Память Владимира выдавала мне информацию очень маленькими кусками. И для того, чтобы эти крохи получить, в каждом отдельном случае требовался конкретный триггер. Например, вглядевшись в лицо княгини, я вспомнил, что её зовут Радмила. Но вот были ли у меня, кроме отца, матери и дяди ещё какие-то родственники, я не помнил. Не нашлось нужного триггера, чтобы вытащить эту информацию из памяти хозяина моего нового тела.
Возможно, как только я увижу кого-то ещё из моих родственников, я их сразу узнаю, а пока вот так. Впрочем, часть информации выдавалась вообще без каких-либо объяснений. Я попытался вспомнить, сколько лет моей матери, но потерпел в этом деле неудачу. Зато вспомнил, что у неё день рождения восемнадцатого цветня. И при этом не понимал, какой это месяц — цветень. Скорее всего, что-то весеннее. Но странно, почему мозг мне не «перевёл» его на мой привычный русский. Похоже, сюрпризов меня ожидало ещё немало.
Из размышлений меня вывел голос той, о ком я думал.
— Владимир, как ты себя чувствуешь? — спросила меня княгиня. — Может, тебе нужно отдохнуть?
— Благодарю, матушка, — ответил я. — Но, кроме потери памяти, уже почти ничего не беспокоит.
Матушка. На автомате так назвал — видимо, Владимир использовал именно это слово. Не мама, не мать, а матушка. Надо запомнить.
— Если ничего не беспокоит, то садитесь за стол! — приказал князь. — И ты Влок тоже. Пока мы не выяснили, кто хочет отравить Владимира, не отходи от него ни на шаг!
— Слушаюсь, господин! — ответил Влок, после чего мы с ним и дядей прошли к столу и уселись за него.
— Мне кажется, Владимиру всё равно нужен отдых, — произнёс дядя, устраиваясь в неудобном деревянном кресле. — Если у него пропала память, значит, использовали сильное зелье. И мы не знаем, какие ещё могут быть последствия. Ему лучше отдохнуть, поспать. Хорошо, что Владимир вообще выжил.
Ага, выжил, как же. Владимир-то как раз таки и не выжил. И это ты, гад лицемерный, его отравил, а теперь делаешь вид, что переживаешь за меня. Меня аж подмывало рассказать князю, что это его брат велел дать княжичу отраву, но делать этого я, конечно же, не стал. Превращать дядю во врага вот так сразу, не разобравшись толком, куда я попал, было бы крайне глупо.
— Он будет сидеть за этим столом! — отрезал князь. — Негоже моему сыну спать, когда на столицу враг напал! Пусть он ничего не помнит и не сможет говорить, но слушать должен!
— Как скажешь, брат, — миролюбиво произнёс дядя, неприятно улыбнулся и добавил: — Я смотрю, златичи согнали сюда всех своих воинов.
— И не только своих, — тяжело вздохнув, сказал Миронег. — Чермяне и ветличи тоже здесь. А никого из наших союзников всё ещё нет.
— Они скоро прибудут, — произнёс князь, но особой уверенности в его голосе я не заметил. — Путь не близкий, ещё и через вражескую территорию.
— А если нет, Борислав? — неожиданно вступила в разговор княгиня. — Если никто не придёт?
— Придут, — ответил князь. — Они не могут не прийти.
В этих словах уверенности было ещё меньше, и, видимо, это почувствовал не только я.
— Ты сам сказал, господин, что путь союзников лежит через земли врага. Я не сомневаюсь, что они придут. Но успеют ли они до того момента, как падёт город? — осторожно произнёс Миронег. — Ты же понимаешь, что против трёх княжеств мы в одиночку долго не продержимся.
— Мы обороняемся, это даёт нам преимущество, — заметил князь.
— Но этого недостаточно.
— И что ты предлагаешь, Миронег? — спросил у воеводы дядя. — Сдаться?
— Я не предлагаю сдаваться, — возразил старик. — Я предлагаю реально оценивать наши шансы и быть готовыми сложить головы.
— К этому мы всегда готовы, — сказал князь и мрачно усмехнулся. — А ты, Видогост, должен был сейчас не с Миронегом спорить, а мчаться к Станиславу, чтобы напомнить ему о помолвке Беляны и его старшего сына!
Беляна! И тут же новый фрагмент всплывает из памяти Владимира. Белослава — его младшая сестра. Точнее, теперь уже моя. И я ещё я вспомнил, что она помолвлена с Далибором — сыном Станислава.
Но кто эти люди? Я вспоминал имена и сразу же в них путался. Ох, нелегко мне придётся, пока хоть как-то не разложу по полочкам всю получаемую фрагментами информацию.
— Мне жаль, что я не смог выполнить твой приказ, брат, — без особого сожаления в голосе произнёс дядя. — Но если дружина чермян уже у наших стен, то вряд ли, я смог бы договориться со Станиславом.
Князь хотел на это что-то сказать, но не успел: отворилась дверь, и в зал вбежал запыхавшийся парнишка.
— Срочная весть, господин! — с порога заявил посыльный, обращаясь к князю. — Враг прекратил осаду и выслал посольство. Пять человек. Стоят у городских ворот с белым флагом. Что прикажешь делать?
— Будем разговаривать, раз пришли, — ответил князь. — Ведите их сюда, и чтобы без оружия были!
— Слушаюсь, господин!
Посыльный пулей вылетел за дверь, а за столом наступила тишина.
Воспользовавшись этим, я принялся незаметно разглядывать помещение. Зал по меркам замка был не таким уж и большим — квадратов семьдесят — восемьдесят, но оформлен побогаче, чем зал первого этажа. Гобелены здесь были поновее, мебель украшена позолотой, стены — изразцами.
Но главным украшением был очаг, выполненный в форме огромного камина. Сложенный из отполированного серого камня, он располагался в самом центре зала. И пламя в нём сильно отличался от того, что я видел в светильниках на стенах. Там огонь и на огонь-то похож не был — какой-то тусклый, желтовато-серый.
А здесь пламя было ярким, красным, ослепляющим и заполняло почти весь очаг. Здесь оно именно горело, а не светилось, как в странных факелах и кострах за крепостной стеной. Но всё равное не плясало, и я не видел ни дымка, ни искорок.
Так быть не может. Уж я-то как профессиональный пожарный в огне разбираюсь — какого только не повидал за годы работы. А вот такого не видел. Это был неживой огонь, здесь явно была замешана магия.
А ещё мне стало интересно, есть ли в этом мире огонь в том виде, в каком я привык его видеть? Или только такой? В воздухе, которым я здесь дышу, есть кислород, вокруг куча древесины и прочих горючих материалов. Значит, должен быть обычный огонь. Но почему-то пока я его ещё не видел.
Переговорщики пришли довольно быстро. Точнее, один переговорщик — невысокий, но крепкий мужчина лет двадцати пяти в доспехах, почти полностью покрытых золотыми пластинами. Видимо, не просто воин, а кто-то из аристократии.
— Мир дому твоему, Борислав Владими́рович! — произнёс вошедший, а я отметил, что назвали меня, похоже, в честь деда.
— Странно слышать эти слова от человека, пришедшего к моему дому с мечом, — мрачно заметил князь.
— Мы не хотим воевать, но ты не оставил нам выбора, — сказал переговорщик. — Могу я присесть?
— Садись, коль пришёл, — всё так же мрачно ответил князь.
Мужик в золотых доспехах подошёл к столу и сел за него. Вёл он себя спокойно, и судя по тому, что он не представился, все сидящие за столом его хорошо знали. Ну, кроме меня. Устроившись за столом, незваный гость довольно уверенно, я бы даже сказал, нагловато, разложил на нём руки и произнёс:
— Мой брат предлагает тебе мир, Борислав Владими́рович. Откажись от Великого престола, и всё будет как раньше.
— Нет, Мстислав, как раньше уже ничего не будет, — ответил князь. — И ты это знаешь не хуже меня.
— Хорошо, — согласился переговорщик. — Будет немного по-другому. Но главное — будет мир. Посмотри! Велиград окружён. Помощь к тебе не придёт, и ты это знаешь. Разрушить стену и убить всех, кто будет оказывать сопротивление — дело времени. Но нам это не нужно. Нам не нужны твои земли, Борислав Владими́рович. Просто откажись от Великого престола, и будет мир. Достойный мир не врагов, но друзей!
— Нет, — отрезал князь. — На моей стороне правда. Или ты будешь с этим спорить?
— Я пришёл не спорить, — деликатно ответил Мстислав. — И не выяснять, где правда. Я пришёл передать послание от брата. И я его передал. Думай, Борислав Владими́рович. Через два часа я приду за ответом.
— Не трать силы на походы. Ты уже получил ответ. Можешь передать его Станимиру.
— Я всё равно приду ещё раз через два часа. А через час ты выйди к главным воротам Велиграда, — сказав это, переговорщик достал из-за пазухи небольшой свиток, запечатанный сургучом, положил его на стол и добавил: — Ещё брат передаёт тебе личное послание. Я не знаю, что в нём.
После этих слов Мстислав встал и направился к выходу. Едва за ним захлопнулась дверь, князь ударил кулаком по столу и со злостью произнёс:
— Остолбень! Не спорить он пришёл.
Борислав Владими́рович встал из-за стола, подошёл к оставленному переговорщиком письму, взял его и направился к очагу. Подойдя к огню, бросил в него свиток, даже не развернув и не посмотрев, что там написано.
Свиток тут же вспыхнул аккуратным, ровным пламенем и довольно быстро сгорел. Но не весь. Упав в очаг, он оказался внутри него примерно на три четверти. И вот эта часть свитка сгорела, а небольшой кусочек упал на пол, словно срезанный невидимым лазерным скальпелем. И он не загорелся на полу, он даже не дымил. Просто лежал и всё, словно его вообще не касался огонь.
Теперь я уже точно был уверен: пламя в очаге имеет магическую природу. И видимо, каким-то образом оно этим очагом ограничено. Удивительно. Безопасный очаг. Мечта пожарного.
Князь тем временем вернулся за стол, тяжело вздохнул и произнёс:
— В одном он прав: помощи ждать не стоит. Подвёл Светозар.
— Он просто не успел, — попытался защитить нашего союзника дядя. — Видимо, златичи перекрыли ему все подходы к нашей земле.
— От этого не легче, — усмехнулся князь. — Но мы и сами сильны. Одно дело хвастать, что ты разрушишь стену, другое — её разрушить. Будем стоять, а там посмотрим!
— Надо принимать мир, Борислав, — неожиданно произнесла княгиня.
Она сказала это негромко, но очень уверенно. Все сидящие за столом тут же на неё посмотрели. Дядя с осуждением, остальные — приготовившись слушать дальше. Похоже, в этом мире, или в этом отдельно взятом княжестве женщина вполне имеет право голоса.