одным желе — прошу, отведай ещё, пожалуйста — но и ради того, чтобы решить, как действовать дальше.
— Во всех вопросах правления крепостью и Зентаримом? — спокойно спросил Фзул. — Или только в твоей… прошу прощения, нашей… войне с путевыми повелителями?
— Разумеется, во всех, но давай оставим эти решения для будущих встреч, которые я готов проводить по твоему повелению, а не по моему, когда разберёмся с этим делом путевых лордов. Первый на нашем общем блюде — Сарбахо и его разгром наших людей в Вирмовой Гавани.
— Как я слышал, ты потерял больше дюжины волшебников, — сообщил Фзул сыру, который нарезал ломтиками. — Давай начнём с того, что ты доверишься мне достаточно, чтобы сообщить правду о всех твоих потерях. Сколько магов — и сколько воинов и шпионов можем мы к этому добавить?
— Десять и четыре волшебника. — тихо сказал Мэншун. — Пятеро опытных, остальные—амбициозные выскочки или стареющие маги-самоучки. Три или четыре шпиона — я по-прежнему жду доклада одного человека. Почти сорок воинов; общее число зависит от того, оправятся ли некоторые от ран. Люди Сарбахо использовали отравленные болты.
— Лоркус Снил — тот человек, доклада которого ты ждёшь?
Мэншун кивнул.
— Тебе что-то известно по поводу его судьбы?
Фзул покачал головой.
— Ничего. Правда. Что ж, я нацелен на полное уничтожение Сарбахо и его особняка. Сделаем из него пример для любого, задумавшего любое неповиновение или прямой вызов Братству. Собери всех, кто у нас есть, для совершенно открытого налёта, который превратит Вирмову Гавань в руины. Мы используем все наши стенобитные заклинания и дадим повод задуматься нашим преданным горожанам.
Неожиданная улыбка Мэншуна была яркой и такой же искренней. Именно это он планировал сам, со жрецами или без. Но поддержка полных сил храма нравилась ему больше, чем её отсутствие.
Они легко и быстро согласились, что падение Вирмовой Гавани должно быть достигнуто «к следующему полудню». Фзул предложил расставить своих старших жрецов на крышах, чтобы разить солдат, отправленных сражаться с зентиларами — как и любые жалкие останки городской стражи, достаточно неразумные, чтобы решиться бросить вызов власти Зентарима.
Им потребовалось обменяться всего несколькими словами, чтобы согласиться после разрушения Вирмовой Гавани усесться и ждать, пока затаившиеся выжившие путевые лорды будут страдать от того, что их порталы превратились в губительную западню. Конечно, они будут убивать всех независимых волшебников, которые подойдут к любому из особняков путевых лордов, не дожидаясь, пока те смогут нанять любого, способного снова обезопасить Тёмные пути.
— Повелители путей падут, мы сразу же восстановим городскую стражу под своей властью, а совет может встречаться так часто, как хочет, и делать, что пожелает, — злорадствовал Фзул, допивая шестой кувшин вина. — Зентильская Твердыня будет нашей.
Он был вознаграждён нетерпеливой улыбкой Мэншуна, и они чокнулись кубками.
Фзул Чембрил этим наслаждался.
Впервые за очень долгое время Мэншун действительно в нём нуждался.
И это означало, что в ближайшем будущем можно не опасаться хитрого или жестокого нападения, здесь или где-то в другом месте.
Более того, непрерывно растущий список потерь среди магов Братства позволит Правой руке Бейна получить на какое-то время немалый вес в Зентариме; Мэншун быстро оставался один, противостоя почти в одиночку всей мощи храма.
Поистине в одиночку. Прошлой ночью в личное святилище Фзула прилетел созерцатель, преодолев сторожевые заклинания с презрительной лёгкостью, и передал личное послание.
— Ты можешь рассчитывать, что Мэншун не получит помощи от моих сородичей в этой драке за Тёмные пути, — сказал глазной тиран. — Мы считаем это испытанием его силы и способности править Братством. Так что можешь не бояться, Фзул Чембрил — если Мэншун призовёт нас сокрушить тебя или твоих храмовых подчинённых, мы к нему не прислушаемся.
— Отойдите! — рявкнул Эльминстер на мчащихся вперёд стражников, опустивших глевы и нацелившихся на него. — Я исправляю зло Мэншуна, чтобы все могли снова спокойно пользоваться этим Тёмным путём. Навредите мне — и вы обречёте его и источник своих средств к существованию.
— Назад! — прозвучал раскат более глубокого голоса за спиной у стражников. — Кто ты такой, волшебник?
— Эльминстер, —ответил бородатый маг — когда пол затрясся у них под ногами и далёкий гром заставил стеклянные лампы звенеть, а весь особняк вокруг них — содрогаться.
— Что происходит?—требовательно спросил путевой лорд. — Это продолжается уже весь день!
— Прошлой ночью Амбрам Сарбахо убил множество зентаримов. Теперь Мэншун занят разрушением Вирмовой Гавани в качестве предупреждения для всех вас.
— Что это значит?
Эл пожал плечами.
— Он собирается раздавить всех, кто не встанет перед ним на колени. Так что некоторые из вас могут решить воспользоваться вратами, чтобы сбежать из Зентильской Твердыни со всем вашим богатством и слугами. Но вы — зенты, так что большинство из вас скорее поклянётся сражаться с Мэншуном до смерти. А пока Мэншун развлекается в Вирмовой Гавани, я должен воспользоваться этим шансом и расплести смертельные заклинания, наложенные им на все Тёмные пути до последнего, чтобы снова их обезопасить. Так что я отправляюсь заниматься следующим. А вам, господин, предстоит принять решение.
Яварла выплыла из приятного сна, чтобы обнаружить тёплое прикосновение солнца к лицу. Она была уютно завёрнута в собственное одеяло мерцающей ткани. Шторм положила её сундучок ей в руки и откуда-то добыла мягкую подушку ей под голову.
Яварла услышала красивое, плавное журчание её арфы откуда-то справа, не слишком близко, и улыбнулась самой себе. Она не позволила этой улыбке достичь лица. Глаза она тоже не открыла.
Всё это было чрезвычайно приятно, но это была западня.
Мужчина, который похитил её из Вирмовой Гавани прошлой ночью, держал её здесь, вдали от крепости, по собственным причинам. Ей нужно было возвратиться к Мэншуну, пока не прошло ещё больше времени. Если эта среброволосая арфистка не ограбила её во сне, у Яварлы был способ этого достичь. Яварла открыла сундучок под одеялом, осторожно нащупав большими пальцами кольцо с торчащим из него выгравированным крылом.
Вот оно, среди всего остального. Её богатство осталось неприкосновенным.
Музыка арфы бурлила, поднималась и опадала. Шторм Среброрукая шагала по поляне, продолжая играть.
С закрытыми глазами Яварла попыталась надеть кольцо на палец. Она знала, что увидит, если оглянётся на арфистку. Эти длинные, очень длинные серебряные пряди будут кружиться и свиваться, как ленивые змеи или потягивающиеся кошки, плавно изгибаясь в такт музыке. У арфистки должна быть сильная магия — поэтому ей, Яварле, надо действовать быстро!
Вот! Кольцо оказалось на пальце и обхватило её сустав. Закрыть сундучок, подумать про улицу перед домом Мэншуна, поскольку телепортироваться прямиком в дом к волшебнику было бы неразумно—со всеми защитами, которые у него были, и…
…Фаэрун закружился вокруг неё…
…она заморгала от яркого света Твердыни, стоя на мостовой перед воротами Мэншуна со своим сундучком в руках. Угрюмые стражники уже опускали большие глефы, угрожая ей.
— Меня ожидают, —спокойно обратилась она к стражникам. Проведите меня к первому лорду Мэншуну. И без задержек, пожалуйста.
Ближайший стражник наклонил голову.
— Как вас зовут, госпожа?
— Я — леди Яварла Сарбахо. Жена лорда Амбрама Сарбахо из крепости.
— Впустите её, — раздался где-то наверху голос молодого волшебника, и большие ворота отворились.
Яварла сохраняла на лице спокойную улыбку, торопливо поднимаясь по лестнице, пересекая большие мраморные залы, снова поднимаясь по лестнице, ещё выше. Дважды кожу начинало пощипывать, а кольцо на пальце горело огнём, когда невидимые заклинатели обыскивали её на предмет магии. Во второй раз мужчина, которого она никогда не видела прежде, вышел из двери, чтобы преградить ей путь, и заявил:
— Снимите ваше кольцо. Подобную магию нельзя носить в присутствии первого лорда.
— Ты — не первый лорд, — холодно ответила она. — Я видела его — его целиком — и я знаю.
На мужчину её заявление не произвело особого впечатления. Он потянулся за её сундучком. После мгновенного промедления она отдала сундучок.
— Я верну это вам, не открывая, —сказал он ей, по прежнему протягивая вторую руку. — Кольцо.
Между ними воцарилось молчание, до тех пор, пока она не вздохнула, сняла кольцо и бросила в его ладонь. Он поклонился, указывая на дверь, из которой появился, и скользнул в бок, объявив:
— Лорд Мэншун ожидает вас.
Яварла открыла дверь. Комната за нею оказалась кабинетом с богатой отделкой, полным книг, с массивным столом и стульями с высокой спинкой, подобной тем, что она не раз видела в особняках богачей. У стал стоял — её сердце вздрогнуло, словно впервые, от его смуглого, красивого облика и улыбки, возникающей на лице — Мэншун.
— Лорд, я пришла сказать вам, что мой муж мёртв. Я убила его прошлой ночью, когда он пришёл ко мне и приказал мне убить вас. Он…
— Яварла, — тепло сказал Мэншун, открывая объятия, чтобы её поприветствовать.
Она бросилась в них, и огонь разгорелся в его глазах.
С той же расцветающей улыбкой на лице он процедил:
— Ты исчерпала свою полезность.
Из воздуха вокруг неё соткался огонь, опутав её цепями — а затем начал жечь.
— И ты мне наскучила, — добавил он, когда она попыталась закричать… и рассыпалась вместо этого пеплом. Второе заклинание Мэншуна не позволило даже крохотной частице пепла упасть на ковёр.
Из кресла на противоположной стороне стола Фзул Чембрил наблюдал, как пепел заклубился, затем поднялся по спирали в воздух, как грязная вода, стекающая в сливное отверстие, и исчезает.
Затем он одобрительно кивнул.