ить масштаб проблем.
А проблемы были. Кроме того, что мой внутренний мир трещал по швам, в парочке мест стены моего куба заменяли крашеные стены особняка — мирка, который я впервые увидел, когда занялся иллюзиями и дорос до погружения в себя. Видимо, куски моей подростковой личности пытаются пустить корни в личность сегодняшнюю. Получается плохо — ни то, ни се. Уродство.
Исправлением этого уродства я и занялся. Под моими руками камень разрастался, поглощая стены старого дома. Не нарастая поверх, а перерабатывая, ассимилируя. Потратил на это два часа, после чего — заснул, вымотавшись вконец и изрядно сократив резерв.
Утром поговорить с отцом не удалось — на завтраке его не было.
Из комнаты, где жила Алиса, доносилось жужжание шуруповерта — слуги разбирали окно, чтобы вставить новые стекла. Мерзавка погнула кованую решетку, навела бардак, да и в целом повела себя некультурно. Но ничего — ее батя оплатит расходы.
Пятнадцать минут езды, и мы на территории Академии. Степана повезли в школу, Ника пошла в свою группу.
Академия была широким семиэтажным зданием с панорамными окнами. Огромную территорию ограждала трехметровая стена. С лицевой стороны Академии разбиты клумбы с черными розами, дорожки из гранитных плит. За зданием устроен пруд и маленький парк с лавочками.
Внутри здания есть медпункты с целителями, и целых три арены, причем одна в подвале — рядом с клетками, в которых сидят монстры, на которых тренируются старшие курсы. Раньше в Академиях были запрещены дуэли, да и клеток с тварями не было, но после появления осколков Империя приняла курс на рост боевой силы. В учебных заведениях появилось больше предметов, связанных с военной направленностью. В городе каждый второй носит при себе оружие, потому что в подворотнях можно встретить монстра, ускользнувшего от патрулирующих город отрядов. Так что дуэли не только не запрещались, но и негласно поощрялись — еще один способ нарастить силу.
— Чего ты тут бродишь? — презрительно процедили за спиной. — Э! Слышь!
Я не сразу понял, что это ко мне обращаются — в последние лет сорок я слышал в свой адрес заверения в дружбе, либо наполненные ненавистью проклятья, сменяемые предсмертным хрипом.
Я повернулся на голос. Меня догоняли парень и девушка. Судя по форме — второкурсники, как и я. Судя по тону — возможные враги. И догнали они меня как раз в слепой зоне, куда не направлены камеры.
Привычно оглядел подростков, отмечая отсутствие браслетов, кулонов, колец и прочих защитных артефактов. Ох уж эта молодежь, уверенная в своем бессмертии.
— Есть пять минут?
— Нет, пожалуй, — покачал я головой.
— Придется найти, — с дурацкой ухмылкой сказал парень. — Я, значит, жду тебя у главного входа, а ты все не заходишь. Чего вчера не пришел? Я ни у кого не смог списать «тактику», и по итогу получил двойку.
Точно, лицо у парня знакомое. Ммм… Сорокин? Воробьев? Канарейкин? Судя по сказанному, одногруппник, но хоть убей, имя и фамилию вспомнить не могу.
— Не помню, чтобы я за все время обучения давал кому-то списывать.
— Но вчера я был очень замотивирован, чтобы выбить из тебя согласие! — поднял палец Воробьев. — Поэтому ты мне должен.
Девушка молчала, с любопытством наблюдая за разворачивающимся конфликтом.
— Ладно, поединок так поединок, — пожал я плечами.
— И даже не будешь просить нас не бить тебя? — слегка удивленно спросил Воробьев.
— Не вижу в этом ни достоинства, ни смысла. Пошли на арену, — махнул я рукой. И едва успел увернуться от «воздушного кулака», который запустил парень! А потом — от такого же, но от девчонки.
— Че, осмелел, тля⁈ Какие арены? Такая плесень, как ты, не достойна официальной драки, поэтому мы тебя тут размажем, без шумихи. Да и вообще, как ты представляешь себе официальный поединок в формате два на одного?
От такого заявления я онемел. Но ненадолго — пока не пришлось снова уклоняться. Ну, ладно, сами напросились.
Показать парочке, насколько сильно им сегодня не повезло, я не успел — к нам спешил наставник.
— Остановите драку! Для поединков есть арена! — кричал невысокий мужчина с плешью — Старлов Георгий, преподаватель боевых искусств.
— Георгий Савельич, — понуро пробормотал Воробьев.
— Никаких Савельичей! Я тебя, Орлов, давно выловить хочу! Устроенные тобой драки у меня уже поперек горла стоят!
— Да не дрались мы.
— Вот как? Алмазов?
— Разминались перед походом на арену, — кивнул я. — Вот прямо сейчас и решили пойти.
— После пары, — попробовал поправить меня Воробьев. Девушка, пользуясь тем, что преподаватель отвлекся, испарилась.
— Нет, именно сейчас, — надавил я.
Воробьев не презрительно хмыкнул, но на поединок согласился, и вот вместо занятия мы стоим на арене. У Старлова сейчас занятий нет, потому он решил проследить, чтобы наши разногласия разрешились в круге.
— Надеюсь, ты не собираешься сдаваться? — спросил Воробьев, белозубо улыбаясь. Ну, это пока у него есть, чем улыбаться. На то, чтобы лекарь отрастил новые зубы, уйдет пара недель. Причем стоматология дорогая и у простых людей, которые лечатся у зубных врачей, и у благородных, которые ходят к целителям. Белозубо улыбаться — дорогое удовольствие, и чтобы сберечь свою улыбку, нужно знать, когда стоит показывать зубы, а когда лучше поберечь.
— Как будете драться? — спросил Старлов.
— До первой крови, — быстро сказал я, опасаясь, что соперник предложит поединок на время.
— Так боишься, что выбрал даже не до потери сознания? — удивленно спросил Воробьев. — Ладно, согласен! Получается, я еще и на пару успею!
Я повернулся к Старлову.
— Есть перчатки? Только не боксерские.
— Есть кистевые бинты.
— Давайте.
Пока я бинтовал руки, соперник неторопливо разминался. Бинты себе он не просил. Воробьев даже пиджака не снял. Думает, что у него получится удержать меня на расстоянии воздушными ударами?
Впрочем, неважно, что он думает. Вслепую запустить заклинание и попасть — довольно сложно. А вот моим кулакам сейчас придется хорошенько поработать, причем я не хочу сорвать с костяшки кожу и из-за капельки крови прервать поединок.
— Готовы? Бой!
Я не хотел каждый день сражаться с очередным идиотом, который решит самоутвердиться за мой счет, поэтому решил показательно избить Воробьева, чтобы остальные подумали, стоит ли лезть ко мне. И поняли, что не стоит.
В этот раз иллюзия была другой — едва над ареной возник купол, у Воробьева засбоила координация. Зал перед глазами парня зашатался, тот сделал пару шагов в сторону, чтобы удержаться на ногах.
Начал я с боковых ударов по центральной части бедра, икры и голени, отбивая сопернику мышцы. Специально лупил по закрытым частям тела, и пока не трогал лицо: даже если и оставлю сопернику на ноге кровоточащую ссадину, то она останется прикрыта и схватку не остановят. На это я потратил две минуты, и удивлен, что Воробьев еще не упал.
Я не давал Воробьеву создавать воздушные кулаки, а те, что он умудрялся создавать, летели мимо.
Сдаться в поединке «до первой крови» — это страшная слабость, знакомые аристократы не поймут Воробьева. Тем более, что моя цель — не унизить его, а показательно превратить в отбивную.
— Сда… к-ха…
Я едва успел хлестнуть бедолагу по кадыку, и попытку произнести заветное слово прервал натужный кашель.
Ненадолго хватило Воробьева. Пожалуй, пора пускать кровь.
Я подшагнул поближе к сопернику, который сейчас пытался выкашлять легкие, четко ударил под один глаз, под другой. А потом отошел назад, разбежался, и в прыжке и с разбега выверенным ударом колена попал по зубам.
Соперник рухнул на арену. Старлов остановил бой, но цель была достигнута — вместе с кровавой слюной Воробьев сплюнул и парочку зубов.
— Вы что, договорились до смерти драться? — недовольно спросил преподаватель.
— Он — скала! — с напускной гордостью за противника сказал я. — Пока ему кровь пустишь, семь потов сойдет!
Воробьев пялился на меня с ненавистью, но я и для него нашел подходящие слова.
— Советую собрать, — кивнул я на парочку окровавленных зубов. — Если есть деньги, в стоматологической клинике обратно вставят.
Кабинет, в котором проходила первая пара, находился на пятом этаже. Преподаватель — худой мужичок в засаленном пиджачке, спросил, почему я опоздал, остальные вовсе не обратили внимания.
— Поединок, — кратко ответил я, и мужчина кивнул в сторону парт. А вот в глазах остальных загорелась искорка интереса, и когда я сел за свободное место, ко мне обернулся Слава Липов, местный шутник. Ростом чуть повыше меня, чуть шире в плечах, с белыми, будто обесцвеченными, волосами.
— А чего ты тогда такой… свежий? — тихо поинтересовался паренек.
— А каким должен быть?
— Обычно после поединков — измаранным в земле, со слезами и ссадинами.
— Ну, в этот раз не свезло, — жму плечами.
— В другой раз повезет, — хохотнул Слава, отворачиваясь.
До середины занятия я сидел, вникая в давно забытый учебник новой географии. Преподаватель рассказывал про сельское хозяйство в условиях нового мира. Про монстров, которых разводят на мясо, про осколки со злаками и про картофельные поля в за стеной, вокруг которых друиды растят ядовитый кустарник.
— Кстати, чуть не забыл — вы на турнир то записались? — вдруг вспомнил он. — Если не ошибаюсь, призовой фонд — пятнадцать миллионов. Кто не успел — записывайтесь и участвуйте. Может, именно вам доведется выиграть.
После этого в группе началось бурное обсуждение — проверить свои силы хотелось многим.
— Да все будут участвовать — наверное, даже девушки захотят, — громко сказал Слава. — Наверное, только Алмазов пропустит, как и в прошлом году.
На ехидные смешки я не отреагировал — обратился напрямую к Липову.
— Можно подумать, я единственный человек в этой аудитории. Докопайся уже до кого-нибудь другого.
Слава помрачнел и отвернулся.