Возвращаюсь в реальность и неуверенно поднимаюсь на ноги. Делаю первый шаг, второй. Шаги робкие, неуверенные, медленные — как обещание будущей скорости.
Ощущение, что тело слишком «тесное» для меня, не пропало. Живот бурчал, требуя еды. Телефон показывал пять минут седьмого, а значит — стоит поторопиться на завтрак.
Путь я помнил хорошо, несмотря на то, что в последний раз был в поместье почти сорок лет назад. Толкнув дубовую дверь, вышел из комнаты в просторный коридор и направился в сторону зала.
В коридоре пол устилал плотный ковер, на стенах висели картины, изображающие членов угасающего рода — как усопших, так и живых. Нас осталось лишь пятеро: отец, мать, шестнадцатилетняя сестра Вероника, десятилетний брат Степан и я. Вероника, Степа и Айдар, ага. Отец решил назвать в честь своего отца.
— Айдар, здравствуйте, — на ходу поклонилась девушка в форме прислуги. Подтянутая милая, двадцати лет. Ее грудь — что-то невероятное, не меньше пятого размера.
— Привет, Кристина, — кивнул я, дождался пока она пройдёт и обернулся ей вслед, чтобы насладиться видами в полной мере. Сзади девушка тоже была хороша.
Я прошел мимо закрытых дверей северного крыла. Эта часть дома не отапливается, там давно уже никто не живет. Раньше род Алмазовых был больше, а теперь половина особняка стоит закрытой и потихоньку ветшает. Именно там располагается зал для тренировок, в котором давно никто не тренируется. Тренировками, как и всем северным крылом, тоже стоит заняться, но позже.
Наш обеденный зал скромен и мал по меркам аристократии, но для вымирающего рода большего и не надо. Как-то неуютно принимать пищу в бальном зале и слушать, как звон столовых приборов эхом разносится по огромному помещению.
Родные сидели на привычных местах и кушали. Увидеть их вместе было приятно. На момент моего семидесятилетия все были живы, но мы уже давно не собирались вместе.
— Доброе утро, — приветливо кивнул я всем присутствующим. Только вот помимо родных за столом я увидел темноволосую девушку. Красивое лицо, крупные чувственные губы, женственная, аккуратная фигура, больше подошедшая бы балерине. Алиса — девушка, к которой я был неравнодушен в подростковом возрасте. Увы, былой трепет и волнение остались на задворках воспоминаний старой души.
Только сейчас вспомнил: когда я был подростком, девушка жила у нас из-за договоренностей между нашими родителями.
— Доброе, — ответила сестра, а мать с братом кивнули. Отец — Савелий Айдарович, крупный мужчина с заросшей, будто у льва, взлохмаченной шевелюрой, был не в духе — бросил на меня хмурый взгляд и едва заметно дернул головой. Алиса же не обратила на меня внимания — девушка кушала аккуратно и неспешно, смотря в тарелку с такой пристальностью, будто там показывают методы развития телекинеза — ее родового дара. Возможно, накануне между нами состоялась очередная ссора — воспоминания о наших отношениях весьма смутны.
Я сел на свободное место, где уже лежали столовые приборы. За моей спиной встал слуга — безликий и бесшумный, словно тень, и по моему знаку налил чаю.
Завтракали мы молча, и молчание казалось напряженным. Между нами что-то случилось, или мы всегда были такими? Впрочем, ничего не помешало мне вскоре эту тишину прервать.
— Отец, можно тебя на пару слов после завтрака?
— Я буду занят, — буркнул отец. — Нужно съездить кое куда и зачаровать артефакты. Говори сейчас.
По правилам хорошего тона этот вопрос не стоило выносить на всеобщее обсуждение. Но если просит, то ладно.
— Мне нужны деньги, — спокойно сказал я.
— Да-а? — с издевкой протянул отец. — И сколько?
— Трехсот тысяч хватит. Через месяц верну четыреста.
Похоже, я попал в болевую точку, о которой сам давно позабыл. Отец зло блеснул глазами и зарычал:
— Я на твои хотелки тратиться не буду! У меня и так каждый день голова болит: где же взять денег на наше обеспечение, на оплату слуг, на выплату пенсий всем тем, кто работал и пострадал на наших заводах! Ежедневно езжу по городу, использую родовую силу и каждый чертов час думаю о том, где бы заработать и наконец избавиться от долгов, которых у нашего рода больше, чем платьев у твоей сестры!
Не слишком приятно получать в лицо таким отказом. Да и Нику он зря зацепил — сестра вздрогнула и уткнулась взглядом в тарелку. Теперь до конца дня будет себя корить. Это со мной сестра временами вела себя вызывающе.
Я не стал раздувать скандал и швыряться словами, только плечами пожал.
— Ладно. Понимаю.
Я не глава рода, а наследник. Именно отец заведует ресурсами, а рационально он их тратит, или нет — уже другой вопрос. Тем более, что и зарабатывает в семье он один, не считая парочки крохотных ателье, которыми управляет мама. Когда-то были еще заводы, на которых и держалось наше родовое благополучие, но они сгорели.
— Не понимаешь, — по инерции выдал отец, но тон слегка сбавил.
— Как скажешь.
Отец посмотрел на меня удивленно, но что именно его удивило — моя немногословность или спокойствие, я уточнять не стал. Выпрашивать подачки не буду — не видит во мне взрослого человека, значит, пока и не стану обсуждать с ним взрослые вопросы.
На этом отец и успокоился. Зато — заговорила Алиса. Прелестный звонкий голосок разнесся по залу:
— А на что же ты хотел потратить целых триста тысяч, если не секрет? Помнится, совсем недавно ты не захотел тратить сотню тысяч на артефакт иллюзий. Я хочу знать, что для моего будущего супруга в три раза важнее его внешнего вида и впечатления, которое он производит на публике.
Сквозившее в вопросе ехидство слушать было в разы менее приятно, чем голос. Интересно, что раньше я не замечал подобного поведения за девушкой — в свои семнадцать я был не слишком наблюдательным. Похоже, потому отец с матерью и отменили наш брак — поняли, что хорошей жизни у такой пары не будет? А я на них злился тогда…
— Тебя что-то беспокоит? Я всегда готов обсудить с тобой любую тему.
— Серьезно? — вскинула брови Алиса. — О, меня беспокоит многое. Ты не забыл свои постоянные проигрыши на дуэлях в Академии, репутацию мягко говоря, слабовольного человека?
— Алиса… — с предупреждением в голосе сказала мать, но это не сработало.
— Но больше всего меня бесит, что ты плюешь на мнение свой будущей супруги! Ты меня ни во что не ставишь!
— Алиса! — со сталью в голосе произнесла мама. — Ты выходишь за рамки!
На секунду мне показалось, что девушка взорвется. Она бешеным взглядом уставилась на мать, но сумела взять себя в руки.
— Прошу прощения, Екатерина Андреевна, Савелий Айдарович, — с усилием сказала девушка. Хотя судя по напряжению в голосе, она идет против себя, и сказать ей хочется совершенно другое. Интересно, что? А вот сейчас и узнаем! Как говорят, куй железо, пока горячо!
— Да ладно, продолжай, — махнул я рукой. — Мне понравилась твоя откровенность, так что давай и дальше со мной начистоту. Все-таки супруги будущие, как-никак.
Алисе нужна была всего одна искра, чтобы вспыхнуть. Но я поджег девчонку так, что отсветы пожара наверняка увидят где-нибудь в Твери. Ее отношение полилось на меня, будто из переполненного ночного горшка.
— Начистоту? Ты — ничтожество, только и умеющее транжирить деньги родителей! Когда в Академии ты снова получаешь кулаками по шраму, я втайне радуюсь этому! А твои победы меня огорчают! Липов и даже Сергеев из Академии мне нравятся гораздо больше, чем ты! Представляя нашу возможную брачную ночь, я ужасаюсь!
Девчонка встала, отодвинув стул. Смотрит на меня, как на какое-то насекомое. Пальцы сжаты в кулаки, но руки дрожат.
— Отличная речь, — махнул я вилкой с куском котлеты. — А теперь, будь добра, проваливай.
— Я приношу извинения за свое поведение за столом роду Алмазовых, — сказала Алиса, не отводя от меня взгляда. — Ну а тебе, Айдар, я желаю никогда не найти себе женщины. Прощайте.
Видя мою невозмутимость, Алиса резко обернулась и, цокая каблуками, направилась прочь из зала. Наверное — в свою комнату, собирать чемоданы.
Я оглядел семейство. Ника улизнула под шумок — не любит она споры и конфликты. Мать отложила приборы и устало откинулась на спинку стула. Отец сидел, сжимая нож и вилку так, будто готов их в кого-нибудь воткнуть. Только Степан ел с аппетитом и ловил каждое слово.
— Я донесу ситуацию до главы Соколовых и потребую у них триста тысяч, что тебе нужны, — сказал отец. — А потом она при всей нашей семье принесет тебе извинения за сказанное.
Я был другого мнения — зачем возиться с девушкой? Я здесь, чтобы стать богом. Эта Алиса мне не сдалась и даром, со всеми своими извинениями.
— Рад, что ее отношение вскрылось сейчас, а не после года брака. Но извинения мне не нужны.
— Нужны! Мы — старый, уважаемый род. Я не позволю никакой сопле топтаться по имени моего сына!
Я посмотрел на растрепанную львиную гриву отца, на усталое лицо и глубокие морщины. В будущем я действительно сделал наш род великим, пусть и не стал управлять им сам, как полагается наследнику, а отказался от этого права в пользу брата. Но в этом времени, похоже, в величие Алмазовых верил лишь один человек — глава рода. Верил, даже когда чужие рода стервятниками кружили вокруг нас и отрывали от нашего рода кусок за куском.
Даже когда наш род превратился в нищий, а из всего имущества у нас остался лишь этот особняк, из-за которого на нас и давили.
Дело в том, что века использования магии превратили землю, на которой стоит особняк, в особенное место. Здесь лучше получаются заклинания, а ритуалы выходят сильнее. Таких мест много, но их никогда не бывает достаточно — всегда есть люди, которые хотят получить такой особняк для своих детей. Объявлять войну, чтобы загрести себе хорошее место, никто не станет, но вот действовать исподволь, через долги.
На самом деле, эта история в будущем изрядно затянулась бы: Григорьевы и Липовы годами накидывали нашему роду всего нехорошего лопатами, папа чудом вылезал бы после каждого наброса, и вытаскивал за собой род.