А Гореку стало совсем плохо. В начале пути он ещё охал время от времени, но потом потерял сознание. Хорошо, хоть дышал ровно и спокойно — это давало надежду, что королевич дотянет до встречи с ведуном.
Когда после очередного изгиба тропы мы наконец-то увидели вход в Нижнюю пещеру, я обрадовался так, будто уже перешёл на другую сторону Чёрных гор.
— Стоп! — тут же скомандовал я. — Ставим носилки!
Повторять не пришлось, и уже через секунду щит с Гореком оказался на земле. Я сразу же, пока меня, как и королевича, не покинуло сознание, уселся рядом — прямо на тропу, а Крушек рванул в пещеру за помощью. Ясна осталась стоять.
Крушек вернулся буквально через пять минут — с пятёркой бойцов, так благоразумно оставленных на всякий случай в пещере. Двое из них тут же подняли носилки, третий — судя по всему, командир спросил у нас с Ясной:
— Вы можете идти?
— До пещеры как-нибудь дойдём, а там нужно будет отдохнуть, — ответил я. — Но Горека нужно доставить как можно быстрее к ведуну, ему совсем плохо.
— Вижу, — вздохнул командир, после чего отдал приказ стоящему по левую руку от него бойцу: — Беги в Дрекбор! Пусть отправляют лекаря нам навстречу, раз тут такая ситуация, что каждая минута на счету.
Боец кивнул и сорвался с места. А командир тут же обратился к тем, что держали носилки:
— Вы тоже поспешите. Не ждите нас.
И эти двое кивнули и чуть ли не бегом понесли носилки с королевичем в сторону пещеры. А командир пятёрки посмотрел на меня.
— Дай минут пять отдышаться, — попросил я.
— Ты можешь дышать сколько угодно, — ответил горан. — Мы будем вас охранять и сопровождать до города, и мы никуда не спешим. Но лучше всё же дойти до пещеры, пока шептокрыл не прилетел.
— Он не прилетит, — сказал я. — Одного мы убили, а второй улетел отсюда очень далеко.
— Ты убил шептокрыла? — искренне удивился командир.
— Его убил Зарек, — ответил я. — И сам при этом погиб.
После этих слов оба горана нахмурились и пустили головы. Так они стояли какое-то время. То ли переваривая информацию, то ли у них было так положено встречать плохие вести. Я не стал их дёргать, пока командир не поднял голову и не сказал:
— Зарек был храбрым воином и погиб достойно. Он заслужил, чтобы его имя было высечено на Скале Славы.
— Горек тоже так сказал, — заметил я. — Слово в слово.
После этого я попытался подняться. Командир отряда подал мне руку, и с его помощью я встал. И мы направились в пещеру. В принципе можно было и на тропе посидеть, но гораны всё равно нервничали — видимо, боялись, что в случае нападения диких зверей не смогут нас отбить.
Когда мы вошли в пещеру, я сразу же выбрал удобное местечко у стены и рухнул на пол. И невольно улыбнулся, предвкушая, что теперь смогу хотя бы полчаса отдохнуть.
— Тебе плохо? — спросил командир, заметив, что я закрыл глаза.
— Нет, — ответил я. — Мне хорошо. У вас вода есть?
— Каменная?
— Обычная. Пить очень хочется.
Командир кивнул бойцу, тот достал из своего мешка кожаный бурдюк, протянул его мне и сказал:
— Можешь всё выпить, я знаю, где здесь рядом ещё набрать можно.
— Благодарю тебя, — сказал я, откупорил бурдюк и принялся жадно пить прохладную воду.
И хоть вода была не каменная, а самая обычная, уже после первых глотков мне стало легче. Я напился и протянул бурдюк Ясне. Та тоже немного отпила из него, после чего вернула бойцу. Затем села на пол рядом со мной и прижалась ко мне, положив голову на моё плечо.
Так мы просидели минут десять, не проронив ни слова. А потом Ясна негромко произнесла:
— Я ни на минуту не сомневалась, что ты сожжёшь это гнездо и прогонишь шептокрылов.
— У меня не было вариантов, — ответил я. — Нам нужно пройти по этой тропе. Иначе Чёрные горы не пересечь.
— И когда мы отправимся в путь?
— Хотел бы я сказать, что завтра, но после таких приключений, сутки полноценного отдыха там точно не помешают.
— Не помешают, — согласилась Ясна после чего ещё крепче прижалась ко мне и прошептала в самое ухо: — Ты такой храбрый, Владимир.
Глава 20
По сложившейся традиции я проснулся от стука в дверь. Правда, в этот раз долго не мог понять, где нахожусь. В какой-то момент мне даже показалось, что я проснулся в своей квартире в Питере, и я почти успел обрадоваться тому, что жуткий сон, где я в результате дурацкого эксперимента перенёсся в другой мир, закончился. Но нет — я всё же разлепил веки и увидел, что нахожусь в гостевой горнице в доме короля горанов Златека Лучезарного. При этом чувствовал я себя прескверно: голова тяжёлая, словно с какого-то совершенно дикого похмелья, тело будто сковали.
Когда мы добрались до королевского дома, ведун-лекарь, чьё имя я даже не запомнил, осмотрел нас с Ясной и дал каждому выпить какое-то зелье, после которого наши силы должны были чудесным образом восстановиться, а раны и ссадины зажить. А когда мы это зелье выпили, ведун посоветовал нам поспать хотя бы пару часов для закрепления эффекта.
Хотя мог бы и не советовать — и я без него под конец нашего похода мечтал уже только об одном: хоть куда-то лечь и уснуть. А тут ещё сверху накрыло от действия зелья. Поэтому когда я пришёл в свою гостевую горницу, то сразу же не умывшись и не раздевшись, даже не сняв наручи, рухнул на кровать. И, как мне показалось, уснул ещё в падении.
А теперь вот сидел и пытался прийти в себя. И смотрел, как открывается дверь, и в комнату входит Горек. Да ещё так бодро входит, будто это не его без сознания тащили на носилках совсем недавно.
— Как ты себя чувствуешь, Владимир? — поинтересовался королевич улыбнувшись.
— Мог бы лучше, — ответил я. — Голова гудит, и комната будто плывёт.
— Это от зелья, — объяснил Горек. — Скоро пройдёт.
— Надеюсь, — сказал я и встал с кровати.
На удивление получилось без проблем. Да и вообще, как и обещал Горек, лучше становилось прям на глазах. Я подошёл к окну, глянул в него. Солнце ещё не село, значит, спал я недолго — как и планировал, часа два максимум.
— А ты, я смотрю, как огурчик, — сказал я и лишь потом подумал, что в этом мире такой поговорки не существовало.
Горек ожидаемо не понял, почему я сравниваю его с зелёным и пупырчатым овощем, но заострять на этом разговор не стал, а лишь объяснил, что произошло.
— Я королевич, — гордо сказал он. — За меня сразу же лучшие лекари взялись.
— А что с тобой вообще было? Ты же вроде начал в себя приходить?
— Выпил слишком много каменной воды.
— Сколько пузырьков?
— Три.
— Не верю.
— Пять.
— Но зачем? — удивлённо воскликнул я. — Зачем ты это сделал? Как я понял, ты мог умереть от передозировки.
— Думал, королевская кровь защитит меня, — вздохнув, произнёс горан. — Очень уж хотелось с шептокрылами сразиться.
— Горек, ты же очень умный, я это понял за то время, что общаюсь с тобой, но иногда ты творишь такие глупости, что просто диву даёшься.
— Мама говорит, что у меня умная голова, но досталась она дураку, — рассмеялся королевич.
Я хотел сказать Гореку, что его мама полностью права, но сдержался — не настолько мы были близки с королевичем. Я ограничился лишь многозначительной улыбкой. А ещё меня к этому моменту уже полностью отпустило. Более того, я чувствовал себя просто замечательно, потянулся и почувствовал мощнейший прилив энергии, хоть заново на шептокрылов иди — королевские лекари знали своё дело.
— Скажи, кому отдать наручи, штаны с жилеткой и амулеты? — спросил я, снимая защиту с рук.
— Никому, — ответил Горек. — Они теперь ваши. Во-первых, это всё под вас делали и зачаровывали, а во-вторых, даже если бы и нет, разве мы можем забрать амулеты у тех, кто прогнал шептокрылов?
— Что ж, лишним это точно не будет и в дороге пригодится. Благодарю тебя!
— А скоро в дорогу?
— Если позволите завтра у вас денёк отдохнуть, то послезавтра с утра выдвинемся. Я так понимаю, теперь нам будет проще, раз дорога открыта. Она ведь ведёт к перевалу?
— Ведёт.
— Ну вот и отлично. Хотя если вы нам ещё и карту дадите, то вообще будет праздник.
— Карту дать не проблема. Дадим, — сказал королевич, но выражение его лица при этом мне не понравилось.
— А в чём проблема? — поинтересовался я.
— В том, что через перевал вам не пройти.
— Почему?
— Потому что на тех высотах гнездятся шептокрылы. Много шептокрылов. Говорят, там даже драгора видели, хотя я в это не верю. Не живут они в наших горах. Вот в Синегорье — да.
— А это кто ещё такие?
— Жуткие твари. Здоровые как шептокрылы, даже ещё больше, и свирепые как мглецы. Я сам их не видел, но синегорские гораны про них много разного рассказывают.
— И что именно?
— Да много чего. Например, что у них шкура практически железная, ничем её не пробить. Но в наших горах драгоров точно нет. А вот шептокрылы есть. Так что даже не суйтесь на перевал! Через него могут ходить только огневики.
— То есть, мы пройти не можем, в огневики всё же как-то ходят? — уточнил я.
— Ну если у тебя есть сильный зверослов, и ты пройдёшь, — ответил Горек и с усмешкой добавил: — У тебя есть зверослов? Или, может, ты сам умеешь на диких зверей чары накладывать? Не умеешь? Если нет, то я тебе ещё раз скажу: не суйтесь на перевал!
— Но как мне тогда перейти через горы?
— Есть мысль одна, потом расскажу.
— Ты мне уже обещал потом рассказать про огневиков, — напомнил я. — Не подскажешь, когда это потом наступит? Я, вообще-то, свою часть уговора выполнил.
— Расскажу, — пообещал Горек. — Но точно не сейчас. Скоро начало торжества в честь нашей великой победы. Ты же не пойдёшь на праздник вот так: грязным и помятым?
— Не хотелось бы, — признался я.
— Тебе подготовили баню и новую одежду. Приводи себя в порядок и поторопись! А поговорим позже.
Сказав это, Горек тут же покинул комнату, и у меня возникло нехорошее предчувствие, что ничего он мне про огневиков рассказывать не собирается. Или ничего не знает. Но долго на эту тему мне думать не пришлось, так как заявился слуга и предложил проводить меня в баню.