На самом деле я оценивал эту вероятность на пятьдесят процентов — либо я угадал, либо нет. Для большего анализа у меня не хватало фактов, но сообщать об этом Асани не стоило. Я понимал, что опять поступал плохо, но нельзя же после с таким трудом обретенного взаимопонимания разрушить все лишними волнениями. Я не хотел лишать Асани надежды, да и сам желал обманываться.
— Но мы должны учесть ту вероятность, что ты ошибся, — предложила Асани. Я кивнул. — Что мы можем противопоставить Харану?
— Я думал над этим, — мне очень понравилось замечание Асани — "что МЫ можем", — не смотря на свою кажущуюся силу, он почему-то ограничен в средствах.
— Поясни?
— Скажем так, это предположение, но он больше похож на духа, чем на материальный объект.
— Но он убил Джеронимо, кстати как?
Я рассказал.
— Он был моим самым близким другом после тебя, конечно. Его исчезновение, а затем и твое…
— Прости, — я обнял ее.
— Оставим это на потом, — махнула она рукой и продолжила: — Если он дух, то как он смог притащить в твой дом голову? Джеронимо никак на духа не походил.
— Да, это проблема, но я же говорил, что Джеронимо после смерти… изменился. Может быть, это тоже было не его тело, а образ, душа, не знаю.
— Мой гном сторонился Джеронимо, постоянно бормоча, какие-то глупости об одержимости.
— Куда он делся, кстати? — полюбопытствовал я.
— Кто его знает, пропал и все. Он всегда был себе на уме, что-то его испугало, и он ушел от меня.
— А такой был мужчина, да? — хихикнул я.
— Заткнись. Загадку Джеронимо может рассказать только Харан, но если он дух, то нам нужен маг?
— Думаю, и маг тут не поможет. Понимаешь, Харан несколько иное существо, чем банальный призрак. Грубо говоря, он то, что стоит над разумом, я так думаю. А сам его разум и реальная оболочка отсутствуют.
— Ничего не поняла.
— Ну, назовем это демоном.
— Маги могут бороться с демонами, — заметила Асани.
— Только если они проникают в реальные объекты. Одержимость лечат не убийством демона, а его изгнанием. Если дело дойдет до схватки, то мне придется сражаться с Хараном собственными силами. Чувствую, что мы уже на равных.
— Это неплохо, но ты и в прошлый раз пытался меня успокоить подобным образом. Чем это кончилось? Тебе напомнить, как ты меня обманул? — Асани прищурилась, ожидая моей реакции.
— Не начинай. Я делал что мог, чтобы обезопасить тебя. Прости, но что ты можешь сделать Харану?
Естественно, она не могла причинить вред столь сильному врагу, но признаться в своем бессилии было еще тяжелее.
— Придется действовать по ситуации, — продолжил я. — До сих пор Харан мог только исподволь влиять на внешний мир. Судя по словам убитого мной эльфа.
— Разве можно доверять этим словам?
— А что нам остается?
Асани вынуждена была принять мои рассуждения, хотя всем сердцем желала найти контраргумент, но мыслить здраво ей мешали чувства. Я сознательно воспользовался этой слабостью, чтобы вывести Асани из-под удара.
— Ничего, согласна, — сказала она, наконец. — Но что будет делать Харан после того, как получит заказ? Как он его получит, ты подумал об этом?
Нет, я не думал об этом, а стоило бы.
— Достаточно обнародовать результаты моей работы, чтобы это произвело эффект разорвавшейся бомбы в Городе.
— Механисты тебя не поддержат, по крайней мере, в открытую. Остальные же, ты сам знаешь, — Асани обеспокоено поглядывала на меня.
— Придется уходить, скрываться. Это опасно, но возможно. Мне придется рискнуть и разыграть эту карту. Со временем страсти улягутся, я смогу жить спокойно… с тобой.
— Хо-о, какие предложения, — проворчала Асани, но эта фраза попала в цель.
— Я не вижу других путей.
Асани могла только посоветовать быть осторожней, что я и так знал. Мы договорились о средствах связи, я сообщил ей, где в Городе расположены мои убежища, она сказала о своих. Мы, казалось, распланировали все, но я не сомневался, что не следовало полагаться на эти планы. Асани, думаю, думала так же. Как бы хороша ни была стратегия, учесть все возможные факторы нельзя! Опытный полководец тем и хорош, что способен приспособить свой план к изменившимся условиям. Мне не предстояло командовать войсками, но аналогия в целом была схожей.
У нас еще оставалась уйма времени, чтобы посвятить его друг другу после того, как мы закончили обсуждение нашей стратегии. Но чем занять это время, мы не знали. Асани никогда не была женщиной в духовном понимании этого слова, я же тоже не был готов к такого рода отношениям. Мы пытались разговорить друг друга, но получалось это откровенно плохо, каждый знал, что нам обоим требуется, и наши мысли вертелись вокруг этого желания, но как подступиться к нему мы не знали. Проще было бы, ни слова не говоря, сразу же приступить к соитию, но это нам казалось несколько неправильным что ли.
Мы удовлетворились тем, что все это время нежно поглаживали друг друга и только. Этого, казалось, было достаточно. Моральные принципы, которые насаживал Город на каждого своего жителя, оказалось, проникли и в нас. Даже Асани, контактировавшая с дикарями, не смогла просто и ясно сказать мне то, чего мы хотели. Что уж говорить обо мне. Это были лишние сложности, но они скорее придавали пикантности отношениям, хотя и немало раздражали.
— Ты посмотришь на мою работу? — спросил я позже.
Мы уже устали от бессильных попыток начать что-то существенное.
— Позже, не сегодня. Надеюсь, завтра ты откроешь мне дверь? — прошептала Асани мне на ухо.
Мы лежали в пыльной кровати, прижавшись друг к другу, но между нами оставалась стена. Для себя я решил, что после того, как я разберусь со своим дерьмом, мы обязательно отметим это дивной ночью.
— Хорошо, я буду ждать, — искренне сказал я и поднялся.
Не прощаясь, я ушел. Слуги, которые нашлись где-то в другом конце дома, сподобились проводить меня к выходу. Киж, стоящий как всегда на страже, проводил меня суровым взглядом, но ничего не сказал. Очевидно, он сомневался, что я смогу уйти на своих ногах, наивный парень!
Домой я поплелся скорее в подавленном настроении. Ведь, по сути, наши желания так и остались неудовлетворенны, и дело было даже не в физической близости.
В моем доме Харана не оказалось, что меня удивило, обрадовало, а затем насторожило. Будь я на его месте, я бы не стал размениваться на бесполезные угрозы и уже начал действовать. Впрочем, в его интересах было затаиться, дать мне закончить работу, известие о гибели Асани уничтожило бы меня, а значит, и мою работу. Харан не мог этого допустить, тем более я выполнил все его требования.
Размышляя, я направился на кухню. За время, что мой разум провел в мире снов, я совсем отвык от чувственных наслаждений, которые дарили простые прикосновения, вкусовые ощущения и обоняние. Следовало восполнить этот пробел, но для начала я завел часы в своем доме. Я не сподобился спросить, сколько прошло времени, и вынужден был выставить часы, руководствуясь внутренним ощущением времени. В любом случае они исполняли чисто декоративные функции.
Приятно порой сидеть в гостиной, засыпая под стук часов. Впрочем, сном это было сложно назвать, пожалуй, мой разум отделялся от тела и витал в облаках. Это помогало скорее думать, нежели отдыхать. Мерные стук часов помогал сконцентрироваться, собрать мысли в пучок, который и направлялся на проблемы.
У меня было несколько проблем, которые следовало решить, но решение ускользало от меня. Слишком мало было данных для анализа, подготовить план, который сможет помочь в таких условиях, невозможно. Пришлось положиться на волю случая.
Перекусив с явным удовольствием, я спустился в мастерскую, где остался надолго, любуясь работой. Я пытался найти хоть какой-нибудь изъян, но нет, их не было. Машина выглядела так идеально, словно это был живой человек. Идеально для тела, но души у нее не было, точнее, она еще не пробудилась. Когда я касался куколки руками, я чувствовал в ней затаенную силу, которая не могла принадлежать простому механизму. Это напоминало о готовой разродиться женщине, приятное успокаивающее тепло. Интересно, выступать в роли повитухи придется тоже мне?
Я не обольщался и прекрасно понимал, что моих достижений в ее механике не было никаких. Знания существовали независимо от меня, я их лишь объединил и направил через себя, чтобы создать это устройство. Если проводить аналогию с человеком, то я просто делал свое дело, не сильно удивляясь, как я это делаю. Совсем как женщина. Возможно, для этой роли и следовало выбрать женщину, чтобы работа была закончена.
Харан же выбрал меня, явно полагая, что эти знания доступны только для мужчин. Он мыслил как мужчина, вот почему и сделал такой выбор. Впрочем, отыскать женщину кузнеца в Городе непростая задача. Я знал парочку, но, говоря по-честному, их мастерство было далеко от совершенства.
Я надеялся, что и эта проблема разрешится сама собой. А что я еще мог сделать? Помолиться? Как вариант, да, мог, но сомневаюсь, что это принесло бы пользу. Я не знал ни одного божества в Городе, который мог сойти за женщину. Патриархальное общество создавало патриархальных божеств. Это в лесу следовало искать следы богинь, но туда я не собирался отправляться. Это был не мой путь.
Значит, следовало изменить себя настолько, чтобы стать проводником женской силы. Легко сказать…
Единственное, что приходило мне на ум, это попросить помощи у Асани. Она же хотела детей, в самой тайной, темной части своей души. Вот, я могу ей предложить дать путь этому ребенку. Достаточно отринуть логику и дать душе самой работать.
Как я уже заметил, есть два пути влияния на мир — влияние разума и влияние души. Я по большей части пользовался первым, что и очевидно. Асани же чаще приходилось руководствоваться интуицией и полагаться на удачу.
Неужели я не случайно пригласил Асани поглядеть на мое творение? Моя интуиция подсказала это решение? Вполне могло быть и такое. От осознания этой вероятности я почувствовал себя последней сволочью, которая играла чувствами девушки, чтобы получить желаемое.