— К тому времени они уже поймут, что нас так просто не выкурить. В ход пойдут гранаты, дымовые шашки и тому подобная ерунда.
— Они могут поджечь дом, — заметил я.
— Нет, не могут, соседи воспротивятся, — возразил дворецкий. — Хоть какая-то польза от этих разжиревших ублюдков.
— Киж, это идея, — воскликнула Асани, — мы должны воспользоваться своим положением.
— Каким образом? — заинтересовался дворецкий.
— Устроим пожар в одном из подсобных помещений, взрыв, словно против нас стали применять зажигательные снаряды.
— И в то же время незаметно забросаем соседей, да?
— Ты верно понял, они начнут жаловаться. Руководство операцией вынуждено будет прекратить все это, — размышляла вслух Асани и обратилась ко мне: — Квинт, еще что-нибудь добавишь?
— Нет, вооружение стандартное.
— Отлично, тогда поставишь пулемет тут? Наши противники будут лезть в лоб, даже после того, как мы отразим нападение с флангов.
— После первого штурма руководство, скорее всего, перейдет более опытному командиру…
Я направился к своим ящикам, Джеронимо помогал мне их разгружать и монтировать механизм. Паровая машина Асани создавала нужное мне давление, чтобы равномерно раскручивать тяжелые стволы, я знал об этом потому и припер такую сложную игрушку.
Джеронимо не стеснялся выражать свое удовольствие, помогая мне. Пулемет интересовал его больше чем тактика, над которой корпела Асани. Работая, мы разговорились. Его интересовало, почему я пришел на помощь Асани. Что я мог ответить на это, если сам не понимал?
Асани могла справиться и сама, я в этом не сомневался, но остаться в стороне не мог. Почему я поставил под угрозу свою жизнь, свою работу? От шальной пули не застрахован никто. Почему я так рисковал? Сложно сказать, многое замешано было — и подсознательное понимание своей вины, и старые чувства, и желание оказать помощь, стать героем в ее глазах, многое еще. Я любил заниматься самокопанием, но обычно занимался этим, когда мне больше делать было нечего.
В конце концов, я попросил сменить Джеронимо тему. Он понял и начал расспрашивать меня о пулемете. Я поведал ему такие тайны, которые никому не доверял. Кроме уникальности эта машина была мощным, страшным оружием, которое могло произвести прорыв в военной технике. Многие узлы пулемета были уникальны в своем роде, некоторые конструктивные решения поражали своей изящной гениальностью. Я например использовал для привода стволов силу пара, который будет равномерно раскручивать блок. Стационарные военные пулеметы приводились в движение мышечной силой человека, что становилось причиной заеданий и заклиниваний. В бою сложно держать свои эмоции в узде.
Вместо воздушного охлаждения я использовал комбинированную систему — не только воздух, но и вода охлаждала стволы. Это не было уникальным решением, но использование пара для привода позволяло утяжелить всю конструкцию, а значит, и изменить конструкцию.
Конечно, такую зверюгу не потаскаешь на руках, она проектировалась для защиты строений. В частности — моего дома. Мне приходилось в тайне вывозить машину из Города, чтобы провести полевые испытания. Я был убежден в мощи и надежности этой красотулечки, скоро и солдаты смогут убедиться в этом.
Джеронимо все равно не понимал и половины того, что я говорю. Я не опасался раскрывать своих тайн.
Вскоре мы закончили, машина была смонтирована в центре зала между лестницам, которые вели на второй этаж. Офицеры Асани приблизились, чтобы оценить результат моих трудов. Повисло долгое молчание.
— Думаю, использовать ее сразу не стоит. Это весьма… весомый козырь, — проговорил дворецкий Киж.
— Даже пушка выглядела бы не так внушительно, — добавил повар Асани.
Судя по тому, что он был вооружен громадным тесаком, он не только из свинины умел делать жаркое. Проклятие, в этом доме есть вообще мирные люди?!
Пулемет и правда производил впечатление, в собранном виде он походил на огромное членистоногое с ядовитым жалом на спине. Блок стволов был длиной в метр, сошки просто поражали воображение, чтобы машина не отклонялась, я был вынужден вбить тяжелые костыли в мраморный пол. Асани было плевать, по кривой ухмылке на ее лице, я понял, что она только и мечтала разрушить всю эту показную красоту.
— Насколько хватит патронов? — спросила она.
— Пять минут непрерывной стрельбы, затем необходимо две минуты на перезарядку, — ответил я. — В целом запаса на полчаса хватит. Я еще вот этот ящик не распечатывал, там ленты.
— Чтоб меня, — выдохнул Киж.
— Как понимаю… она сама стрелять может?
— О да, — я злобно расхохотался, — эта красавица проектировалась, чтобы прикрывать отход, сдерживать наступление.
— Точно, последний козырь. Ты гений, Квинт!
— Вот только целовать не надо, а то я умру раньше времени, — смутился я.
— И не подумаю! От тебя ружейным маслом воняет.
Со второго этажа появился кудрявый парень с винтовкой и проорал:
— Зашевелились засранцы!
— По местам! — приказала Асани.
Ее слуги, все вооруженные до зубов, расположились за построенными баррикадами. Оборонительная линия могла порадовать любого вояку, так искусно она была спроектирована. Мешки с песком могли защитить от ружейных выстрелов и осколков гранат, широкие бойницы, проделанные в стальных листах, помогали контролировать зону. Вооруженный отряд Асани расположился у окон, она решила позволить Денолу проникнуть на территорию особняка и уже тут атаковать его.
Уверен, по дорожке она разбросала уйму взрывоопасных подарочков.
— Откуда у тебя такие познания в тактике? — спросил я у Асани.
— Киж отставной военный, служил в звании майора примерно там же, где и ты.
Я кивнул, ничуть не удивившись. Асани приближала к себе только особых людей, полностью покоряя их харизмой. Она лидер, за которым даже я бы пошел в самое пекло.
— Я поднимусь наверх.
— Выбираешь снайперскую позицию? Только не убивай штабных офицеров, после того как я выбью из них дурь, я смогу успокоить Совет.
— Понимаю.
— Огонь открывать по команде.
— Ты и в постели так командуешь? — кольнул я.
— Иди ты!
Хохотнув, я направился наверх. Со второго этажа открывался чудесный вид на всю прилегающую территорию. Штурмовать особняк решился бы только самый тупой командир, у которого в избытке живой силы. От ограды до особняка лежала широкая полоса без малейшего прикрытия. Солдат даже жалко становилось, но я подавил в себе это ненужное чувство. Они сознавали, на что идут, пусть расплачиваются.
На втором этаже кроме меня расположился еще десяток вооруженных винтовками людей, они освободили мне место в углу — удобная позиция, я держал сектор и по фронту, и по флангу. В моих навыках стрельбы никто не сомневался.
Уверен, что на крыше расположились лучшие стрелки Асани, которые с расстояния в двести метров могут отстрелить детородный органу любого ублюдка, даже не целясь. Мой карабин имел меньшую дальность стрельбы, стандартная модель как-никак, но я ему доверял. Он выжил в ужасных условиях леса и болот, не раз спасал мою жизнь, был надежен как лопата. Только такому оружию я мог доверить свою жизнь и жизнь Асани.
— Хах, все как в молодости, — проговорил я, высматривая цель.
Штурм начался точно в срок, штабные офицеры Донела отличались пунктуальностью, но командирами были аховыми. Оба взвода стрелков, прикрываясь танком, двинулись прямо на ворота. Мы не стали беспокоить их выстрелами и дождались, пока паровик снесет массивные ворота.
— Первый пошел, — пробормотал стоящий вблизи стрелок Асани.
Под колесами танка подорвался заряд, осколки задели идущих рядом солдат. Это был сигнал, мы открыли огонь по нарушившим строй беднягам. Я без угрызения совести выбирал цель и спускал курок, ребята знали, на что идут. Они знали, что идут убивать, знали, что мы будем отбиваться. Они думали, что имеют право отнимать жизни, что ж, возможно они и имеют на это право, но пусть докажут это. Пока это у них не получалось, мы расстреливали их как гусят.
Первый штурм был отбит, не успев начаться.
Поврежденный танк застрял в воротах и перекрыл проход. Со второго этажа открывался прекрасный вид на убегающих солдат. Стрелки на крыше, вооруженные винтовками, открыли огонь. На таком расстоянии им даже не понадобилась оптика, беглецы были безжалостно уничтожены.
— Они нам еще должны будут, почистили военщину от трусов, ха! — выкрикнул кто-то из слуг.
У Асани работали профессионалы, настоящие головорезы, это было видно невооруженным взглядом всякому, кто посещал этот дом. Теперь они смогли показать свое мастерство в деле, даже победа не смогла опьянить их. Слуги обменялись короткими фразами, высмеивая противника, и вновь сконцентрировались на обороне.
Приятно было оказаться среди таких же, как ты, стрелков. Давно забытое чувство общности проснулось во мне, грохот ружейных выстрелов и ароматы пороха, объединяли нас лучше всяких слов.
Танк продолжал вертеться на месте, пытаясь выползти из ямы от взрыва. Механик явно ожидал, что смерть притаилась у него за спиной, он нервничал и дергал машину, пытаясь выбраться из ловушки.
Сверху раздался настоящий гром, словно невидимая гроза прошла над головой. Ого, в запасниках у Асани оказалась винтовка с большим калибром — прекрасное оружие против техники и укреплений. Пуля пробила броню, словно листок бумаги, танк остановился и грустно запыхтел двигателем. С механиком было покончено, а проход к особняку оказался перекрыт.
— Умно, — пробормотал я.
— Еще бы, — услышав меня, ответил стрелок Асани. — Они еще похлебают сегодня горя.
Противники отступили… впрочем, это и отступлением назвать было нельзя. Стрелки на крыше поработали хорошо, они не стали убивать беглецов. Достаточно было их ранить — перебить колено, и солдаты противника пополнят армию нищих. Прекрасное окончание карьеры. За глупость надо платить, ребята.
Так же подобное "милосердие" посеет смятение в рядах противника, психологическое оружие в действии. Чем ярить столь могучего прот