— Влок, а как работает светильник?
— Что значит, как работает? — удивился дружинник, отставив ложку.
— Ну как он светит? Почему?
— Потому что в нём запас, он даёт свет.
— А очаг работает как?
— Там тоже запас.
— А почему в светильнике запас даёт только свет, а в очаге свет и жар?
— Так, потому что, то светильник, а то очаг, — ещё сильнее удивился Влок. — Странные ты вопросы задаёшь.
— Но как они работают? — не унимался я.
— Что значит, как? Кладёшь запас — они и работают.
Дружинник меня искренне не понимал. Но с другой стороны, а что я, собственно, от него хотел? Чтобы он объяснил мне, как функционируют магические штуковины? Да откуда ему это знать?
В моём родном мире, после школьного курса физики в лучшем случае один из ста объяснит, почему лампа светит, а микроволновка греет. Тоже магия. Только электричеством зовётся. И для большинства жителей моей Земли моего времени это так и есть.
И если уж на то пошло, ещё неизвестно, что круче: некоторые местные магические штуковины или наш навигатор в телефоне, который знает, где что расположено, и говорит тебе человеческим языком, как туда проехать. Да и сам телефон, особенно с опцией видеозвонка — это такая невероятная магическая штука для любого из этого мира, что никакой зга́рник или другое местное магическое приспособление с ним рядом не стоит.
А могу я рассказать, как телефон устроен? Как он передаёт видеосигнал? Лишь в общих чертах. И это несмотря на школьный курс физики, высшее образование и имевшийся, благодаря интернету, доступ к любой информации. А от простого дружинника требовал, чтобы он мне объяснил, как работает магический очаг. Магия, или как здесь говорят: чародейство. И точка! Этим всё сказано.
Но разговор этот я всё равно затеял не зря. Теперь стало окончательно понятно, для чего нужны те самые шарики. Получалось, что это такие батарейки, содержащие в себе определённый запас магической энергии. Собственно, отсюда и название — запас. Правда, надо было разобраться, почему они разного цвета, но, скорее всего, цвет зависел от мощности или объёма собранной в шарике энергии.
— А кто делает запасы? — спросил я.
— Огневики, — ответил Влок. — Кто же ещё?
Да, похоже, дороги — это мелочь. Страшно представить, сколько денег местные маги гребут, продавая эти энергетические запасы.
— А светильники и очаги тоже огневики делают?
— Нет. Это всё — го́раны.
— А это ещё кто такие?
Влок уставился на меня с некоторым подозрением, видимо, решил, что я над ним издеваюсь.
— Ты забыл, кто такие го́раны? — спросил он.
— Забыл, — ответил я. — Память очень странно возвращается — кусками. Дядя сказал, что зелье мне сильное дали. Хорошо, что вообще выжил.
Напоминание об отравлении заставило Влока немного устыдиться, и он сказал:
— Ты обо всём спрашивай. Всё, что знаю, расскажу.
Загадочные го́раны меня сейчас особо не интересовали, поэтому я решил закрыть тему с огнём.
— А ты, случайно, не знаешь, почему огонь не выходит за пределы очага? — спросил я, понимая, что, возможно, опять требую слишком многого.
— Так как он выйдет, если он может только в камине гореть? — искренне удивился Влок. — Это же тебе не дикий огонь.
Ответ ожидаемый, но спросил я не зря — узнал, как они здесь называют обычный, привычные мне огонь. Дикий, значит. Интересно.
— Кстати, а не напомнишь, почему мы дикий огонь не используем? — продолжил я расспросы. — Ведь проще дров нарубить, чем покупать постоянно запасы.
Дружинник тут же нахмурился, огляделся, будто желал убедиться, что никто, кроме него, не услышал моих слов, и довольно жёстко ответил:
— Княжич, это нехорошая шутка. Ты так больше не говори никогда.
— Но я действительно не помню, почему мы не отапливаемся диким огнём. Из-за риска пожаров?
— Ты точно не шутишь?
— Да зачем мне шутить? Мне просто непонятно, почему нельзя согреть дом при помощи дикого огня.
— Согреть можно, только потом надо звать огневиков, чтобы они его от скверны почистили. А если не получится, то считай, нет у тебя больше дома. И хорошо, если тебя самого получится почистить.
Слушая это всё, я вспомнил старый интернет-мем из моего мира про «очень интересно, но ничего не понятно» и решил дальше на тему огня дружинника не пытать. К тому же Влока эти вопросы заметно напрягали. Поэтому я задал ему, как мне казалось, вполне нейтральный вопрос:
— А сколько стоит запас?
Влок рассмеялся и сказал:
— Вот это хорошая шутка.
— Но я не шучу. Я действительно не помню, сколько стоит запас.
Дружинник перестал улыбаться и с искренним сочувствием произнёс:
— Сильно же тебя отравили, княжич. Запас стоит одну печать. Золотой и червонный дороже, но они просто так не продаются.
Мне хотелось расспросить ещё о многом, но в харчевне к этому моменту остались лишь мы с Влоком — все остальные уже позавтракали и явно ждали нас, чтобы отправиться в путь. Хоть я и княжич, но заставлять всех ждать, было некрасиво, поэтому я молча налёг на блины.
День прошёл, как и предыдущие два — без приключений и сюрпризов. Мы ехали от одного путевого стана к другому, в дороге болтали с Влоком, на остановках перекусывали. Солнце уже начинало клониться к закату, и нам оставался до Крепинска всего один стан. Потихоньку приходило приятное ощущение скорого окончания четырёхдневного пути. И под это дело я даже придремал, несмотря на тряску.
Проснулся я оттого, что повозка довольно резко остановилась. Поначалу я решил, что мы уже приехали к стану, но за окном виднелись поля и лес неподалёку. Влок тут же покинул повозку, я последовал его примеру.
Выйдя, не сразу понял в чём дело, но Долгой быстро прояснил ситуацию. Он указал на идущего в нашу сторону огромного ящера и сказал:
— Плохо дело, камнерог из леса вышел.
Похоже, с приятными ощущениями в связи со скорым окончанием пути я поторопился.
— А зачем он к нам идёт? — спросил я. — Разве эти зверюги не травой питаются?
— Травой, — ответил проводник. — Но камнероги глупые и почти слепые. Похоже, это самец, и он принял повозку за соперника, зашедшего на его территорию.
— Камнерог плохо видит, но при его весе, это не его проблемы, — перефразировал я старую присказку про носорога.
— Да, — подтвердил Долгой, воспринявший серьёзно моё ироничное высказывание. — Так и есть. Поэтому уходи подальше от повозки, княжич, и пригнись. На человека камнерог никогда первым не нападает, а вот случайно затоптать может.
— А вы собираетесь его пришибить? — поинтересовался я, используя термин проводников.
— Нет, — ответил маг. — К сожалению, с камнерогом нам не справиться. Будем отгонять.
Пока Долгой нам это всё объяснял, Любор достал из прикреплённого к задней части повозки короба две гро́мницы и сумки с ядрами.
— Почему не зга́рники? — спросил Влок.
— Камнерога нельзя злить, — пояснил Долгой. — Надо только напугать. Если накинуть пламя, он может в ответ напасть. Сейчас гро́мницами напугаем, и он убежит. А из Крепинска я отправлю весть в Старший Дом Братства, чтобы снарядили сюда десяток ратников со зверословом. Не дело это, что камнерог к дороге выходит.
Похоже, огневики хорошо разбирались в том, как надо вести себя с разными видами диких зверей. Но оно и неудивительно, если маги в этом мире отвечали за безопасность дорог.
— Помощь нужна? — поинтересовался дружинник.
— Думаю, сами справимся, — ответил Долгой. — Но вот ты как раз зга́рник и возьми на всякий случай.
После этих слов Любор отправился к коробу за зга́рником для Влока, а главный проводник снова посмотрел на меня, о чём-то призадумался, а затем обратился к одному из послушников:
— Сдила, отдай княжичу своего гусака, если камнерог не испугается и решит на нас напасть, то княжичу лучше дать дёру.
Вот это «дать дёру» мне категорически не понравилось. Убежать, сбежать, скрыться, смотаться — ни в одном из слов, описывающих соответствующий процесс, не было ничего героического, но дать дёру — это прям вершина. Оно как бы понятно, что я для Долгоя — мальчишка. Но всё равно стало немного обидно.
А проводники тем временем зарядили и выстрелили. Похоже, у ядер как-то регулировалось, где они должны взрываться. Эти разорвались на подлёте — задолго до того, как приблизиться к ящеру. Громко и с очень яркой вспышкой.
Трицератопс немного отступил, но в бегство пока не обратился. Он стоял и смотрел в нашу сторону. Тогда маги произвели ещё по одному выстрелу. Эффект был тот же. Зверь попятился, но не убежал.
— Почему он не бежит? — спросил Влок.
Но ответить дружиннику никто не успел, так как зверь наконец-то побежал.
На нас.
Это было неожиданно и в планы проводников никак не входило.
— Сдила, уводите княжича! — заорал Долгой и принялся заряжать гро́мницу.
Любор же бросился к коробу — видимо, за зга́рниками. А Сдила испуганно уставился на меня, не зная, как приступить к выполнению приказа. Послушник был совсем юным и, видимо, просто не представлял, как ему себя вести с самим княжичем.
Так как я никуда уходить не собирался, то отмахнулся от Сдилы, давая парню понять, что ничего у него не выйдет. Но отойти в сторону стоило, что я и сделал. Послушники тоже отбежали. А Долгой, Влок и быстро вернувшийся Любор ждали ящера. Не двигались, не отступали — просто ждали.
Массивная туша, покрытая толстой, грубой кожей и вооружённая тремя огромными рогами неслась на проводников и дружинника словно броневик из моего мира. Трицератопс бежал быстро, но тяжело, земля буквально дрожала от ударов его копыт. Когда он подбежал совсем близко, из его глотки вырывалось рычание, похожее на громкий хрип, монстр опустил голову, выставив вперёд рога, и… пролетел между отскочившими в разные стороны людьми.
А пролетая, он получил в бока три выстрела: два из зга́рников и один из гро́мницы. Ящер тут же в двух местах покрылся пламенем и зарычал совсем уже жутко. Потом зверь резко остановился, развернулся и пошёл на своих обидчиков — но на этот раз уже не слепо, а осознанно, с явным намерением растоптать людей или подцепить кого-нибудь из них на рога.