ты и пустельга, не понимаешь важности момента!
16 сентября 1921 года, Новониколаевск, Россия
«Пинь-пинь… Тарарах… Тину!» – заливалась синица.
Среди сосен, по узкой тропинке, засыпанной рыжими иголками, идут несколько человек.
«Тук… Тук-тук! Тук-тук-тук! – очередями провожал их дятел. – Тук-тук!»
– Стой… – Чекист, главный в команде, осмотрелся. – Вот тут и нормальненько будет… А ну, становись к сосне!
Унгерн, с наслаждением вдыхая утренний воздух, встал спиной к дереву.
– Взвод… А ну цельсь!
– Простите, – внезапно проговорил барон и улыбнулся чисто и чуть застенчиво, – одну минуту…
– Ну, что там? Покурить, что ли?
– Нет. Видите ли, по воинским уставам, командовать расстрелом генерала имеет право лишь равный по званию. Вы в каком чине?
– Да это… Ни в каком, – растерянно пожал плечами чекист.
– Тогда, если позволите, может быть, я управлюсь сам?
– Да… Не знаю… Ну давай!
– Да вы не тушуйтесь, гражданин, – продолжая улыбаться, сказал барон, – я никому не расскажу…
– Взвод! – возвысил он голос через секунду, – слушай мою команду!
Солдаты вытянулись.
– Заряжай!
Клацнули затворы трехлинеек.
– Цельсь!
Солдаты вскинули винтовки. Стволы их чуть дрожали.
– Ф-фу! Ф-фу! – Отгонял, все отгонял губами муху один, мухортенький да суетливый. Перестал тараторить дятел, силясь разглядеть, что там происходит внизу. Мелькнул в ветвях беличий хвост, и замер на сосне муравей. Блеснула на солнце золототканая паутина, опутавшая ветви, и чуть склонился к ногам барона иссоп.
16 сентября 1921 года, о. Даго, Эстония
– Ich liebe Dich! – пела глубоким контральто женщина за клавикордами. – Ich liebe Dich!
Вдруг она остановилась, подняла голову и прислушалась.
– Роман! – забился под сводами замка ее крик. – Ромочка, сынок!
16 сентября 1921 года, Новониколаевск, Россия
– Пли!
14 сентября 2005 года, Казахстан, побережье Каспийского моря
– Слушай! Что-то не то… – Бек-хан предостерегающе поднял руку и замер, ни дать ни взять охотничий пес, почуявший в плавнях дичь. Скажи «пиль!» – и он метнется сквозь осоку и камыши, прижав уши, не разбирая пути, не раздумывая, не рассуждая, не сомневаясь.
Но команды не последовало. Все так же лениво ласкался прибой к песчаной косе, чернел старый баркас на отмели да шушукались камыши – о чем? Да обо всем, и прежде всего о том, что прошли, прошли, миновали лучшие времена, хорошие денечки, когда была чище вода, гуще, жирнее ил, солнце ласковее, а птицы беззаботнее, когда осетры, отметав икру в протоках, лежали на отмелях, еле шевеля плавниками, а человек не бил их по голове, а углублял, расширял ручьи, чтобы рыба могла вернуться назад.
Как давно это было! И неужели больше не будет никогда?!
– Что тебя насторожило? – вполголоса спросил Энгр.
Они были одеты в новые майки и джинсы, на носу Бекхана красовались франтоватые черные очки.
Впрочем, он их снял медленным, расчетливым движением, весь превратившись в слух.
– Черный меня встречать не выбежал. Такого не было…
– Черный, ребятушки, вас больше не встретит, – раздался голос позади, и из кустов, разлапистых, развесистых ракитовых кустов вышел бритоголовый.
– Давай, – тихо уронил он, поднеся ко рту рацию, и из-за поворота, оттуда, где каждый вечер гасло в волнах усталое солнце, вылетели три черных джипа, из которых посыпались люди.
– Давно хотел познакомиться, Хан, – начал бритый, усаживаясь в поданное ему плетеное кресло, – да ты все не идешь… – Вот, видишь, пришлось самому приехать.
– Где Рита? Где остальные? – Голос Бек-хана не дрогнул, но было видно, что он ошеломлен.
– Рита, Хан, у меня. Остальные… Ну они ведь в бегах, не так ли? Нехорошо… Вот я и приказал их вернуть туда, где их ждут с нетерпением.
Гнус и Ферт поставили перед говорившим складной столик, и на нем как бы сами собой появились стаканчики, балык, икра и запотевшая водка.
– Садись, Хан, побалакаем, – пригласил Хозяин, – и дружка своего зови…
– Стулья гостям! – приказал он, не поворачивая головы, и Ферт кинулся к ближайшей машине.
Бек-хан и Энгр переглянулись, и последний чуть пожал плечами. Они сели, и Гнус наполнил стаканчики и отошел.
– Выпьем? – спросил Хозяин.
– Что ты хочешь? – вопросом на предложение ответил Бек-хан.
Бритоголовый улыбнулся. Улыбнулся, да, улыбнулся, а не ощерился, не оскалился, не заржал, и была его улыбка скорее усталой, чем кровожадной.
– Ты знаешь, Хан… – медленно произнес он и выпил – одним движением выплеснув влагу в себя и, чуть поморщившись, закусил кусочком балыка, жирным, желто-розовым, сочным, свежим. Нет, свежайшим.
– Сначала отпусти Риту. Пожалуйста…
Хозяин лениво махнул рукой, и Ферт вытащил из машины избитую Риту. Бек-хан не проронил ни звука, только напряглись, напряглись и ослабли желваки на его скулах.
Рита стояла, опустив голову, не поднимая глаз, и придерживала разорванный ворот платья правой рукой.
– Вот видишь… Никак не хочет сказать, где вы, ребятушки, перстенек нашли. Кстати… Долг Мяснику принес? Принес… Ну, Хан, пора правду говорить.
– Я сказал, отпусти ее…
– Только когда договоримся. А трогать ее больше никто не будет. Ну что, Бек-хан? Будем снимать кино?
– Слушай, Айдар… Нас ведь все равно убьют, – поднял голову Энгр. – А с этим золотом скольких еще они купят, продадут и закопают?
Бек-хан медленно закуривает и долго сидит не шевелясь. Хозяин выпил еще и, выпив, закусил.
На этот раз икрой, белужьей черной икрой с белесоватым налетом.
– Вот что, – наконец промолвил Бек-хан. – Людей моих ты отпусти. Сейчас. И пусть дадут кому-нибудь из них телефон. Иначе я вас никуда не поведу.
Бритоголовый протянул руку, и в нее вложили телефонную трубку, предварительно набрав какой-то номер.
– Это кто? A-a-а… Слушай, майор, выпускай ребят Бекхана. Да, да, я сказал, кого тебе еще надо? И дай трубку любому, набери меня, как выпустишь.
Нет, не прислушивались к разговору камыши – видывали они виды, чем их удивишь?
Но запомнила разговор вода и, запомнив, сохранила, записал его, как на листе, ветерок, чуть сморщив, чуть скомкав поверхность. Зазвонил телефон.
Бритоголовый протянул трубку Бек-хану.
Тот молча выслушал сказанное и вернул трубку обратно.
– Ну, ребятки, пить не хотите – не надо, пора и в путь-дорогу. А девочку тут пока Сынуля мой посторожит. Да ты за подружку, Хан, не бойся, она совсем не в его вкусе…
Заржали Ферт, Гнус и Граф, и даже два пацана-гориллы, сидевшие за рулями, чуть осклабились – сыто, довольно.
Смеялся Сынуля, сидевший на заднем сиденье одного из автомобилей с ноутбуком в обнимку.
Улыбалась, щерилась мстительно белобрысая долговязая девица, сидевшая рядом с ним.
Но не смеялся Хозяин.
– Ну что, Бек-хан? Дружка своего трехнутого с собой возьмешь? Или тут оставим, чтобы он тебе на психику по пути не давил?
Бритоголовый встал и потянулся. Бек-хан поднял глаза на него.
– С собой, – медленно проговорил он.
Взгляд его немигающих узких и темных глаз мог заставить содрогнуться любого.
Но не Хозяина.
15 сентября 2005 года, устье Волги, о. Средний, Россия
– Развяжите их. – Бритоголовый первым спрыгнул на берег.
Байда ткнулась носом в песок, и ее тут же подтащили ближе к берегу. Со второй лодки сгружались гориллы и Гнус.
– Обшмонайте их основательно, – приказал Хозяин.
Ферт послушно полез по карманам и вытащил из джинсов Бек-хана орден Мужества.
Бритоголовый с интересом рассмотрел протянутый орден, даже не взглянув на пачку денег, также извлеченную из карманов, и испытующе глянул на Бек-хана.
– Да ты, оказывается, герой? И сколько же тебе за это геройство платили? И что же это такого героя в тюрьму-то упрятали, а, Бек-хан?
Никто не ответил ему.
Бек-хан и Энгр растирали, разминали затекшие, набрякшие, вспухшие от долгого связывания руки, и бритоголовый кинул орден Ферту.
Тот, осклабясь, прицепил его через прорезь джинсовой куртки и гоголем прошелся перед остальными.
– Придется нырять, – спокойно сказал Бек-хан. – Кто пойдет?
– А вот ты, Хан, и пойдешь, – ответил бритоголовый. – Иди, нырни и принеси нам что-нибудь, а шизик твой пока тут с нами посидит. А то вдруг вы вдвоем куда-нибудь уплывете…
– Вот видишь, брат, – поднял глаза на Бек-хана Энгр, – я же тебе говорил, золото всегда приносит беду…
– Что же, брат. Теперь это знаю и я…
– А это, ребятушки, кому как, – вмешался в разговор Хозяин. – Вот вам оно точно противопоказано.
Бек-хан, раздевшись, сделал несколько упражнений, растягивая суставы, и пошел в воду.
Ферт сзади приставил ствол к голове Энгра.
Бек-хан нырнул, и круги разошлись по сонной воде.
Прошла минута, и медленно стала капать другая.
– Никому не расслабляться, – чуть нервничая, уронил бритоголовый.
Ферт прикусил губу и сильнее придавил курок, палец, поросший черными волосками, побелел от напряжения.
Бек-хан вынырнул и пошел к берегу.
– Ну что? Ну что? Ну что? Пустой?! – затараторил Гнус. – Ну где, где? Ну где?!
Бек-хан, оставаясь в воде по колено, швырнул им две пригоршни монет.
Золото. Золото. Золотые монеты, играя, искрясь на солнце, брызнули по песку.
Ферт, забыв про Энгра, бросился в свалку поднимать, искать, отнимать сверкнувшее золото.
Остались стоять только Бек-хан, Энгр и бритоголовый.
Ферт, выползя из-под дерущихся, встал и трясущимися руками стал запихивать в карман штанов несколько монет.
Бритоголовый одним ударом свалил его на землю, тот завыл и пополз в сторону.
Бритоголовый вытащил из кобуры, висевшей под левой мышкой, пистолет и выстрелил в воздух.
Драка рассыпалась сама собой, все тяжело дышали.
– Вам же сказали, что золото до добра не доведет, – ровно произнес Хозяин. – Ну что же, Хан, – чуть погодя, добавил он, – давай отойдем в сторонку. Думаю, нам есть о чем поговорить…