В голосе было отвращенье, тоска, но он и дрожал от напряжения:
— Ты не видел, Хрюша?
— Не очень я видел. Я ж одноглазый теперь. Пора бы запомнить, Ральф.
Ральф все раскачивался из стороны в сторону.
— Это несчастный случай, — вдруг выпалил Хрюша. — Вот это что. Несчастный случай. — Голос Хрюши снова сорвался на визг. — И чего он вылез в такую темь? Зачем ему было из темноты выползать? Чокнутый. Сам нарывался. — Хрюша снова отчаянно замахал руками. — Несчастный случай…
— Ты не видел, что они сделали…
— Слышь-ка, Ральф. Нам надо про это позабыть. Нельзя нам, не для чего нам про это думать, понял?
— Я боюсь. Я нас самих боюсь. Я хочу домой. Господи, как я хочу домой.
— Это несчастный случай, — упрямо твердил Хрюша. — Вот и все.
Он взял Ральфа за голое плечо, и Ральф вздрогнул от человеческого прикосновения.
— И слышь-ка, Ральф, — Хрюша быстро оглянулся и наклонился к Ральфу, — ты и виду не показывай, что мы тоже там были, когда этот танец. Ты Эрикисэму не говори.
— Но были же мы! Мы все!
Хрюша покачал головой:
— Мы-то не до конца. Да они ж в темноте и не разглядели. Ты вот сам сказал — я в круг не входил…
— И я, — бормотнул Ральф, — я тоже рядом стоял.
Хрюша кивнул облегченно:
— Правильно. Мы рядом стояли. Мы ничего не делали, мы ничего не видели.
Хрюша помолчал, потом заговорил снова:
— Ничего, вчетвером будем жить. Во как заживем.
— Ну да, вчетвером. Мы за костром следить не сможем.
— А мы попробуем. Видишь? Я зажег.
Близнецы вышли из лесу, волоча большое бревно. Бросили его у костра и повернули к бухте. Ральф вскочил на ноги.
— Эй, вы! Оба!
Близнецы на секунду застыли, потом опять пошли.
— Ральф, они же купаться идут.
— Лучше сразу с этим покончить.
Близнецы страшно удивились, заметив Ральфа. Вспыхнули и посмотрели куда-то мимо.
— Привет. И ты тут, Ральф?..
— А мы в лесу были…
— Дрова собирали.
- …для костра…
— Мы вчера заблудились.
Ральф пристально разглядывал свои ноги.
— Вы заблудились уже после…
Хрюша чистил стеклышко.
— После пира, — глухо выдавил Сэм. Эрик кивнул. — Да, уже после пира…
— Мы рано ушли, — быстро вставил Хрюша. — Мы устали.
— Мы тоже…
— Совсем рано…
— Мы очень устали.
Сэм тронул ссадину у себя на лбу и тут же отдернул руку. Эрик теребил разбитую губу.
— Да. Мы очень устали, — повторил Сэм. — Вот мы рано и ушли. Ну, а как…
В воздухе тяжко повисло несказанное. Сэм поморщился, и у него с губ сорвалось это пакостное слово:
- …танец?
От воспоминания о танце, при котором ни один из них не присутствовал, затрясло всех четверых.
— Мы рано ушли.
Дойдя до перешейка, связывавшего Замок с островом, Роджер не удивился, когда его окликнули. Во время страшной ночи он так и прикидывал, что большая часть племени спасется в этом надежном месте от ужасов острова.
Голос раскатился в вышине, там, где громоздились друг на друга уменьшающиеся глыбы.
— Стой! Кто идет!
— Роджер.
— Подойди, друг.
Роджер подошел.
— А сам-то ты не видишь, кто идет?
— Вождь приказал всех окликать.
Роджер запрокинул голову.
— Ну, все равно, как бы ты меня не подпустил?
— Как! Залезай да посмотри.
Роджер взобрался по подобию ступенек.
— Взгляни-ка. Ну? Что?
На самом верху под камень было втиснуто бревно, а под ним пристроено другое — рычаг. Роберт слегка нажал на рычаг, и глыба застонала. Если налечь как следует, глыба загремела бы на перешеек. Роджер отдал изобретению должное:
— Вот это Вождь, да?
Роберт качнул головой:
— Он нас охотиться поведет.
Он кивнул в сторону далеких шалашей, где взбиралась по небу белая струйка дыма. Роджер мрачно озирал остров, сидя на самом краю стены и трогая пальцем шатающийся зуб. Взгляд его приковался к вершине горы, и Роберт увел разговор от неназванной темы.
— Он Уилфреда будет бить.
— За что?
Роберт повел плечами:
— Не знаю. Он не сказал. Рассердился и приказал связать Уилфреда. И он… — Роберт нервно хихикнул, — и он долго-долго уже связанный ждет…
— И Вождь не объяснил за что?
— Я лично не слышал.
Сидя на грозной скале под палящим солнцем, Роджер принял эту новость как откровение. Он перестал возиться с зубом и замер, прикидывая возможности неограниченной власти. Потом, не говоря больше ни слова, полез вниз, к пещере и к племени.
Вождь сидел там, голый до пояса, и лицо было размалевано белым и красным. Племя полукругом лежало перед ним. Побитый и высвобожденный Уилфред шумно хлюпал на заднем плане. Роджер присел на корточки рядом с остальными.
- …завтра, — продолжал Вождь, — мы снова отправимся на охоту.
Он потыкал в дикарей — по очереди — копьем.
— Кое-кто останется тут, приводить в порядок пещеру и защищать ворота. Я возьму с собой нескольких охотников и принесу вам мяса. Стражники должны следить за тем, чтобы сюда никто не пробрался…
Кто-то из дикарей поднял руку, и Вождь обратил к нему выкрашенно-мертвенное лицо.
— Вождь, а зачем они станут к нам пробираться?
И Вождь отвечал вдумчиво и туманно:
— Они станут. Чтоб нам вредить. И потому, стражники, будьте начеку. И потом ведь…
Вождь запнулся. Поразительно розовый треугольник мелькнул, мазнул по губам и тотчас исчез.
- …и потом, зверь тоже может прийти. Помните, как он подкрался…
По полукругу прошла дрожь и утвердительный гул.
— Он пришел под чужой личиной. И может явиться опять, хоть мы оставили ему голову от нашей добычи. Так что глядите в оба. Будьте начеку.
Стенли отнял локоть от скалы и поднял вопрошающий палец.
— Что тебе?
— Но разве мы… разве…
Он съежился и потупился.
— Нет!
Дикари затихли, каждый боролся с собственной памятью.
— Нет! Как мы могли… убить… его?
Успокоенные, но и устрашенные возможностью новых ужасов, дикари загудели опять.
— Итак, от горы подальше, — строго произнес Вождь, — и оставлять ему голову, когда свинью убиваешь.
Стенли опять вздернул палец:
— Я думаю, зверь принимает личины.
— Возможно, — сказал Вождь. Тут открывался уже путь к богословским прениям. — В общем, с ним надо поосторожней. Мало ли что он еще выкинет.
Племя призадумалось и содрогнулось, как от порыва ветра. Довольный произведенным эффектом, Вождь рывком встал.
— Но завтра — охотиться, и, когда у нас будет мясо, закатим пир.
Билл поднял руку:
— Вождь!
— Да?
— Чем мы огонь для костра добудем?
Краску, хлынувшую Вождю в лицо, скрыла белая и красная глина. Снова племя выплеснуло гул голосов в растерянную тишину. И тогда Вождь поднял руку:
— Огонь мы возьмем у тех. Слушайте все. Завтра мы идем на охоту. У нас будет мясо. А сегодня я и двое охотников… кто со мной?
Руки подняли Морис и Роджер.
— Морис…
— Слушаю, Вождь?
— Где у них костер?
— На старом месте, у скалы.
Вождь кивнул.
— Остальным — ложиться спать, как только сядет солнце. А нам втроем, Морису, мне и Роджеру, придется поработать. Выходим перед самым закатом…
Морис поднял руку:
— А вдруг мы встретим…
Взмахом руки Вождь отмел это возраженье:
— Мы пойдем вдоль берега по песку. Так что если он явится, мы опять… опять станцуем наш танец.
— Это втроем-то?
Снова поднялся и замер гул.
Хрюша отдал очки Ральфу, и теперь он ждал, когда ему вернут зрение. Дрова были сырые; они уже в третий раз пытались их зажечь. Ральф встал и буркнул себе под нос:
— Нельзя вторую ночь без костра.
Он виновато оглянулся на троих стоящих рядом мальчиков. Впервые он признал двойную роль костра. Конечно, первая его роль — слать вверх призывный столбик дыма; но он еще и очаг и согревает ночью. Эрик дул на дерево, пока оно не занялось и не загорелось. Поднялся бело-желтый вал дыма. Хрюша снова надел очки и, довольный, смотрел на костер.
— Хорошо бы радио сделать!
— Или самолет бы…
- …или лодку.
Ральф поворошил в памяти блекнувшие представленья о мире.
— Мы бы в плен к красным могли попасть.
Эрик откинул волосы со лба.
— Лучше бы уж они, чем…
Переходить на личности он не стал, и Сэм кончил за него фразу, кивнув вдоль берега.
Ральф вспомнил нелепо мотающееся под парашютом тело.
— Он же что-то насчет мертвеца говорил… — И страшно покраснел, выдав, что присутствовал на том танце. Он весь подался к костру:
— Нет-нет! Только не гасни!
— Совсем стал жидкий.
— Еще дерево нужно, хоть и сырое.
— У меня астма…
И — неизбежный ответ:
— Слыхали про твою какассыму.
— Если я бревна опять стану таскать, меня астма схватит. Я сам не рад, Ральф, но тут куда же денешься?
Втроем пошли в лес, принесли охапки гнилых сучьев. Снова поднялся густой желтый дым.
— Давайте поедим чего-нибудь.
Все вместе пошли к фруктовым деревьям, захватив с собой копья, и торопливо, молча, долго набивали животы. Солнце уже садилось, когда они вышли из лесу, и только угли дотлевали в золе, и дыма не было.
— Я больше не могу ветки таскать, — сказал Эрик. — Я устал.
Ральф откашлялся:
— Наверху костер у нас все время горел.
— Так тот маленький был. А здесь большой нужно.
Ральф подкинул в костер щепочку и проводил взглядом качнувшуюся в сумерках струю.
— Надо, чтоб он горел.
Эрик растянулся плашмя.
— Нет, я совсем устал. Да и какой смысл?
— Эрик! — выкрикнул Ральф. — Ты не смей так говорить!
Сэм встал на колени с Эриком рядом:
— Точно. Ну, какой, какой смысл?
Ральф, негодуя, старался вспомнить. С костром было связано что-то хорошее. Что-то потрясающе важное…
— Ральф вам уже сто раз говорил, — проворчал Хрюша. — Как же вы еще хочете, чтоб нас спасли?