Мы дошли до лестницы и поднялись на третий этаж. Нашли нужную дверь — дубовую, окованную железом, массивную. Хоть она и открывалась внутрь, выбить такую, не перебудив весь дом, было невозможно.
На всякий случай я толкнул дверь — не открылась, что, впрочем, было ожидаемо. Тогда я постучал. Негромко. Никакой реакции на это не последовало. Постучал ещё — посильнее. После чего за дверью послышался шум. Через несколько секунд с той стороны до нас донёсся приглушённый недовольный голос:
— Кого там ещё принесло?
Мы не ответили, надеясь, что любопытство одержит верх над Велигором Званимировичем, и тот откроет дверь. Не одержало. С той стороны снова послышалось недовольное бурчание:
— Скордяй, ты?
Я ткнул Ясну в бок, давая понять, что надо что-то отвечать.
— Это я, дядя, — сказала та. — Ясна.
Дядя на это ничего не ответил, но через несколько секунд раздался скрежет проворачиваемого ключа. Дверь начала открываться.
— Что тебе ну…
Договорить Велигор не успел — я ударил по дверному полотну ногой. Прямо в район ручки и изо всех сил. Дверь с грохотом распахнулась внутрь, и я тут же заскочил в комнату. Грозовецкий посадник, отлетевший вглубь своей опочивальни, сидел на полу с перекошенным лицом. В одной рубахе, но с мечом в руке — не выронил, когда падал. Он попытался подняться и рефлекторно выставил вперёд клинок, ожидая нападения.
Я не стал медлить и ударил своим мечом точно по его лезвию. Велигор не удержал оружие, оно вылетело из руки и скользнуло по полу под скамью. Посадник замер, приподняв руки, словно готовился отражать ими новый удар.
— Владимир! — донёсся сзади недовольный голос Ясны.
Видимо, она не верила, что её дядя причастен к покушению на меня, и рассчитывала, что разговор с ним будет проходить в другом ключе. Но в другом бы не получилось, и я это прекрасно понимал. Ну и, в конце концов, если Велигор Званимирович не был причастен к покушению, он бы меня простил за такое начало разговора, так как нёс всю ответственность за происходящее в его доме и за попытку убийства Велиградского княжича в том числе.
Но пока Велигор сидел на полу и растерянно смотрел на меня. Не испуганно, а именно растерянно, словно не мог понять, что происходит.
— Зачем ты это сделал⁈ — грозно спросил я посадника, решив не заходить издалека.
Тот округлил глаза и завертел головой, отрицая своё причастие к чему бы то ни было.
— Зачем ты это сделал⁈ — повторил я вопрос, приставив остриё меча к горлу Велигора, и слегка надавил. — Третий раз спрашивать не буду. Нет у меня времени на долгие разговоры.
— Я ничего не делал, — ответил посадник, но по его бегающим глазам без всяких суперспособностей было видно, что он врёт.
Но видно было мне, не Ясне. Та снова возмутилась:
— Владимир! Не надо! Он не виноват!
— У тебя был шанс сохранить себе жизнь, — спокойно сказал я Велигору, игнорируя Ясну, и сильнее надавил мечом на горло.
Грозовецкий посадник невольно отшатнулся и завалился на спину, но «колоться», похоже, не собирался. Я наступил ему на грудь — терять уже было нечего — и под очередной возмущённый крик Ясны надавил остриём клинка так, что тот скользнул по шее Велигора, оставив неглубокий порез.
— Надеюсь, ты расстаёшься с жизнью не просто так, а ради чего-то значимого, и о твоих детях есть кому позаботиться, — произнёс я.
— Я сделал это ради них, — прохрипел посадник, схватившись рукой за порез на шее.
— То есть, ты подтверждаешь, что приказал убить меня? — спросил я. — Память вернулась?
— У меня не было другого выхода.
— Дядя! — воскликнула Ясна за моей спиной. — Как же так?
— Прости, — ответил племяннице Велигор. — Но я пошёл на это и ради тебя.
— Как ты мог? — голос Ясны срывался от обиды, бедная девочка, похоже, никак не могла поверить в предательство последнего близкого ей человека, и её можно было понять.
Посадник на это ничего не ответил. Я присел на корточки и, не убирая меча от шеи, схватил его левой рукой за горло и сказал:
— Смотри мне в глаза! Отвечай правду! И тогда у тебя останется шанс сохранить себе жизнь. Зачем ты это сделал, ведь ты же обещал помочь мне добраться домой?
— Когда я это обещал, я ещё не знал, что вы унизили и избили Станислава, — ответил посадник. — Я думал, вы просто сбежали.
— А какая разница? Твою племянницу хотел изнасиловать и обесчестить старый упырь, не всё ли равно, просто она сбежала или избив насильника?
— Разница большая. Если бы Ясна просто сбежала, я бы смог её защитить.
— Уже Ясна? — с издёвкой спросил я. — Уже не Яснушка, не кровинушка?
— Кровинушка, но ты же сам видел, кто такой Станислав!
— Видел. Он обычный человек. По крайней мере нос у него ломается, как у обычного.
— Он не обычный, — возразил Велигор. — Обычный не захватил бы Крепинск и не казнил Любомира и Радомысла! Станислав жестокий и беспощадный. И очень коварный!
— А ты не коварный? Хотел убить меня в своём доме, после того как пообещал помочь.
— У меня не было другого выхода. Если бы Станислав узнал, что ты гостил у меня, и я тебя отпустил, он убил бы меня и мою семью. Я обещал тебе помочь до того, как узнал, что ты избил Станислава и забрал его княжий перстень.
— Врёшь! Ты перед тем, как мне идти спать, об этом говорил, — заметил я. — К этому моменту ты уже всё знал про Станислава.
— Нет! Не вру! — стоял на своём Велигор. — А перед сном я просто уже не мог ничего другого сказать, ведь я тебе уже пообещал помощь, когда не знал подробностей вашего побега.
И ведь действительно не врал. Ни разу не соврал за время всего нашего разговора. Либо я почему-то не ощущал его лжи, хоть и держал за горло.
— Выходит, Станислава ты боишься, а моего отца нет? — сказал я. — Ты думаешь, он бы тебе это всё простил?
— Он бы не узнал, — ответил Велигор.
— Я бы рассказала! — со злостью произнесла Ясна, наконец-то взявшая себя в руки.
— Ты бы об этом не знала, — возразил ей дядя. — Все бы думали, что Владимир ушёл рано утром.
— Он не мог уйти, не попрощавшись со мной!
— Не мог, — подтвердил я. — Но они бы тебе соврали, что ушёл. И ты бы поверила, ведь представить, что они меня убили, ты бы просто не смогла.
— Не смогла, — согласилась Ясна и снова обратилась к родственничку с прежним вопросом: — Как ты мог, дядя?
— Пойми, Яснушка, у меня не было выбора, — ответил Велигор. — Станислав не пощадил бы меня, если бы я оставил тебя здесь.
— Ты собирался меня ему отдать? — в ужасе воскликнула Крепинская княгиня, до которой наконец-то дошло, какие перспективы перед ней маячили. — Но он хотел надругаться надо мной!
— Но это лучше, чем если бы он пришёл сюда и убил всех, и тебя в том числе, — возразил Велигор. — Я просто пытался нас всех спасти!
— Хреновый из тебя спасатель, — заметил я. — Да и врун тоже неважный.
— Я не вру! Ясне лучше вернуться. Её побег в той ситуации был большой ошибкой!
— Большой ошибкой было думать, что ты мне поможешь! — заявила Ясна.
— Я помогу! Помогу вернуться! Я попрошу Станислава не наказывать тебя. Я умею уговаривать!
— Ты сможешь использовать свой навык переговорщика, когда будешь просить браноборского насильника не наказывать тебя за то, что мы с Ясной были здесь, и ты нас принял, позволил нам отдохнуть в твоём доме и дал пять тысяч печатей в дорогу, — сказал я.
— Но я не давал вам пять тысяч печатей, — удивлённо произнёс Велигор.
— Это я немного забежал вперёд, — пояснил я. — Дашь.
— Но у меня нет столько, — сказал Грозовецкий посадник, и я тут же ощутил то, что уже и не рассчитывал ощутить — наглую, неприкрытую ложь.
И это не могло не радовать. Выходит, моя способность работала, и не было никакого защитного амулета у Велигора. Он действительно не врал ни вчера, ни сейчас во время допроса. Вчера он собирался мне помочь, а сегодня искренне верил, что вернуться в Крепинск для Ясны — лучший выход. Он не обманул меня, а просто переобулся в воздухе, когда я уже начал ему доверять. Стоило учесть на будущее, что и такое бывает.
Хорошо, что я не убрал руку, а продолжал держать её на горле посадника во время всего разговора. А то так бы и думал, что мой уникальный навык дал сбой. Впрочем, стоило ещё раз проверить.
— Если я оставлю тебе жизнь, ты будешь ещё пытаться меня убить? — спросил я.
— Нет, — ответил Велигор. — Ни за что.
Ни малейшего намёка на ложь.
— Ещё ты должен пообещать мне, не доносить Станиславу о нашем визите как минимум в течение пяти дней.
— Обещаю! Не донесу!
Меня как волной накрыло — врал Велигор. Но этому вранью я был рад, оно ещё раз доказало, что мой навык работает.
— Владимир, — неожиданно произнесла Ясна. — Я хочу тебя попросить.
— О чём? — спросил я.
— Убей его быстро. Не хочу, чтобы он мучился. Он поступил нехорошо, но он мамин брат.
— Да с чего ты взяла, что я буду его убивать? — удивился я.
— А ты не будешь? — не менее моего удивилась Крепинская княгиня.
— Нет, не буду. Я не настолько кровожаден, чтобы так мстить. Ему от Станислава достанется — мало не покажется.
— Но если ты оставишь его в живых, он расскажет про нас.
— Чтобы про нас никто не рассказал, надо убить и твоего дядю, и всю его семью, и половину слуг — нас здесь почти все видели. Поэтому обойдёмся без мокрухи.
Последнее слово, невольно вырвавшееся у меня, Ясна явно не поняла, но кивнула, соглашаясь со мной. А я тем временем обратился к «гостеприимному» хозяину дома:
— Вставай и одевайся! Сейчас ты отдашь мне пять тысяч печатей, и не вздумай ещё раз сказать, что их у тебя нет. А затем ты нас проводишь.
— Докуда? — поинтересовался посадник.
— До Велиграда! — огрызнулся я. — Хватит задавать вопросы! Одевайся!
Пока мы разговаривали, за окном начало светать, не стоило дальше терять время. Велигор оделся и скрепя сердце залез в тайник, находившийся в опочивальне. Достал из него два мешка, каждый размером примерно с двухлитровую банку и сказал: