а, на поверхности показались длинные щупальца. Они были свёрнуты в кольцо. Осьминог явно что-то бережно держал. Крабогном захрипел, не способный вымолвить ни слова.
Он никогда не молился, но сейчас почему-то мысленно обратился в великану-хозяину-другу. Уперевшись дрожащими клешнями в песок, он шептал:
— Пожалуйста, великан-хозяин-друг! Только не то, что я думать!
Но жестокая реальность была глуха к его мольбам. Зубастый Осьминог с громким хлюпаньем выкинул щупальца на берег и медленно их убрал, открывая обзор на свернувшееся калачиком бездыханное тело. Без сомнения, это была Рита. Крабогном всхлипнул и, рухнув перед мёртвой Ритой, крепко её обнял. Осьминог виновато уплыл и скрылся в глубине озера. Крабогном звал Риту и просил её вернуться, в какой-то момент он принялся её трясти и заглядывать в остекленевшие глаза.
— Рита! Пожалуйста, простить меня! Мы расстаться на ссора! Я всю жизню жить и помнит, что мы ссориться и ты умереть!
Позади кто-то всхлипнул. Крабогном повернулся и поражённо остолбенел. В двух шагах от него стояла Рита. Живая. Она неловко развела руками и быстро-быстро заморгала, борясь со слезами. Повисла тишина. Наконец, через пару минут Рита жалобно, вопросительной интонацией, произнесла:
— Обманули дурака на четыре кулака?
— Что? — Крабогном уставился на холодное тело, которое держал в руках. Мёртвая Рита повращала глазами и посмотрела на него в ответ. Раздался смех. Это был натужный, неестественный кашель, которым пытаются скрыть смех. Труп заливался весёлым смехом от удовольствия. Крабогном в ужас отбросил его подальше и отскочил, с непониманием переводя взгляд с Риты на… Риту.
— Прости, пожалуйста, я не думала, что всё получится так плохо, — повинилась «живая» Рита.
— Да ладно тебе, отлично же получилось, — хмыкнула «мёртвая» Рита. С её телом происходили странные метаморфозы. Оно вытянулось, а также изменились его пропорции. Спустя пару мгновений на Крабогнома смотрела Додола. Не скрываясь, она потешалась над ним, разве что пальцем не показывала. Хлопнув в ладоши, она даже подпрыгнула от восторга: — Хоть что-то развеяло мою скуку! Если людей нельзя убивать и никак им вредить, то почему бы не развлечься таким способом? Будет хоть что-то интересное между прополкой грядок. Эй, крабья морда, посоветуй ещё каких-нибудь розыгрышей?
— Розыгрышей? — тупо повторил Крабогном и обвиняюще ткнул клешнёй в Риту. — Это быть розыгрыша?
— Прости, прости, прости, — Рита поспешила к нему и присела на корточки, ласково погладила его по панцирю. — Я, правда, не думала, что будет… так. В моей голове это выглядело лучше! Я просто хотела тебя проучить, потому что ты вечно мухлюешь и проказничаешь!
— Розыгрыша, — утвердительно произнёс Крабогном, проигнорировав горячую речь Риты. — Смешно.
— Ты меня простишь? — Рита была твёрдо намерена вымолить прощение.
— Прощаю, — согласился Крабогном и направился к деревне. Рита бросилась за ним, но он остановился и строго сказал: — Ты нельзя выходить за купола. Ты сидеть здесь.
— Ты меня бросаешь? — Рита прижала ладошки к распахнутому рту. Из её глаз ручьём полились слёзы. — Мы же друзья!
— Бросать? — переспросил Крабогном. — Нет, я тебя прощать. Но ты сидеть здесь!
Не слушая причитания Риты и не говоря ни слова, он вышел за пределы купола и посеменил к деревне. Рита растерянно смотрела ему вслед, не понимая, что делать. Додола же продолжала посмеиваться — покружившись, она упала на спину, прямо на мокрый берег, куда вода вынесла водоросли, и громко рассмеялась. Брызги плеснули ей в лицо, но она даже не зажмурилась.
— Спасибо, девочка, — поблагодарила Додола.
— За что? — Рита не выдержала и заплакала в голос.
— За то, что скрасила мои серые будни. Так ведь люди говорят, да? — Додола блаженно прикрыла глаза. — Мальчишка пленил меня. Заставил принести ему клятву, потому что я опасна для людей. Мне пришлось это сделать. Мои способности будут восстанавливаться очень долго. То, что я показала тебе, — это капля в море. Раньше моим главным развлечением было убивать людей и принимать их облик, жить их жалкими жизнями. Только так я могла заполнить пустоту внутри. Но мальчишка отнял у меня это! Либо копайся в огороде вместе с пенсионерами, либо вали отсюда! Так он сказал! А куда я пойду? У меня ничего нет, и я сейчас фактически обычный человек. И убить никого не могу…
— Ты убивала людей? — спросила Рита и от шока даже перестала плакать.
— Да. Но сейчас не могу, — пожаловалась Додола. — И теперь я знаю, чем займусь вместо убийств! Розыгрышами!
— Ты убивала людей, и тебе понравился мой розыгрыш, — сказала Рита и поникла. — Крабогном никогда меня не простит.
— С чего бы? Он же твой лучший друг?
— Ты убива…
— Да я слышала! — перебила Додола. — И что с этого?
— Значит, мой розыгрыш плохой. Ужасный. Отвратительный. Он понравился жестокому убийце! — закричала Рита и возмущённо спросила: — Почему ты не сказала, что ты — убийца⁈
— Чтобы ты позволила проверить заклинание, — Додола приподняла голову и покосилась на неё. — Я и так случайно сболтнула, что заклинание очень страшное. Повезло, что ты не испугалась, — она опустила голову и снова расслабилась. — Вы, люди, такой странный народ. Как с вами говорить? Леший его знает. Я постоянно путаюсь. Я никогда с вами не разговаривала — только убивала. Безжалостный мальчишка… Заставляет разговаривать с вами, жить бок-о-бок. Ску-у-у-у-у-у-у-у-учно. А вот розыгрыши — весело.
— Так поступать нельзя, — категорично заявила Рита.
— Но ты поступила.
— Получается, что я плохой человек, — повесив голову, Рита потопала в особняк.
Академия Романовых, покои Виктора Викторовича.
На столе стояли две кружки с горячим какао и подтаявшими зефирками. Виктор Викторович удивлённо поднял брови. Что-то новенькое. Обычно его невидимый друг приносил всего лишь одну чашку. Они мирно беседовали, обсуждая дневные новости и разную чепуху, пока Виктор Викторович пил какао. А потом невидимка исчезал. Видимо, он следил за ним, потому что всегда появлялся, когда у Виктора Викторовича был плохой день. Но сегодня всё было отлично. Студенты не шалопайничали, все пары прошли спокойно. А вечером он отвёз Ариадну на УЗИ, и врач подтвердил, что ребёнок развивается согласно срокам. Виктор Викторович сильно волновался — опыта отцовства у него не было, поэтому иногда он сам себе напоминал курицу наседку. Даже сестра не опозорила, хотя он морально к этому готовился. Напротив, она прославилась на всю страну как непревзойдённый оракул. И Ломоносов… Отчего-то Виктор Викторович был уверен, что способности у него проснулись значительно раньше. Так. Прочь лишние мысли! Он встряхнул волосами. Время отдыхать после плодотворного рабочего дня!
Взяв одну из кружек с какао, Виктор Викторович сделал глоток и сказал:
— Спасибо большое, но две кружки я не осилю.
— Я осилить, — буркнул невидимка, и вторая кружка взмыла в воздух и наклонилась, словно кто-то из неё отпил. — Какао утолить моя боль.
— Ты ранен? — уточнил Виктор Викторович, пытаясь припомнить, не вышел ли срок годности у лечебных зелий в аптечке. — Потребуются бинты? Кто-то на тебя напал?
— Друг, — признался невидимка. — Ранить сердце. Есть бинта для такое?
— На такое бинтов, к сожалению, нет, — признал Виктор Викторович. — Ты уверен, что этот человек — твой друг? Обычно друзья не причиняют боли. Во всяком случае, намеренно.
— Уверен, — проворчал невидимка. — Что делать?
— Мириться, — предложил Виктор Викторович. — Если ты хочешь сохранить этого человека в своей жизни. Ну, или можешь исчезнуть. Это называется «уйти по-английски».
Они немного помолчали, и невидимка спросил:
— В чём смысла жизни?
— Не знаю, — Виктор Викторович задумчиво заглянул в кружку и поболтал какао. — У каждого существа свой смысл в жизни. Сто процентов, найдётся человек, который от души посмеётся над смыслом жизни, который я назову. Наверное, и я тоже над чем-нибудь посмеюсь. Разумеется, я стараюсь не потешаться над людьми. Я против издевательств, но… Знаешь, непроизвольно. Вот, например, вчера одна моя студентка сказала, что мечтает завести сотню хомячков и готова для этого работать хоть круглые сутки. Для неё сейчас хомячки — это смысл жизни. А почему ты задумался над этим вопросом, если не секрет?
— Я любить шутка, — признался невидимка. — Я передумать. Не все шутка смешные.
— Эмоции — страшная вещь. С ними нужно быть осторожным. Даже приятные эмоции могут убить, что уж говорить о плохих, — Виктор Викторович тяжко вздохнул. — У моего друга была дочь, она родилась с пороком сердца. Он вкладывал в её лечение все свои силы и деньги, но, к несчастью, однажды случилось сильное ухудшение. Девочка попала в больницу, и врач предупредил моего друга, что ей противопоказаны сильные эмоции. Мой друг… Он подумал, что речь только о плохих эмоциях, и притащил в больницу котёнка. Мей-куна. Она давно о таком мечтала. Девочка была счастлива. Настолько счастлива, что у неё случился сердечный приступ от сильных эмоций. Она умерла, — Виктор Викторович посмотрел на кружку, висящую в воздухе. — Просто объясни своему другу, что…
— Я такой же, — перебил невидимка. — Мне стыдно.
— Ты жив. Значит, можешь исправиться, — Виктор Викторович включил телевизор. — Слушай, знаешь, что при неприятностях помогает лучше, чем какао? Хороший виски. А ещё я давно хотел пересмотреть старые боевики с Джеки Чаном. Постарайся на время выкинуть всё из головы и расслабиться. Утро вечера мудренее. Завтра посмотришь на ситуацию под другим углом и найдёшь выход.
— Ладно, — кружка поплыла на кухню и приземлилась в раковину. — Давай Дшука Свяна.
Глава 24
Рабочий кабинет Императора, тот же вечер.
Анне Викторовне предстояла самая сложная битва. Ей нужно было убедить личную гвардию Императора, что Ломоносов освободит принцессу без чужой помощи. Даже наоборот — если кто-то вмешается, произойдёт страшное. После конференции её и Ломоносова посадили в чёрные затонированные машины и привезли в Императорский дворец, где разделили. Анна Викторовна не знала, что делали с Ломоносовым, но её на протяжении нескольких часов допрашивали, пытаясь вывести на чистую воду. Благо, она выучила легенду наизусть и нигде не прокололась. В самые сложные моменты она включала актёрское мастерство и имитировала полутранс.