– Быстрей! – сорвавшимся голосом выкрикнул Ши, заметив две одинаково плохие вещи: уцелевший охранник развернул лошадь и рысью направился к Конану, а из соседней улицы показался бодро марширующий патруль городской стражи. Обычно они вели себя тише воды, ниже травы, но в торговом квартале пользовались некоторой властью и вполне могли загрести неудачливых воришек. – Шевелись!
Клелия Кассиана изволила покинуть носилки и встала рядом, следя за схваткой – высокая фигура в белых развевающихся шелках. Ши бросил на нее прощальный взгляд, махнул рукой и помчался через крышу, отметив краем глаза парочку, забравшуюся с другой стороны и попытавшуюся преградить ему дорогу. Шакалы. У самих кишка тонка лезть в драку, так думаете отобрать честно добытое? Не выйдет!
Первого Ши просто снес, с разбегу врезавшись в конкурента плечом. Второй замахнулся ножом, но полоснул по воздуху – Ши успел присесть и перехватить мелькнувшую над ним руку. Оставив неудачника скулить над заработанным вывихом, Ши перелетел на следующую крышу, скатился по приставной лестнице вниз и, петляя, рванул по круговерти проходных дворов к Нарикано. В душе он заходился радостным бессловесным воплем победителя и не оглядывался.
– Мы сделали! Мы их всех сделали! Малыш, варвар ты неотесанный, можно всю жизнь протаскаться, тягая на рынках кошели у разжиревших купцов и никогда не встретить свою удачу! Чего затих, мерзлое порождение Полуночи? Малыш? Ма…
До возбужденного успехом разума Ши достучалось очень простое соображение – он разговаривает с пустотой. Воришка остановился, сбившись на полушаге. Увиденное никак не желало укладываться в голове. Может, Малыш отстал? Или, сами того не заметив, они расстались во время скачки по крышам, и возвращаются разными дорогами?
Так и не найдя подходящего ответа, Ши, тяжело дыша, зарысил в сторону Третьего Обманного переулка и гостиницы «Уютная нора». Малыш вполне мог обогнать его и ждать во дворе, около старого фонтана.
Двор трактира пустовал. Поскрипывала, раскачиваясь на легком ветерке, жестяная вывеска. Из клюва медной цапли мерно капала вода.
– Успокойся и возьми себя в руки, – Ши повторил эту простенькую фразу раз пять или шесть, прежде чем она оказала свое действие. – Это еще ничего не значит.
Он подошел к узкому окну, встал на цыпочки и украдкой заглянул внутрь. Райгарх, Лорна, Феруза и Джай. Больше никого. Нет, рядом со сгорбившейся Ферузой, жмущейся к погасшему очагу, сидит Кэрли.
Ши отошел, неуклюже опустился на парапет и тупо уставился на носки собственных потрепанных сапог. Он пытался вспомнить подробности стычки на безымянной площади квартала Сахиль. Малыш ведь успел вскарабкаться по стене! Да что там – он своими глазами видел, как мальчишка одолел карниз и побежал вслед за ним, Ши. Видел или убедил себя в том, что видел? Он думал только о сверкающем ожерелье и о непонятной женщине, этой самой Клелии Кассиане. Даже прикидывал, не наведаться ли к ней в гости – она сказала, будто живет в «Рубиновой лозе», очень приличном и дорогом местечке. В общем, его мысли занимало что угодно, кроме судьбы приятеля и компаньона.
«Малыш ушел от них, – упрямо повторил Ши. – Конечно, ушел. Кто сумел бы его остановить? Он просто задержался. Он придет. Я посижу тут и подожду, а потом мы вместе посмеемся над тем, какой всполошенной курицей я выглядел».
Поладив таким образом с тревогой и внезапно проснувшейся совестью, воришка потянулся за своим драгоценным трофеем. Интересно, на Элате оно будет смотреться также потрясающе, как на Клелии? Элата пошла в материнскую родню, а ее матушку торговцы живым товаром привезли из Пунта. Оттого у подружки Ши была темная до черноты кожа, завитые в мелкую стружку волосы и выпуклые карие глазищи. Ши восторженно зажмурился, представив, как бледно-розовое великолепие ляжет на острые бархатные ключицы девушки и как она завизжит, увидев, какой подарок он ей раздобыл. Тут Ши заколебался – расставаться с ожерельем не хотелось – и решил, что позволит Элате поносить его, но насовсем не отдаст. Только вот куда оно завалилось?
Зацепив пальцем ниточку жемчуга, вор аккуратно извлек украшение наружу.
– Ой-е-е…
Однажды по молодости лет Ши довелось свалиться в заброшенный колодец. Головокружение и полнейшее отчаяние, испытанное при внезапном падении в холодную, застоявшуюся воду, точь-в-точь соответствовали ощущению, возникшему при взгляде на ожерелье. Оно изрядно уменьшилось в размерах и, если так можно выразиться, похудело. Пока Ши оцепенело пялился на свое сокровище, еще одна розово-перламутровая жемчужина соскользнула с порвавшейся жилки и упала, закатившись в трещину между плитами.
Ши вдруг захихикал – еле слышно, точно откашлялся. Он смеялся, а жемчуг, сапфиры и изумруды разорванного ожерелья сыпались с его мелко вздрагивавших ладоней, раскатываясь под ногами. Ши смеялся и никак не мог остановиться, пока кто-то не потряс его за плечо.
– Никак свихнулся? Где ты шлялся? Что это такое? И куда делся Малыш?
Джай присел на корточки, поднял маленький белесый шарик и сдул с него пыль.
– Всеблагие небеса! – ахнул он, приглядевшись. – Ши, где ты раздобыл такую… такое… Кэрли!
Девушка, вышедшая на крыльцо, торопливо подбежала ближе.
– Кэрли, найди какую-нибудь шкатулку! Ничего не спрашивай, просто принеси сюда и побыстрее!
Вскоре Джай и Кэрли ползали по занесенному красноватым песком и поросшему чахлой травой двору, собирая разлетевшиеся драгоценности и складывая их в деревянную коробку. Ши, запинаясь, рассказывал их с Малышом историю хождения в город, закончив описанием встречи с госпожой Клелией и потасовки на площади. Выслушав до конца, Джай только покачал головой, привычно и тоскливо вопросив блекло-голубое небо:
– За какие проступки мне такое наказание?
– Может, он вернется, – попыталась обнадежить его девушка. – Малыш все-таки не игрушка, чтобы так просто скрутить его и сунуть в ящик.
– Если не объявится сегодня к вечеру, я завтра пойду в Аль-Ронг, – ни на кого не глядя, хмуро проговорил Ши. – Там, на площади, я видел городскую стражу. Если они его повязали, наверняка отправят в Мышеловку. Не узнаю ничего там – наведаюсь к Клелии. Она и ее громилы точно видели, куда он мог деться.
– Он убежал, – твердо сказала Кэрли.
– Тогда почему я здесь, а его нет?! – вспылил Ши.
– Он вполне мог заблудиться, – предположил Джай. – Ши, не дергайся. Кэрли права – Малыш в состоянии сам о себе позаботиться. Не забывай, он варвар. Спроси Райгарха или Лорну, они тебе расскажут, как на Полуночи воспитывают детишек, – Джейвар бросил в шкатулку подобранную бусину и скривился: – Сегодня, наверно, отмечается Великий День Бедствий. Мало нам Аластора, так теперь Малыш влип. Вдобавок какая-то сволочь впопыхах наступила на Райгархову чешуйчатую милочку. Та от огорчения возьми да помри.
– Мириана сдохла? – досадное утреннее происшествие полностью изгладилось из памяти Ши. – Райгарх знает?
– Пока нет, – смущенно признался Джай. – Я шел по лестнице, наткнулся на нее и отнес на ледник. Пусть там полежит, не до нее. Все собрали? – он, прищурившись, оглядел потрескавшиеся камни и сам ответил: – Кажется, да. Вот и Ферузе занятие – посадим ее нанизывать жемчуг. Роскошного ожерелья, конечно, не получится, но бусы выйдут отменные. Этим морским крошкам без разницы, вместе они или порознь – цена-то у них в любом случае изрядная. Ши, пойдешь или будешь ждать?
– Подожду, – отозвался воришка. Взобрался на парапет, подтянул колени к подбородку и мрачно вперился взглядом в полуоткрытые ворота, выражая всем своим видом готовность просидеть тут хоть до конца времен.
Он ждал до наступления вечера. Конан не появился.
В сумерках по переулку загрохотали колеса повозки, запряженной низкорослой гирканской лошадкой. Она въехала во двор гостиницы, описала круг и остановилась. Из-под брезентового верха выбрались Альбрих с двумя сородичами. Гномы пошептались, подозрительно косясь на неподвижного человека, сидевшего на ограде фонтана, и затопали в дом.
Рассудив, что дальнейшее ожидание бесполезно, Ши с трудом поднялся, выпрямляя затекшие ноги. Он хотел подойти к повозке, уверенный, что на ней из Чамгана привезли Аластора, но оттуда немедленно высунулась заросшая густым волосом свирепая физиономия и разразилась сердитым громыханием на наречии подземных карликов. Хотя Ши не понимал их языка, смысл сказанного не требовал перевода – отойди, отвали, убирайся.
Воришка сплюнул и поплелся к трактиру, чувствуя себя на удивление паршиво. Наверно, перегрелся на солнце.
«В воздухе этого города носится безумие, – печально решила госпожа Клелия. – От него не укрыться никому. Оно находит трещину в рассудке и по капле просачивается внутрь тебя».
Графиня диа Лаурин поправила безукоризненно лежавшие складки платья, в несчитанный раз за сегодняшний день вздохнула и обратила взор на очередную жертву шадизарского климата. Как ни странно, ей оказался Рейф. Рейф, в которого, по его твердому убеждению, нервов не вставили. Рейф, никогда не кричавший, ибо в этом не возникало необходимости, и чрезвычайно редко прибегавший к физической силе, дабы покарать провинившегося подчиненного.
Однако сегодня он выглядел как притча во языцех – склочный тупой солдафон, не принимающий никаких оправданий и слышащий только собственный голос. Весьма громкий голос, надо заметить.
– Позволить какому-то сопляку, варварскому недоумку вытирать об себя ноги! – заходился в приступе яростного негодования Рейф. – Ты бы еще улегся кверху брюхом и лапки задрал! Да как после этого ты, бесстыжая рожа, смеешь…
– Рейф, – устало сказала госпожа Клелия. – Довольно.
Требование кануло в пустоту, оставшись неуслышанным.
– Неужели я обучал бездарность? – патетически вопросил Рейф. – Тогда вот что я тебе скажу, приятель – ноги твоей больше…
– Хватит! – Клелия ударила ладонью по столу. Рейф осекся. Распекаемый подчиненный бросил на госпожу короткий благодарный взгляд – бросил одним глазом, ибо второй стянулся в узкую щель посреди черно-фиолетового кровоподтека. – Гилл, выйди.