Маг вошёл бесшумно и застыл посреди комнаты в ожидании моего ответа.
Я никогда не любила рисковать, но в этом мире уже не раз доводилось мне идти ва-банк. И сейчас следовало или отступить, или сделать ещё один отчаянный шаг навстречу неизвестности.
— Я согласна, — коротенькая фраза, возможно, предрешившая мою судьбу.
Высший удовлетворённо кивнул, даже расщедрился на скупую улыбку.
— Осталось уладить некоторые формальности, мисс Фелтон, и можете идти отдыхать, — кивком головы указал на кресло, в котором я совсем недавно ёжилась под его цепким взглядом.
Не было нужды уточнять, что он там собрался улаживать. Я вспыхнула.
Как же тебе не терпится стать моим полновластным хозяином!
Внутренний голос вопил, умоляя остановиться. Но меня лишь хватило на слабое возражение:
— А без этого никак? Раз уж вы не планируете держать меня при себе вечно.
— Мисс Фелтон, я плачу за вас баснословные деньги. И не хочу, чтобы моя покупка сбежала, не выполнив своей части сделки. Метка убережёт меня от утраты ценного материала, а вас — от необдуманных поступков. Сядьте. — Сказав это, надавил мне на плечи, заставляя опуститься «ценный материал» в кресло. Убрал со спины волосы, скомкал невесомую ткань платья и дёрнул вниз. Рукав жалобно затрещал, я — мысленно выругалась. Обнажив плечо, высший прикоснулся ко мне, чертя на коже непонятные узоры, вызывая дрожь во всём моём теле. Желание вскочить и убежать. — Будет немного неприятно. Сидите смирно и не нойте. Терпеть не могу женские слёзы.
Быть заклеймённой — что может быть хуже для пришлой? Ничего. Разве что быть заклеймённой дважды. К счастью, воспоминания о прошлом сеансе магического воздействия почти не сохранились в памяти. Я смутно помнила боль, размытые лица полицейских и мага, что ставил печать.
Сейчас же в полной мере могла «насладиться» незабываемыми ощущениями. Не знаю, как сумела вытерпеть бесконечно долгие минуты мучения и не сорвалась с места. Сидела, до белых костяшек сжимая подлокотники кресла, кусала до крови губы, из последних сил сдерживая крик. Даже не позволила себе пискнуть.
Только бы не расстроить его белобрысую светлость.
Жар, исходящий от ладони высшего, опалял, словно не магия, а раскалённый металл оставлял на мне роковую метку. Я уже забыла, как дышать. Мебель перед глазами расплывалась, в ушах гудело.
Наверное, я бы всё-таки отключилась — Грэйв ведь предупреждал, что в его обществе это будет делом обычным, — но тут мужчина отнял руку и, явно довольный собой и проделанной работой, сказал:
— Ну вот и всё. Возвращайтесь к себе, мисс Фелтон. Отдохните, поспите. А я пока пошлю за вашими вещами. — Заботливо вернул рукав на положенное ему место, ободряюще похлопал меня по плечу; к счастью, не по тому, которое ещё секунду назад пылало. Кашлянул, намекая, что все формальности уже улажены и мне пора выметаться.
Стараясь не смотреть на высшего, поднялась. Смахнув слёзы, вдруг проступившие на глазах, рванула к выходу.
Поздравляю, Ива. То, чего ты так боялась, свершилось: теперь и ты обрела господина.
ГЛАВА 9
Добравшись до спальни, рухнула на первый попавшийся стул и в изнеможении прикрыла глаза. Боль постепенно стихала, сейчас от неё остались лишь отголоски и горькие воспоминания. Боюсь, прикосновения высшего ещё долго будут мне сниться.
В кошмарных снах.
Скинув туфли, скользнула по комнате рассеянным взглядом. Интересно, сколько девушек побывало здесь до меня? Его светлость не поскупился и выделил для рабыни шикарные апартаменты. А может, в этом доме все комнаты как для королевской семьи.
Не будь у меня столь паршивое настроение, я бы, несомненно, оценила и обтянутые нежно-голубым шёлком стены, и картины в массивных рамах с изображёнными на них пасторальными пейзажами. Изящную мебель, кружевные занавески, частично скрытые шторами из плиса. Кровать с вычурным балдахином и высокой спинкой, отделанной позолотой. Ею же сверкали и изогнутые ножки банкетки, приставленной к ложу.
На круглом столике у окна обнаружился серебряный поднос, от которого исходил умопомрачительный аромат свежеиспечённой сдобы. Желудок жалобно заурчал, напоминая, что мне уже давно следовало подкрепиться.
Секунда, и вот я уже громыхаю посудой. Плеснув в чашку немного чая, увы, остывшего, сделала несколько жадных глотков. Первую сдобную радость проглотила, почти не жуя, вторую булочку, приказав себе быть сдержанной — из меня ведь воспитывали леди, — разрезала пополам, намазала маслом, затем джемом, и только потом жадно вцепилась в неё зубами.
Опустошив ещё одну чашку божественного напитка, вдруг почувствовала невыносимую слабость. Сил хватило только на то, чтобы доплестись до кровати. А уже через каких-то пару минут я спала беспробудным сном. Последней мыслью, мелькнувшей в угасающем сознании, стало понимание того, что в чай явно что-то добавили.
Не знаю, сколько времени путешествовала по стране Морфея. Когда проснулась, солнце было ещё высоко в небе, а значит, спала я не так уж долго. Но если судить по ощущениям — минимум двое суток. Сейчас я чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Готова была горы свернуть. Спасибо, конечно, его светлости за заботу. Но надо будет сказать ему, чтоб больше не пичкал меня снотворным. Или что там было в этой чудо-заварке…
Часы, мерно тикавшие на каминной полке, показывали без четверти два. Возле двери обнаружился массивный сундук и небольшой саквояж: все мои пожитки. А за дверью — та странная бледнолицая особа, кажется, Маэжи.
Девица вошла, даже не удосужившись постучать. Просто распахнула светлые створки и с порога заявила:
— Ванна готова, мисс, — привычно закончив: — Вставайте.
Ни тебе реверанса, ни даже намёка на улыбку.
Не дождавшись ответа, Маэжи блеклым призраком пересекла спальню и толкнула неприметную дверку, полностью сливавшуюся с шёлком обоев.
Стоит ли уточнять, что и ванная комната ослепляла великолепием. В доме мадам Луари опочивальни воспитанниц были достаточно скромно меблированы, да и размерами похвастаться не могли, правда, это с лихвой компенсировалось уютной обстановкой. Эта же ванная была чуть ли не вдвое больше моей спаленки в пансионе и, как и кабинет Грэйва, утопала в полумраке, разбавленном светом изящных бра. Здесь бордовые тона перемежались с благородным деревом, ну и, конечно же, помпезной позолотой — куда ж без неё.
В самом центре, на мягком ковре, красовалась ванна на маленьких гнутых ножках, в которую Маэжи щедро напшикала соли. По комнате поплыл сладкий цветочный аромат.
— Вернусь через полчаса, помогу вам собраться, — напоследок сказала девушка и вышла, прикрыв за собой дверь.
Раздевшись, с наслаждением погрузилась в душистую воду. Мне бы подойти к зеркалу и познакомиться с чёртовой меткой, но я тут же трусливо отогнала от себя эту идею.
Не хочу её видеть, не хочу думать о ней. Лучше буду представлять, что её и вовсе не существует.
Служанка оказалась на редкость пунктуальной, явилась тютелька в тютельку: спустя тридцать минут.
К тому моменту я уже успела порыться в своём сундуке, определилась с туалетом и облеклась в домашний халат с жутко неудобными расклешёнными рукавами и дурацким шлейфом, подметавшим полы.
Чтоб её, эту верильскую моду…
Но халат — это ещё ничего. Домашние платья тоже были вполне комфортными и достаточно простыми. Вот только здесь я не чувствовала себя как дома, а потому решила, что чем больше будет на мне слоёв, тем лучше. Забаррикадирую своё тело на случай осады мистером Грэйвом.
Маэжи помогла мне справиться с корсетом. Затянула от души, так, что недавний завтрак чуть не попросился наружу. Покончив с исподним, ни на секунду не выпадая из образа пофигистки, принесла выбранное мной платье. Тёмно-зелёное, с узкой юбкой, драпированной сзади и оканчивающейся шлейфом. У этого наряда не было даже намёка на вырез, зато имелся воротник-стойка, который я украсила простенькой камеей. Волосы попросила собрать в строгий пучок. А на косметику, которой мадам Луари советовала нам пользоваться в умеренных количествах, дабы выглядеть ещё краше в глазах господина, и вовсе решила забить.
Сейчас из зеркала на меня смотрела этакая чопорная гувернантка, приставленная к какому-нибудь богатенькому карапузу. В меру строгая, в меру скромная.
Пока я занималась созданием имиджа «леди-неприступность», Маэжи не издала ни звука. А все попытки наладить с ней контакт разбивались о ледяную стену равнодушия, которую воздвигла вокруг себя эта девушка.
— Кстати, меня зовут Ива, — тепло улыбнулась ей.
— Я в курсе, — последовал безэмоциональный ответ.
— А тебя, кажется, Маэжи?
— Не кажется, а — да.
Она, часом, не родня Грэйву?
— Пойдёмте, мисс, — когда со сборами было покончено, сказала моя камеристка. — Его светлость после обеда собирался показать вам дом, рассказать о некоторых наших правилах и познакомить вас с вашим распорядком на день.
Правила, приказы, распорядки… Господи, куда я попала?
Его светлость предпочёл не дожидаться своей новой рабыни и отобедал раньше, чему я была несказанно рада. В присутствии высшего мне бы кусок в горло не полез. Я бы ёрзала на месте и считала минуты до окончания совместной трапезы.
Стол для меня накрыли в уютной гостиной с видом на увядающий сад. Снаружи шелестели листвой деревья, точно шептались о чём-то, а здесь тишину нарушали лишь старые ходики на стене. Под их неторопливое тиканье в косых лучах, проникавших сквозь эркерные окна, танцевали пылинки. Окружающая обстановка навевала атмосферу покоя и умиротворения.
Заявив, что скоро подаст горячее, Маэжи удалилась, оставив меня один на один с морковным супом. Я бы с удовольствием опустошила всю тарелку, если бы не чёртов корсет и обещание новых угощений.
Труппа господина Тауруша питалась скудно, и за те четыре месяца, что провела с артистами, я совсем отощала. В пансионе тоже излишеств не предусматривалось. Мадам Луари не экономила на воспитанницах, но страх как пеклась о наших фигурах и не уставала повторять, что настоящая леди обязана питаться как птичка: чуть поклевала — и достаточно.