канал на телевизоре и теперь развлекал себя игрой на планшете, который нашел под подушкой на диване. Он делал это в беззвучном режиме, поэтому Эмма не знала, что именно происходит на экране, но когда Марк от азарта высунул язык, не смогла не улыбнуться. Вроде взрослый мужик, а ничем не отличается от ее глупых бывших одноклассников.
Привезли пиццу, но хозяйка квартиры так и не появилась. Не пришла она, и когда от пиццы остались одни объедки, а на планшете села батарейка. Марк с энтузиазмом принялся за изучение шкафа, разумеется, прикрываясь поиском зарядного устройства.
Лишь когда он под тем же самым предлогом скрылся в спальне, а Эмме показалось, что она задремала, в замке зашуршал ключ, и кто-то вошел в квартиру.
– Эмма?
Кристина положила сумку на кухонную стойку и начала расстегивать пальто.
– П-привет.
Эмма встала с кресла. Марк вышел из спальни и лучезарно улыбнулся.
– О, ну наконец-то!
– Комиссар Шнайдер, – напряглась Кристина.
Последняя пуговица так и осталась нерасстегнутой.
– Что вы здесь делаете?
– Вообще-то, мы хотели поболтать с твоим хозяином, но он слегка недоступен.
Марк пересек комнату, подошел вплотную к Кристине и протянул руку к ее пальто, но она оттолкнула его и тут же оказалась прижата к стене.
– Мне надоело играть с ним в кошки-мышки.
Марк расстегнул пуговицу и, сняв с Кристины пальто, откинул его в сторону и уперся ладонями в стену.
– Ты позвонишь ему и скажешь, что я его жду. Но это завтра, а сегодня… – он помолчал и улыбнулся, – можно мы у тебя переночуем?
Кристина бросила взгляд на Эмму, которая стояла за спиной Марка и со смесью паники и удивления наблюдала за его действиями.
– Вас полиция ищет, вы знаете? – спросила Кристина тихо.
– О, и ее тоже? Вот видишь, тебя мама ждет, а ты тут со мной тусуешься, – сказал он Эмме через плечо, не переставая улыбаться.
Девушка сунула руки в карман толстовки и отвернулась.
– Штефан не будет с вами встречаться, – произнесла Кристина, тряхнув челкой.
– Ну это мы еще посмотрим, – отозвался Марк, и ямочки на его щеках стали еще глубже.
Несколько секунд его взгляд скользил по лицу Кристины, от глаз к губам и обратно, пока ее дыхание не участилось, а на скулах не заиграл легкий румянец. Тогда он ее поцеловал. Кристина слегка оттолкнула его и, залепив незвонкую пощечину, выдохнула:
– Что вы себе позволяете, комиссар!
Комиссар не ответил, а вернулся к прерванному поцелую.
Эмма закатила глаза и прикусила губу. Ну почему ей всегда достается только кто-то вроде Мартина Думкопфа?!
Марк подхватил Кристину на руки и направился к спальне.
– Диван твой, – бросил он на ходу Эмме.
Глава 40
Звонок Тезера застал Диану где-то в районе Бремена. Она как раз допивала свой утренний кофе, купленный на заправке. Не выпуская из руки бумажный стаканчик, Диана нажала на кнопку ответа на Bluetooth-наушнике. Звонок Аталика ее немного обеспокоил. На улице еще даже не рассвело, и среди черноты за окном невозможно было разглядеть ничего, кроме красных огоньков ветряных мельниц.
– Тез?
– Диана, – голос Тезера звучал приглушенно. – Марк просил найти его соседа, Акселя…
Диана поморщилась. Она и забыла, что и к ней он обращался с такой же просьбой.
– Угу, и что с ним?
– Я стою возле его квартиры, и мне кажется, у нас проблемы…
Эмма вскрикнула во сне и проснулась, перевернулась на спину и уставилась в потолок. Она ожидала увидеть на нем переплетение ветвей в квадратике оранжевого света, но видела лишь лампочки, поблескивающие хромированными ободками. В квартире было тихо. Даже слишком тихо. Ни капанья воды, ни тиканья часов, даже холодильник молчал.
Эмма взялась за спинку дивана и села, скрестив по-турецки ноги. Ей хотелось домой. Но не в нынешнюю квартиру, а в тогдашнюю, когда там еще была Маргарет. Когда она еще пилила ее по каждому малейшему поводу, бросала ключи на столик в прихожей и приводила своих бесчисленных ухажеров. Когда она была. Вредная, злая, но живая, а не та восковая маска, пусть и безмерно счастливая, которую Эмма видела на доске в полицейском участке.
Раньше ей никогда не приходилось терять кого-то вот так, насовсем. Пускай даже не родного и близкого человека, а кого-то, кого можно ненавидеть всем сердцем. И все же Эмме было бесконечно жаль Маргарет и ее родителей, особенно госпожу Нельсон. Она так гордилась своей дочерью, хотя совсем ее не знала.
«Мама, наверное, с ума сходит», – подумала Эмма. Позвонить бы ей, но она не помнила ее телефон на память, а просить Марка об этом ей не позволяла гордость. Она совсем не хотела, чтобы он считал ее сопливой девчонкой.
Но именно сопливой девчонкой она и была. Маленькой сопливой девчонкой. Эмма вытерла слезы рукавом толстовки и, обняв себя за колени, уткнулась в них лицом.
Чья-то рука погладила ее по голове, потом развернула к себе, и в следующее мгновение она оказалась прижата к обнаженной груди Марка. От него пахло мускусом и почему-то молоком. Эмма закрыла глаза и коснулась пальцами его горячей кожи. Ей вдруг страшно захотелось узнать, есть ли на нем что-нибудь из одежды, и ее ладонь осторожно и словно случайно скользнула ниже, но он тут же перехватил ее и прижал к себе. Другой рукой он продолжал гладить ее волосы. Но делал это так, словно гладил ребенка или котенка. Эмма почувствовала, как ее бросило в жар. Кровь пульсировала в ушах, а воздуха катастрофически не хватало. Марк слегка приподнял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. В темноте его глаза блестели.
– Ну, я вижу, ты успокоилась. Доброй ночи.
Он откинул с ее лица локон, поцеловал в лоб и встал с дивана, оставив Эмму в очередной раз сгорать со стыда. Кроме обмотанной вокруг талии простыни, на нем больше ничего не было.