нт, разве что без ругани. Асани с интересом выслушала мой монолог, но, очевидно, не поняла смысла сказанного, потому что она вскочила на ноги и принялась орать на меня.
— С каких пор ты тут стал командовать?! Почему я должна слушаться тебя?! И что это вообще такое?! Как ты с женщиной поступаешь?! Может быть, ты еще меня изнасилуешь тут чего доброго?
— Не говори глупостей!
Мои реплики не могли остановить потока яда, что тек из нее. Она брызгала слюной так, словно норовила плюнуть мне в лицо и отравить. Под ее натиском отступил бы целый полк стрелков, что уж говорить обо мне. Вскоре дошло до рукоприкладства, я мог только защищаться и отражать атаки.
Не знаю, сколько это продолжалось, но нас остановил тихий, казалось бы, незаметный звук. Кто-то ел. Джеронимо, поняв, что мы еще долго будем выяснять отношения, принялся за консервы. Он заботливо отодвинул наши порции мяса с огня, чтобы они не перегрелись. Ел он медленно, с удовольствием, явно смакуя каждый кусочек, хотя еще пару минут назад нос воротил от старых консервов. День выдался тяжелый, телу требовались силы, а что может быть лучше, чем горячий кусок мяса? Джеронимо понимал, что оно поможет восстановить силы и укрепить тело.
То, как спокойно и неторопливо ел Джеронимо, остановило нас. Наши животы синхронно забурчали, они, не стесняясь, требовали еды. Ни слова не говоря, мы подошли к костерку и взяли свои порции. Жирная пища быстро проскальзывала по пищеводу и камнями падала в пустых желудках. Не скоро еще мясо переварится, но насыщение было просто превосходным. Ели мы торопливо, чтобы скорее утолить голод.
Свои порции мы с Асани доели быстрее, чем Джеронимо, тот продолжал откусывать кусочек за кусочком и вскоре отложил только ополовиненную банку. Чуть позже, я понял мудрость этого воина, тяжелая еда в желудке усыпляла, делала тело ленивым. Джеронимо же сумел наесться меньшей порцией, так как ел медленней. Навыки и опыт направили Джеронимо по верному пути, я же забылся. Похоже, я и Асани в обжорстве выплеснули все свое раздражение.
Я отложил банку и прислонился спиной к кровати. Дышать мне было тяжело, и я расслабил брючный ремень и снял броню. Патронташ с револьвером мешался, я их снял и положил ближе к себе. Чуть позже, когда еда уляжется, пополню запас патронов, но пока хватит и этого.
Асани осоловело посматривала по сторонам и начала клевать носом, но неожиданно вскинулась и гневно уставилась на меня. Надеюсь, она додумается, чуть позже продолжить наш разговор, а то чего доброго обоих вытошнит.
Джеронимо сидел и посматривал по сторонам, думая о чем-то своем. Он казался скорее объектом мебели, чем живым человеком, наверное, таким и должен быть настоящий телохранитель. Асани обратила свой горящий взор на слугу и приподняла брови. Меня бы такой взгляд просто бы пригвоздил к земле, Джеронимо же никак не прореагировал на него.
— Я буду первым стоять на часах, — сказал он, поднимаясь.
— Не думаю, что сюда кто-нибудь забредет…
— Но лучше быть готовым к нападению, — вставила Асани торопливо, — иди, Джеронимо, я тебя позову, если понадобишься.
Телохранитель кивнул и по-кошачьи скрылся в темноте. Хотел бы я двигаться так же как он, но это недосягаемая мечта. Я был и массивнее и сильнее этого парня, от тяжелой работы мои мышцы стали похожи на стальные жгуты, добиться от них легкости работы было тяжело.
После того, как телохранитель ушел, я почувствовал себя неуютно. Создавалось ощущение, что его присутствие защищает не Асани, а меня. Теперь же меня никто не смог бы спасти от разгневанной демонессы. Эта бестия же только хмуро смотрела на меня.
— Было весело, да? — сказал я первое, что пришло на ум.
— О да, такого веселья я давно не ощущала, — гневные морщинки разгладились на ее лице, — надо такое устраивать почаще.
— Не стоит искушать судьбу.
— В отличие от тебя, я желаю от жизни взять все!
— Вот как? И что же? — я устроился удобнее на своем месте.
На кирпичном полу спать будет, конечно, не комфортно, но тепло старой печи согреет меня этой ночью. Она все еще хранило в себе дух огня и расплавленной руды.
— Многое, — только и ответила Асани.
— Что ж, тогда следует стремиться исполнить свои желания.
Асани подсела ко мне, почему-то она дрожала.
— Тебе холодно? Странно, мне же даже жарко.
— Сними рубашку, раз жарко, — предложила она, прислонившись к моему боку.
— Вот еще, скажешь тебе отдать ее?
— Приличные мужчины…
— Ходят в театр, а не сидят на территории заброшенного завода, — хохотнул я.
— Да, но в театре нельзя испытать такого всплеска эмоций, ощущений, так что я выбираю этот завод, — она обвела рукой воображаемый зал.
— Можешь приходить сюда в любое время. Если хочешь.
Она заворочалась, ища удобную позу.
— Еще предложи мне в канализации гулять, я всегда об этом мечтала!
— Кто тебя знает, у тебя все мысли набекрень.
Асани не ответила, похоже, ее утомил этот бессмысленный разговор. В ее словах слышался какой-то подтекст, недосказанность, но какая я понять не мог. Ее сердечко неистово стучало, не смотря на то, что мы находились в безопасности, она не могла успокоиться. Как настоящий мужчина, я должен был ее успокоить, пусть это и вызовет лавину ругательств.
— Не беспокойся, тебя никто здесь не тронет, — сказал я, накрыв ее руку своей.
— Что вы говорите, — ехидно отозвалась она, — в этом и проблема, мой дорогой!
— Безрассудная бравада — опасна. Шальная пуля может найти любого, никакая броня не защитит от случая. Не зачем лишний раз лезть в драку.
— Ох, ну ты и дурак, — Асани вздохнула.
Я же не понял, почему это я дурак. Если ей так хочется поиграть с судьбой, то это ее право, но я считал своим долгом предупредить ее. Вот только как я мог это сделать? Она же не прислушается к моим советам.
— Иди на кровать, ты вся замерзла, мурашки даже на макушке, — предложил я.
— От нее воняет, — весьма недовольным голосом сказала она и крепче вцепилась в мою руку.
— Вот уже извините! Духов тут не приберег, — обиделся я. — В конце концов! Не до жиру нам сейчас!
— Жирного мы наелись, не волнуйся. Ты теплее, чем эта тряпка, — пояснила Асани, теснее прижимаясь ко мне, — пока она нагреется, я околею.
— А, понятно. Давай я тебе согрею место?
Она повернулась и удивлено уставилась на меня, но промолчала и только кивнула.
Я поднялся, взял ее за руку и помог встать. Асани обхватила себя руками и потупилась, я же принялся расшнуровывать спальник. Внутри не оказалось ни паразитов, ни плесени, абсолютно чисто. Разве что легкий запах затхлости, который обитал лишь на границе обоняния. Дым от костра перебивал даже запах пота и пороха.
— Довольно откровенное предложение, знаешь ли, — пробормотала Асани.
— Не могу же я бросить даму, когда ей холодно, — ответил я, — милости прошу.
— Может, ты хотя бы сапоги снимешь?
Я кивнул и разулся, Асани так же сбросила обувку, верхнюю одежду и положила оружие рядом с постелью, затем торопливо юркнула в спальник. Я полез следом, спальник был большой, но его едва хватало, на нас двоих. Я чуть было не отдавил Асани конечности, пока устраивался.
Асани сначала лежала чуть отстранившись, затем ее тело само потянулось к теплу, которое я давал. Я все еще был разгорячен, не знаю, что больше сказывалось брошенная доменная печь или недавняя битва. Асани прижалась ко мне сначала осторожно, потом более уверено. Ей следовало согреться, иначе она просто не уснет и будет завтра не в лучшей форме. Я понимал, как сон в неудобном и некомфортном месте сказывается на боеспособности, и пытался создать ей все условия для отдыха. В отличие от меня она не была готова к таким испытаниям.
Асани дрожала и все теснее прижималась ко мне, свободной рукой я накрыл ее частью спальника. Ее ноги и руки были холодные, руки она положила мне на грудь, запустив одну ладонь под рубашку, ногу же — на живот и бедро. Так ей будет теплее, я был уверен, ее дрожь пройдет, а дыхание успокоится.
Мы лежали и отдыхали. Усталость и тяжелый ужин начали сказываться на мне, сон принялся одолевать, но я гнал его всеми силами. Сначала пусть Асани успокоится, почувствует себя в безопасности и уснет, вот тогда и я смогу отдохнуть.
— У тебя много таких убежищ? — спросила она чуть позже.
— Три, кроме этого. Этот лучший, — прошептал я в ответ.
Она зашевелила рукой у меня под рубашкой, ее ногти заскребли мою кожу.
— Ты такой дальновидный.
— Не сказал бы, я учел не все факторы. Не думал, что со мной окажется кто-то еще. Теперь думаю, следует переоборудовать убежища.
— Это не важно, все равно твоя осмотрительность спасла нас.
— Скажешь тоже, у тебя, уверен, тоже есть жилища.
— Не такие уютные, как это.
— Тебе же не понравилось сначала, — я не удержался от колкости.
— С тобой уютно везде, даже тут, — зашептала она мне в ухо. — Если бы не ты, я бы…
Она замолчала, наверное, не зная, как выразить благодарность. Я только отмахнулся, мне благодарности не нужны были. Асани все неистовее карябала мою кожу, словно соскребая грязь с нее. Только сейчас я заметил, что от нее пахнет гораздо лучше, чем от меня. Да, был запах пота и пороха, но кроме этого был аромат женственности, которому не требовались никакие духи. Я же откровенно вонял, после утомительной работы и не менее утомительной битвы. Порох, запах смазки (мои пальцы до сих пор были жирными от нее), пот и канализационная грязь — не лучший аромат, который может учуять женщина. Следовало спиртом омыться, он не только спасает раны от гноя, но и очищает кожу от запахов и грязи.
— Пахнет да? — упавшим голосом спросил я.
— Что? — Асани на миг прекратила царапать меня.
— Ну… от меня. Извини, надо было бы помыться, спирт то есть.
Она прыснула в кулак и сказала:
— От мужчины и должно пахнуть!
— Я же не дикарь какой-нибудь, — обиделся я.
— О да, ты не дикарь, — она пребольно царапнула меня и прорычала, — ты хуже, гораздо хуже!