Им открыл старший монах, встревоженный ночным визитом.
— Но… монастырь спит, мы рано ложимся, первая молитва в четыре утра, я не могу пустить вас, синьоры!
— Никто не может остановить Повелителя ночи, когда он исполняет свои обязанности. — Строго заявил Даниэле.
Магистрат в темном плаще и шляпе оставался недвижим, словно огромная птица с черным клювом-маской.
— Где приор?
— Его нет в монастыре… приор… отправился по делам.
— Правила эдикта, запрещающего выходить на улицы после третьего удара колокола касаются и служителей церкви. До третьего удара осталось недолго.
— Он… конечно вернется… правила… да… но может быть, вы придете завтра, когда он будет на месте?
— Открой двери Повелителю ночи! — провозгласил один из стражей, оттолкнул монаха и широким шагом вошел в монастырь.
— Где келья приора?
Монах задрожал. — Вы не можете… он… не простой человек. Он подаст жалобу епископу!
— Открывай!
Келья настоятеля не содержала никаких предметов роскоши и практически не отличалась от кельи отца Грегорио, где они уже побывали ранее. Лишь одна разница- металлический сундучок под подушкой.
Монахи кинулся к помощнику магистрата и попытался выхватить сундучок у него из рук.
— Это запрещено! Вы не можете!!!
— Ключ!
— У меня нет. Это не мое дело. Я даже не знаю, что в нем!
Помощник кивнул стражам, они достали кинжалы и взломали сундук.
Повелитель ночи по-прежнему молчал, его темная фигура вызывала мистический страх. Монах съежился, впервые осознав, кому он пытается противостоять.
В сундучке лежало несколько кожаных мешочков. Стражи развязали их и вывалили содержимое на кровать.
В свете фонарей каскад драгоценных камней лился на простыни: броши, серьги, жемчуг.
— Уверен, послушница опознает драгоценности. — Помощник смотрел на второй мешочек. Из него высыпались золотые луидоры.
— Что вы скажете? — Впервые подал голос магистрат.
— Я никогда не видел этих… этих вещей…
— Соберите молодых послушников. Всех шестерых.
Из шкафов в подсобном помещение вывалились маски, бархатное платье, описанное посетителями таверны, черный парик. В маленькой шкатулке лежали четыре медальона, идентичные найденным рядом с тремя телами.
— Вы не можете арестовать их! — прошептал старший монах. — вы знаете правила! Приор должен допросить их и наказать, если признает виновными!
— Даже не пытайтесь, — выставил ладонь вперед Даниэле. — Мы в Венеции. За преступления, совершенные священнослужителями, отвечает судебная система Светлейшей. Эти юноши пойдут с нами, они обвиняются в убийствах и кражах. Вам тоже придется пройти с нами.
Остальные монахи выстроились в ряд у келий и смотрели как стражи уводят шестерых юношей и старшего монаха.
***
В тюрьме всех шестерых собрали в одной комнате. Словно черный ворон навис над ними Повелитель ночи, по-прежнему в темных одеждах и в маске на лице.
— Вы одеты в монашеские рясы и я не вижу на ваших лицах раскаяния. Но это ненадолго. За совершенные вами преступления положена смертная казнь и если вы не знаете, я объясню вам. Пока в Венеции ночь, я имею право выносить приговоры и осуществлять их, не спрашивая разрешений. Я собрал достаточно доказательств, чтобы вынести вам смертный приговор здесь и сейчас.
Юноши молчали.
— Кто отдал приказ об убийствах?
Послушники заерзали на скамье, их глаза встретились, но они молчали.
— Почему вы убили сестру Марию. Альвизе Дзонина и отца Грегорио?
Тишина.
— Я хочу дать вам возможность оправдаться. Я готов услышать вас, прежде чем вынесу приговор. Почему вы убили отца Грегорио? Он узнал о ваших ночных отлучках?
— Это были не мы! — В глазах одного из послушников стояли слезы.
— Мы нашли в вашем подсобном помещении платье и парик, один из вас предложил отцу Грегорио чашку с отравленным шоколадом, переодевшись женщиной.
— Но мы его не убивали.
— Кто из вас был в кафе в женском платье?
— Я, ваше превосходительство, — поднял руку один из юношей.
— Почему ты убил его?
— Я не убивал.
— За что вы убили сестру Марию? Мы легко докажем, что она убита вашими кинжалами. Сам факт, что у вас изъяты кинжалы кажется странным. Вы послушники в монастыре, а не бандиты.
— Мы были там… — Прошептал другой молодой человек.
— Откуда вы узнали, что в эту ночь сестра Мария будет в квартире?
— Я хорошо подделываю почерки… — сказал послушник. — Мы прислали ей записку от имени ее любовника.
— Которого вы убили днем раньше. Как вы получили образец почерка?
— Мы следили за Альвизе Дзонином. Пришлось дождаться, пока он подпишет вексель продавцу тканей. Лучано отвлек продавца, а я скопировал почерк.
— Но зачем вы убили сестру Марию? Из-за драгоценностей?
— Мы не убивали ее.
— Что означали медальоны, найденные у вас в шкатулке? Там осталось еще четыре, жертв должно быть семь? Что за символика не медальонах?
— На все воля Господня! — Хором ответили юноши.
— Так если не вы, кто убил этих людей?
— Воля Господа! — снова хором ответили послушники.
Отправьте их в камеры.
Когда юношей увели, магистрат снял маску.
— Они не смогли бы сделать все это в одиночку. Кто-то их инструктировал и организовал. Со временем они расскажут. Если нужно, придется прибегнуть к пыткам, они убийцы, лишившие жизни троих человек.
— Будем надеяться, что они заговорят. По крайней мере, раз они в камерах, убийств больше не будет. Мы спасли жизни четырем неизвестным венецианцам.
— Завтра мне придется снова нанести визит дожу. Инквизиторы должны дать нам еще несколько дней, рано для суда. Если за юношами стоит настоятель, тем более такой популярный, как отец Габриэле, предстоит серьезный конфликт с церковью.
Когда мы передадим все улики в Совет Десяти, у Совета не должно быть ни малейших сомнений в его вине.
— Мы знаем, что убивали юноши, но пока не видим мотива. С отцом Грегорио все ясно, он пошел к приору с докладом об их ночных отлучках. Но грешницу монахиню и ее любовника?
— Погоди, что ты сказал?
— Что знаем, что убивали юноши.
— Нет, в конце.
— Что они убили грешницу монахиню и…
— Вот! Вот зачем они убивали! Дело совсем не в том, что отец Грегорио открыл их отлучки, возможно, он даже не успел поговорить с приором. Он не мог отказаться от чашечки горячего шоколада, и грешен, это — чревоугодие!
— Монахиня — похоть. — Подхватил Даниэле, — Альвизе Дзонин, изображал дворянина из высшего света, хотя давно уже скатился на самое дно, заказывал роскошные шляпы и ткани за счет любовницы — гордыня.
— Вот почему медальонов семь. Они должны покарать еще четырех человек, осталось четыре смертных греха: лень, зависть, гнев и жадность.
— И никто из убитых даже не догадывался, что выбран жертвой.
— Получается, у нас ритуальные убийства. А это уже секта.
— Ваше превосходительство, нет сомнений, что во главе стоит приор: умный человек, экзорцист, оратор. Все преступления были тщательно подготовлены, мальчишки на такое не способны. Тот, кто все задумал, представил их послушникам как миссию по их спасению и спасению человечества. И мальчики готовы на жертву ради своего спасения, защищают приора ценой своей жизни. Они убеждены, что творят волю Господню: это воля Божия избрала жертвы, они лишь инструмент. Именно в этом они и признались!
— А на самом деле речь не о грехах- о деньгах. У Альвизе Дзонина нечего было брать, но он проложил дорогу к драгоценностям сестры Марии, от его имени написана записка, вызывающая ее на свидание. Заодно он стал первой жертвой-символом, теперь ни у кого не возникло бы сомнения, что на самом деле речь идет об обогащении лидера.
— Но как красиво и умно все обставлено! Интересно, почему именно такие символы у медальонов…
Все склонились над семью медальонами, блестевшими в свете свечей.
— Словно чей-то глаз… или рыба…
— Рыба?
— Ну да, часто говорят, что Венеция- это рыба. По форме, по тому, что она плавает в воде. Может, в этом дело?
В кабинет важно, не обращая внимания на присутствующих вошел кот. Прыгнул на стол, протянул лапу к блестящему медальону.
— Платоне! — Возмутился магистрат. — Платȯ, брысь со стола! — Осекся и округлившимися глазами уставился на собеседников. — Ну конечно! Платоне…
— Ваше превосходительство, причем тут ваш кот?
— В древнегреческом языке слово «рыба» — ихтис. И, если вы помните, для первых христиан рыба была тайным символом Христа, потому что это слово было аббревиатурой выражения Iesùs Christòs Theòu Uiòs Sotèr, то есть Иисус Христос, сын Божий, спаситель.
— Символ убийства грешников во имя Бога. А круги на обратной стороне?
— Сколько их, шесть? Шесть послушников, призванных осуществить великую миссию.
— По увеличению богатств приора… — Вздохнул Даниэле.
— Он гений. Так обставить преступления! А заодно обезопасить себя от показаний послушников, они же готовы умереть во имя Бога!
***
Дож Франческо Контарин покачал головой вместо приветствия.
— Что ты натворил вчера в монастыре? Вся Венеция только об этом и говорит. Правда ли, что вы забрали всех послушников и заперли их в тюрьме вместе со старшим монахом? А они заявили о своей невиновности.
— Правда, светлейший князь. Хотя на самом деле все не так. Мальчики виновны, сомнений нет. Но я не готов вынести приговор или передать их суду инквизиторов. За ними стоит человек, организовавший убийства. Но кроме сундучка с драгоценностями у него под подушкой, который мог подложить любой в монастыре в его отсутствие, у меня нет никаких доказательств.
— И кто этот человек?
— Приор монастыря отец Габриэле.
— Я получил ноту протеста от Патриарха Венеции с требованием передать дело ему. теперь понимаю, почему. Он написал, что, попирая все принципы священного уважения к Церкви, вы несколько раз проникали в монастырь, и, игнорируя право убежища, вынудили молодых послушников следовать за вами в тюрьму Carceri Nuove, где вы жестокими методами требовали признаться в преступлениях, совершение которых они отрицают.