Машина была припаркована почти у входа, поэтому, когда охранник выбежал на улицу, Марк уже успел сдать назад и надавить на газ. Болгарских головорезов он не заметил, похоже, они уже успели уехать.
– Если ты все еще хочешь домой…
Марк вытащил из кармана телефон и помахал перед лицом Эммы, которая пыталась пристегнуться, но ремень безопасности никак не хотел защелкиваться. Увидев телефон, она замерла, но ничего не ответила. Так и не дождавшись от нее ни звука, Марк бросил его ей на колени.
Эмма дернулась и откинулась на сиденье. Похоже, что она сделала свой выбор. Она не знала, что держит ее рядом с этим человеком, но чувствовала, что если уйти сейчас, то она пропустит все самое интересное. Это словно уйти с вечеринки до того, как она начнется.
Марк бросил на нее короткий взгляд. Теперь он точно понимал, зачем таскал ее с собой эти два дня – ему не хотелось оставаться одному. Конечно, в этом деле кто-нибудь вроде Дианы оказался бы ему более полезным, но Диане он задолжал слишком много объяснений. Он и себе-то с трудом мог объяснить все то, что сейчас творилось в его голове. Столько новых мыслей и эмоций, они толкались и перебивали друг друга, а перед глазами скакали образы один ярче другого.
Но вскоре один из них заставил все остальные померкнуть.
Ребекка Хеллер… Она сидела на скамье, чуть склонив голову, и казалось, что она просто задумалась о чем-то. Он подошел к ней, пригляделся и тут же подался назад. На ее бледном безжизненном лице застыла счастливая улыбка. Опоздал. Снова опоздал. Он впился зубами в кулак, а потом выхватил катану и что было силы рубанул. Маленькая собака, которая копошилась неподалеку в осенней листве, подняла уши и залилась лаем…
Марк тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение, но злость, закипевшая в груди, и ощущение бессилия только стали острее.
Он остановил машину под тем же самым дубом, заглушил двигатель и повернулся к Эмме.
– Телефон оставляю тебе. Если что, позвонишь Диане, то есть комиссару Кройц, ее номер там записан. Вот это, – он достал пистолет и показал, как с ним обращаться, – тоже будет у тебя. Целься в колени и постарайся не убить кого-нибудь насмерть, – улыбнулся он и протянул ей оружие. – Водить умеешь?
Эмма неопределенно кивнула.
– Ключи оставлю в замке. В общем, я думаю, справишься.
Он хлопнул ее по плечу и открыл дверь.
– А… а ты?
Марк коснулся пальцами ее щеки, взял с заднего сиденья катану и вылез из машины.
– Не поминай лихом, – усмехнулся он и, перекинув чехол с катаной через плечо, пошел прочь, и лишь когда его темный силуэт скрылся за поворотом, она посмотрела на оставленное ей богатство.
Дунул ветер, несколько листьев мокро шлепнулись на лобовое стекло, и Эмма вздрогнула.
Марк вошел в дом и остановился на пороге, привыкая к темноте. Свет уличных фонарей сюда почти не проникал, но он в нем и не нуждался. Он мог идти даже с закрытыми глазами, хоть и не приходил сюда уже почти восемнадцать лет, если не считать прошлой пятницы.
Он сделал несколько шагов вперед, ведя ладонью по стене, и, коснувшись двери, толкнул ее. Детская комната стала меньше, а потолок – ниже. Марк взял с полки одноглазого жирафа и присел на кровать. Бабушка сказала, что он потерялся во время переезда, а он все эти годы лежал здесь и ждал его. Марк помнил, как тот у него появился.
В тот день ему исполнилось семь. Мама повезла его в город, что само по себе уже было большим приключением, и они целый день провели в парке развлечений. Он до сих пор помнил сладкий аромат цветущих лип, вкус сахарной ваты, мамино платье с красивыми белыми лилиями, ее любимыми, и ее смех, уносимый ветром. В одном из шатров они увидели большого красного тигра и потратили целую кучу мелких монеток, чтобы его получить. Они так старались сбить все шарики, но смогли выиграть только желтого жирафа. Марк назвал его Акселем, потому что так было написано на этикетке, и не расставался с ним, пока не случилось это.
Марк вздохнул и закрыл глаза. Ему казалось, что его голова сейчас взорвется от воспоминаний, о которых он уже давно успел позабыть. Он положил жирафа на кровать и заботливо укрыл покрывалом.
– Прощай, Аксель, – тихо произнес он и поднялся на ноги.
Черт, кажется, он будет скучать по этому придурку.
Из комнаты Марк отправился в кухню, где открыл один из ящиков и, не глядя, пошарил рукой. Среди вилок, ложек и прочей кухонной дребедени он нащупал картонный коробок. Поигрывая им, он пошел в гостиную. Здесь практически ничего не изменилось с его прошлого визита. Так же посреди комнаты угадывались очертания кушетки, а по стенам виднелись белые полотна, закрывающие мебель.
Марк открыл коробок и достал спичку. Чиркнул о край, но головка рассыпалась, не дав даже искры. То же самое произошло и со второй, и с третьей. Коробок уже почти опустел, когда ему удалось получить слабый огонек, но этого хватило, чтобы зажечь свечку. От нее он принялся зажигать все остальные.
Услышав шорох, Марк обернулся.
– Я не говорил тебе оставаться в машине?
– Там страшно, – тихо сказала Эмма и замерла, увидев кушетку и растекшееся по ней пятно крови.
– Ну здесь-то тебе, конечно, нечего бояться, – усмехнулся Марк и сдвинул кушетку к окну, оставив на полу длинную царапину. – Помнишь, ты уже бывала здесь?
Эмма отрицательно покачала головой.
– И это хорошо, – кашлянул Марк.
Он бы тоже предпочел не помнить, как ворвался сюда два дня назад с катаной наперевес и увидел ее в этом почти прозрачном платье, непонятно, живую или нет, и этих двух уродов, склонившихся над ней. Одному он снес голову сразу, а со вторым пришлось повозиться, потому что тот никак не хотел умирать. Впрочем, вряд ли он теперь срастется, хотя жить, скорее всего, будет. И надо же было так совпасть, что это был тот самый Берни, которого с таким упорством ищут Тезер и Диана.
Крошка Мари… Какой же Лион выдумщик.
– А вот и гости, – вдруг хищно улыбнулся Марк, глядя куда-то поверх плеча Эммы. – Ну здравствуй… папа.
Глава 46
Мужчина стоял у двери гостиной, не произнося ни слова. В неровном свете свечей его глаза казались темнее и глубже, а скулы – острее. Его взгляд скользил по лицу Марка так, словно он пытался отыскать в нем что-то.
– Проходи, не стесняйся.
Марк вытащил из чехла катану и указал лезвием в центр комнаты, а сам отошел в сторону и встал вполоборота к двери и окну.
Эмма стояла напротив него в противоположном углу и наблюдала за тем, что происходит. Даже в таком неярком свете было заметно, как побледнели ее щеки.
– Вот сюда. Теперь правее. Еще правее, – направлял Марк мужчину по каким-то одному ему ведомым ориентирам. – А теперь – на колени.
Мужчина поднял руки и хрипло сказал:
– Марк, я…
– На колени, – спокойно повторил он.
Острие катаны уперлось в грудь мужчины, и тот повиновался. Прямо в безупречном шерстяном костюме он опустился на заляпанный кровью пол.
– Марк, я должен столько всего тебе сказать… – быстро заговорил он, но Марк прервал его речь.
– Я не собираюсь тебя слушать. Это раньше я хотел встретиться с тобой и спросить все эти «почему» и «зачем». А теперь перехотел. Знаешь, сколько раз я представлял эту сцену и придумывал, что скажу тебе? Все эти «бла-бла-бла» – кому они нужны? Ее уже не вернуть. Повернись, – он обхватил обеими руками рукоять катаны. – Вот здесь она лежала, на этом самом месте, где ты сейчас стоишь. Помнишь, тогда у нас здесь стояли диван и кресло?
– Эту вину мне никогда не искупить, Марк, но ты даже не дал мне шанс.
– Ой, да о чем ты таком говоришь? Неужели о тех жалких попытках откупиться от меня? Не нужны мне ни ты, ни твои деньги. Где ты раньше был, когда она тебя ждала, когда она тебя любила? Она ведь собирала все эти жалкие газетенки, где про тебя писали. Гордилась тобой. Сказочки мне всякие рассказывала о том, какой ты у нас герой. А ты пришел и забрал ее у меня.
– Прости меня, – тихо произнес мужчина.
– Не надо просить у меня прощения, – хмыкнул Марк. – Лучше у нее прощения попроси, – кивнул он в сторону Эммы.
Мужчина повернул голову, и Эмма вздрогнула. Еще ни разу она не видела Штефана Фейербаха таким. В его темных глазах больше не было усмешки и превосходства. Была лишь боль, такая пронзительная и глубокая, что, казалось, в ней можно утонуть.
– Я не должен был так поступать с тобой, – сказал он. – Ты не должна была приходить ко мне, только не после того, как я с тобой обращался.
Эмма отвела взгляд и снова заметила пятно на кушетке.
– Зачем вы это сделали?
Ее голос дрогнул. Она боялась даже подумать о том, что он мог сделать с ней здесь.
Штефан опустил голову.
– Я дал ему клятву. В обмен на вечную жизнь я должен был отдать ему пять невинных девушек, которые придут ко мне по доброй воле. Зачем ты пришла ко мне, Эмма? – почти сорвался на крик он.
– А зачем вы позвали меня?
Глаза жгло, но ни одна предательская слезинка так и не выкатилась.
– У меня не было выбора, – сквозь сжатые зубы произнес Штефан.
– Ой, – усмехнулся Марк, – выбор есть всегда. Что за глупости? Ты либо хочешь быть монстром, либо нет. Хватит уже!
Он поднял катану и замахнулся. Эмма вскрикнула.
Лезвие катаны рассекло воздух и едва успело коснуться полоски кожи, прямо там, где заканчивался воротничок рубашки, когда в комнату вошел еще один мужчина.
– Ох, чуть не пропустил все самое интересное, – произнес он, окидывая взглядом собравшуюся компанию.
Марк приподнял катану.
– Ох, прошу прощения, господин Краилов, я уж было подумал, что мое приглашение показалось вам недостаточно официальным.
– Я бы не советовал вам рубить, как говорится, с плеча. Простите, не знаю вашего имени.
Краилов сделал шаг вперед, но тут же остановился, как только увидел, что стальное лезвие смотрит в его сторону.
– Ни к чему тебе мое имя. Ты следующий на очереди.