Но многие и прилетали. И я прекрасно понимал, что долго Зарек с Крушеком не продержатся — амулеты амулетами, но силы имеют свойство заканчиваться, как ты их ни укрепляй. А ещё в любой момент кто-нибудь из горанов мог получить ранение и составить компанию Гореку, поэтому я старался поджечь все факелы на щите как можно быстрее. Именно все — было не до экономии, нам требовалась надёжная защита. Как только закончил, сразу же заорал что есть сил, чтобы гораны меня услышали:
— Идите сюда! Быстро! Прячьтесь за щит!
И в этот момент Крушека всё-таки зацепили. Он добивал мглеца, набросившегося на него справа, а зашедший слева, цепанул его когтями. С лёту, со всей силы. По левому плечу, по верхней части, мне даже сначала показалось, что задел шею, но нет, повезло Крушеку — только плечо. Горан отшатнулся и чуть не упал, но всё же успел выставить перед собой топор и встретить лезвием ящера. И не просто встретить, а полоснуть того по шее.
— Идите сюда! — снова заорал я, срывая голос. — Бегом!
В этот раз гораны меня послушались и забежали за щит. На освободившееся место на выступе тут же начали приземляться мглецы — им больше никто не мешал это делать. Только вот приземлившись, ящеры не знали, что делать дальше. Они смотрели на горящий щит, рычали, шипели, махали крыльями, вытягивал шеи, показывали зубы, но в огонь лезть боялись.
Впрочем, очень быстро до зверей дошло, что если сложить крылья, то можно пролезть в довольно большую щель между щитом и скалой. Этим они и занялись — сразу с двух сторон. Но теперь горанам было намного легче отбиваться, всё же мглецы нападали на них по одному.
Зарек размахивал зачарованным топором, Крушек, которому из-за ранения было труднее — обычным, и при этом у каждого горана за спиной висел згарник, а через плечо была переброшена большая сумка.
— У вас ещё остались ядра для згарников? — спросил я.
— Конечно, — ответил Зарек. — Но мы не сможем отбиваться и стрелять одновременно.
— Сейчас подвинемся, и сможешь.
— Куда подвинемся? — не понял меня горан.
— К краю площадки, — ответил я. — Продолжайте отбиваться, и все вместе аккуратно двигаемся влево. Ясна, тащи Горека!
Юная княгиня закинула лук за спину, схватила королевича и потащила его к левому краю площадки, а я переместил туда щит. Этим манёвром мы лишили ящеров возможности нападать на нас с двух сторон. Слева от нас теперь был обрыв, места для приземления не осталось, и хоть щель между щитом и скалой была около полутора метров, сунуться в неё, сложив крылья, было невозможно.
Мглецы теперь пёрли лишь с одной стороны, и раненый Крушек самоотверженно сдерживал этот натиск. Зарек не мог заменить товарища, так как для стрельбы из згарника нужны были обе руки, но зато он мог стрелять. И делал он это очень быстро.
С близкого расстояния выстрелы получались идеальными — Зарек попадал прямо в головы ящеров. Огненная сеть опутывала эти головы, и испуганные мглецы с диким визгом улетали куда попало, вообще не глядя — лишь бы улететь.
Ясна тоже неплохо добавляла из лука, и в нашем противостоянии с ящерами наступил перелом. Один за другим мглецы начали улетать: кто-то, получив ранения, а кто-то, испугавшись. Те, кто кружил в воздухе, но так и не рискнул спуститься, тоже убрались. Буквально за десять минут всё закончилось, и мы больше не слышали ни мерзких криков ящеров, ни хлопанья их крыльев. Наступила почти полная тишина — лишь негромко потрескивали факелы, да завывал в ущелье ветер.
— Всё, — выдохнул Зарек, убирая згарник. — Отбились.
Я посмотрел вверх — туда, где ещё недавно на фоне неба кружили мглецы, и не увидел там ничего, кроме туч и разгорающейся зари. Мы отбились, мы остались живы. Но потеряли кучу времени. К тому же Горек лежал без сознания, а я и Крушек были ранены. Шансы добраться до гнезда шептокрылов и уничтожить его стремительно уменьшались.
Ясна тем временем подошла к Гореку, присела возле него, тронула королевича за лоб, пощупала у него пульс на сонной артерии и сказала:
— Жив, но какой-то очень уж холодный, и, похоже, в сознание приходить не собирается.
— Холодный — потому что холодная кровь на нём, — пояснил Зарек. — А в сознание сейчас придёт.
— Что ещё за холодная кровь? — спросил я.
— Заклятие, — ответил Зарек. — Оно само накладывается в нужный момент, если амулет носить. При ранении или отравлении, или ещё какой-нибудь опасности кровь становится холодной, и ты спишь, пока не придут ведуны-лекари и не вылечат тебя. Или пока силы сами не восстановятся. Наверное, когда Горек упал на камни, амулет и сработал.
— Я удивляюсь, как он вообще весь не переломался после такого падения. Или это его доспехи спасли?
— Пёрышко.
— Тоже амулет? — предположил я.
— Да, — ответил горан. — При долгом падении тело становится легче. С такой высоты удар был примерно, как с двух саженей. Больно, но кости должны быть целы. Сейчас дадим ему каменной живицы, и будет понятно, что с ним.
Зарек достал из своего поясного мешка небольшой стеклянный пузырёк, закупоренный корковой пробкой, и открыл его. Затем наклонился к королевичу, приподнял тому голову и влит в рот содержимое пузырька. После чего встал и заявил:
— Скоро очнётся.
Затем Зарек достал ещё два пузырька и протянул их мне и Крушеку. Раненый горан, не долго думая, откупорил пузырёк и выпил его содержимое. После чего достал из своего мешка кусок чистой, белой ткани и обратился к Ясне:
— Можешь перевязать мне рану?
— Конечно, — ответила Крепинская княжна, взяла ткань и начала накладывать повязку.
А я вертел в руках полученный пузырёк и прислушивался к своему организму: плечо саднило, но особой необходимости им заниматься я не видел. Я даже перевязывать его не собирался. Но вот общее самочувствие было крайне паршивым — я еле стоял на ногах. И это было странно — вот только что у меня было море энергии, а теперь словно после соковыжималки.
— Не бойся, пей, — сказал Зарек, заметив, что я призадумался.
— А эта ваша каменная вода, она только раны лечит или силы восстанавливает? — спросил я.
— На твою царапину я бы не стал тратить зелье, — ответил горан.
Ответ был исчерпывающим, и я выпил содержимое пузырька — бесцветную жидкость, слегка солоноватую и слабо отдающую лёгким привкусом металла. И почти сразу же почувствовал, как возвращаются силы. Всё же магия, или как её здесь называли, чаровничество — сильная штука. Страшно представить, что с её помощью могут вытворять сильные чаровники. Которым я, между прочим, перешёл дорогу, судя по всему.
Последняя мысль заставила меня поёжиться, поэтому я предпочёл быстрее от неё отвлечься. Благо было на что: Горек очнулся. Королевич застонал и открыл глаза. Он приподнялся на локте, осмотрелся и спросил:
— Я многое пропустил, да?
— Да, — сухо ответил ему Зарек.
— А где мглецы?
— Вот, — Зарек указал на туши двух ящеров, лежащие на выступе. — Остальные внизу. Часть улетела.
— Похоже, у вас тут было весело, — с нескрываемой завистью произнёс Горек, глядя на убитых мглецов.
— Весело не то слово, — сказал я. — Но давай ближе к делу. Ты как себя чувствуешь?
— Плохо, — вздохнув, ответил Горек. — После холодной крови тяжело отходить.
— Насколько плохо? Наверх, на тропу вылезти сможешь?
— Тяжело будет. Но куда нам торопиться? Мглецов мы уже прогнали, а к шептокрылам до рассвета не успели. Давайте немного отдохнём и выдвинемся домой.
— Домой⁈ — воскликнули мы с Ясной хором. — А гнездо?
— Можно попробовать повторить всё завтра, — сказал королевич. — Или послезавтра.
— Ты сейчас шутишь? — спросил я. — Или издеваешься?
— Я не шучу, — ответил Горек. — Посмотри сам: все устали, Крушек ранен, я после холодной крови, и главное — мы потеряли время. Пока мы доберёмся до гнезда, шептокрылы уже проснутся. Да и щит горит уже давно. Его не хватит. Повторить всё на днях — лучший вариант.
Меня аж передёрнуло от злости, но всё же я сумел взять себя в руки и максимально корректно произнёс:
— Горек, я понимаю, тебе обидно, что ты пропустил главное, как ты выражаешься, веселье и чувствуешь себя паршиво после заклятия. И тебе сейчас не до шептокрылов, а поучаствовать в мероприятии очень хочется. Но вот только я иду не веселиться. Я просто хочу уничтожить это гнездо, чтобы расчистить путь через горы. И мы сегодня рисковали жизнями, чтобы разогнать мглецов и расчистить путь к гнезду. И чтобы заодно тебя спасти, если ты вдруг забыл. И спускать всё это в унитаз я не намерен! Я не хочу завтра опять отбиваться от мглецов. Меня это не веселит! И тебе я рекомендую пересмотреть отношение к этому. Мы тебя, между прочим, еле отбили. Тебя вполне могли сейчас уже доедать. Так что не хорохорься!
Про унитаз я, конечно, погорячился, но вряд ли это помешало горанам уловить смысл сказанных мной слов.
— Да я просто за вас переживаю, — растерянно ответил королевич, не ожидавший получить такой выволочки.
— Ты лучше переживай за дело! — отрезал я. — И хоть мы из-за тебя и потеряли кучу времени, назад я не пойду. Я сожгу это гнездо сегодня!
— Но я же не специально, — виноватым голосом произнёс королевич. — Я же не знал, что мглец меня сбросит с тропы и мы потеряем время.
— Что случилось, то случилось. Забыли об этом. Но теперь хотя бы не мешай и дай мне доделать то, ради чего мы отправились в рейд. Выпей каменной воды или ещё чего-нибудь и лезь на тропу. Мы должны уничтожить гнездо шептокрылов сегодня!
Глава 18
Признаться, меня взбесило поведение Горека — мы чуть не погибли, а ему было весело. Причём, что самое интересное — он рисковал больше всех, его чуть не сожрали мглецы, но, похоже, парня это мало волновало. Королевич был вообще не пробиваемым, ему хотелось ещё приключений, и всё тут.
Так как мглецы улетели, можно было гасить факелы на щите — не стоило впустую тратить их ресурс. Я быстро их погасил, и мы с Ясной потащили щит наверх: я поднимался, насколько позволяла верёвка, затем подтягивал его к себе, а Ясна подстраховывала — лезла сразу за щитом и следила, чтобы он ни за что не цеплялся. Зарек и Крушек тем временем помогали своему королевичу — Горек, пыхтя и что-то бормоча себе под нос, карабкался по склону к тропе, а верные воины его поддерживали. В прямом смысле этого слова.