Суховато расспрашивает – больше о моих занятиях, интересах, склонностях. «Ну а как с культурной сферой?» Будто я на экзамене или трудном собеседовании. О себе: был недавно в клубе Горбунова на концерте какой-то рок-группы – с товарищем: группа их молодости. Хотел в Питер на концерт «Роллинг стоунз», но не собрался и не жалеет: там было слишком много народу (в голосе – сожаление). Имеет богатую фонотеку. Меня это удручает: музыкой не увлекаюсь, рок не люблю, сказать на эту тему нечего, да и не интересно. В детстве у него была собака, ездил с ней далеко, на окраину, на собачью площадку. Говорит с трогательной доверчивостью: «С тех пор я хочу собаку!» Но в одиночку за ней ухаживать трудно. Я: «Так тяжко, когда животные болеют и умирают!» Вяло соглашается. На вопрос о культуре начинаю что-то лепетать про театр, чувствую себя двоечницей. Он признается, что тоже редко бывает, – это приносит мне некоторое облегчение. Кунцевский – парк его детства.
Снег на дорожках весь растаял – реки! Можно пройти только по березовой аллее. Где-то, чтобы перепрыгнуть через ручей, подает мне руку. Холодная. Прикосновение есть – контакта нет. Погуляли какой-нибудь час – больше податься некуда. Провожает до подъезда. Несказанно удивляюсь: думала, еще куда-нибудь пригласит посидеть. Тем не менее чуть веселее и теплее, чем весь разговор: «Я вам еще позвоню!» Обещаю себе, что пойду на вторую встречу, хоть первая и не вдохновила.
После этого ровно две недели тишины. Мысленно ставлю на нем крест. Спокойно: не очень-то и хотелось.
Вдруг прорезался. Такой же бодрый, заинтересованный голос по телефону. По какой-то причине не выходит встретиться сразу. То ли в этот раз, то ли в следующий он говорит: «Это и к лучшему, а то я повредил ступню, хожу с палочкой». Перекачался в спортзале: дорвался! Не раз беседуем по телефону. Все дольше, но я продолжаю чувствовать себя скованно. Ровно месяц спустя – новая встреча: пригласил сходить в ресторан неподалеку от моего дома. Я такого места не знаю. Когда перезванивает, чтобы подтвердить встречу, за час до выхода, уточняю, в чем идти: прохладно, ветрено, если еще гулять, то лучше бы в джинсах. Он говорит: «Конечно, я сам в джинсах!»
Светло-голубые джинсы, синяя джинсовая рубашка заправлена в них, на шее – оранжевый платочек и оранжевые венецианские серьги в ушах. Плюс оранжевые носочки. Весенняя шутка! Довольна собой! У меня уже короткое каре, которое мне очень нравится.
На улице быстро становится ясно, что в этот раз можно было одеться и полегче: облака ушли, солнце греет, ветерок легкий, теплый. Мне даже жарковато.
Опять встреча на углу. У него светлые рыжеватые брюки. Неужели это джинсы?! Мой вид по сравнению с его слишком демократичен. Он подтянут, легок в движениях, если и прихрамывает, то почти незаметно. Цвет волос потом опять не смогу определить, но это не седина… не совсем седина… не только седина. Он определенно выше меня ростом! Стрижку мою не заметил.
Предлагает идти либо в тот ресторан, который находится в парке – его товарищ говорил, что там отличные шашлыки, либо еще в какой-то очень хороший ресторан у «Пионерской» – он сам бывал там прежде. Шашлыки в парке решительно отвергаю: страшновато! Соглашается с моими опасениями легко, но формально: по-настоящему я его не убедила.
Идем пешком до «Пионерской» и дальше. Что-то с интересом рассказывает. Уже не чопорный, потеплее, но еще очень сдержанный. Упоминает несколько раз: «мои сыновья». Думаю: разве у него не дочь – второй ребенок? Упоминает и дочь. Разве у него трое? Чую, что вопросы на эту тему не будут приветствоваться. Куда торопиться? Сам расскажет! Он – легко: «Я вам не рассказывал, что у меня есть приемный сын?» – «Нет». Бывшая жена вышла за иностранца, родила от него…
История звучала легко и непринужденно. Много позже узнала, что легкости нет и в помине. Слышала от К., что жена не просто ушла – бросила с особой жестокостью, поступила подло. В чем именно заключалось дело – К. молчит. Я сама поняла. Австралия до сих пор сильно заинтересована в молодых женщинах, тем более если те приезжают с дочерьми. У них слишком много одиноких мужчин. А в начале девяностых получить визу было так просто! И никто не стал проверять, подлинная ли подпись стоит под доверенностью, выданной отцом на своих детей.
Австралии не повезло: родился мальчик. Новый муж ушел, когда ребенку было года полтора. Отец сыном вовсе не занимается. А мальчику уже десять лет. Ему грустно: все в школе рассказывают, как проводят выходные, каникулы со своими отцами, а ему и сказать нечего. Старший сын, который большей частью и воспитывает парня, придумал: «Папа, а ты усынови его!» «Я согласился. Другие люди десятки лет бьются, чтобы хоть одного ребенка родить, а тут – готовый сын «на халяву»!» Я искренне подтвердила, что это здорово. Про себя подумала: «У него есть взрослые дети, которыми не надо заниматься, так как они живут далеко. Старость подстрахована еще и приемным сыном. Множество увлечений, удобный, комфортный быт. Ему ничего не нужно! Вряд ли он захочет менять свою жизнь».
Рассказывал про младшего: как тот в первую встречу произнес первые в своей жизни слова по-русски: «Привет, папа!» А дальше: «Пиво есть?» Это старший в шутку его подучил. Много позже узнала, какой он сам любитель шуток и розыгрышей. Как-то рассказал об одном сложном и не беззлобном розыгрыше, который он сочинил и срежиссировал. Жертвой стал коллега по работе, исполнителями – весь отдел. Жертва потом сильно обиделась, но, кажется, досталось ей поделом. Суть истории я совсем не запомнила. Поняла, что он может быть великолепным, смелым организатором, но очень жестким.
Долго искали ресторан. Ходили туда-сюда возле метро. Нашли. Закрыто-заколочено. Чувствую разочарование и легкую досаду: плохо подготовился к встрече. Виду не подаю. Говорит, что знает ресторанчик на Горбушке. Можно доехать, а можно и пешком туда дойти. Я – про себя: можно было бы и до центра доехать – с гарантией нахождения и качества!
На пути «Турист» с отделом техники. Попросил – заходим. Смотрит витрины, восхищается, что нашел какие-то блочки, которых в других местах нет или они там значительно дороже. «Я сюда вернусь, куплю». Великодушно предлагаю ему сделать это сразу. Твердо отказывается, хотя чувствую, что ему хочется. Но: «Я буду долго выбирать, хочу многое тут посмотреть, вам это не интересно, не хочу задерживать!»
Ярослав отказывался признаться самому себе, как сильно волнуется! Он крепился, когда герой Ксении рассказывал о бывшей жене и детях: мало ли случается в жизни самых удивительных совпадений? Он не решался поверить той информации, которая приходила в голову, минуя текст. Но такое знакомое словечко «блочки»!.. Он уже совершенно освоился с почерком Царевой, но страдал от принятой ею малопонятной системы сокращений. Тем не менее следующие страницы он проглатывал так торопливо, как только мог, отыскивая среди строк имя героя: назвала же она его хоть где-нибудь – по рассеянности или от избытка чувств!
«Проходим мимо пиццерии. Ему не понравилось, что зальчик маленький – на два столика. А я бы там, пожалуй, осела: уютно! Вскоре, побывав в тех краях снова – по делам, я обнаружила, что там есть второй зал – достаточно большой. Скрепя сердце делаю вид, что считаю нормальной эту прогулку. Идем к Горбушке.
Рассказывает что-то про свою няню, ее судьбу, сложные семейные отношения. Была старушка-соседка, которая за ним присматривала, и была еще няня. Одна из них была добрая, а другая наговаривала на него. Трогательно, что он рассказывает о детстве, но сложно уследить за повествованием. Боялась спугнуть наводящими вопросами. Как впоследствии выяснилось, здесь интуиция меня не подвела: не любит расспросов и не поощряет! Ничего толком не запомнила. Много позже осознала: он частенько непонятно говорит – разборчиво, но со множеством недомолвок, в которых безнадежно теряется смысл.
Он сообщает, что на Смоленской есть болгарский ресторан. В следующий раз можно будет пойти. Я – с энтузиазмом: «Интересно, люблю пробовать национальную кухню разных народов!» Про себя: почему бы не доехать до Смоленки сейчас? Так я этого и не поняла. Может, ему трудно было перестроиться на другой план действий, а может, мои слишком демократичные джинсы были тому виной.
На Горбушке не оказалось того ресторана, на который он рассчитывал. К счастью, нашли другой. Громкая музыка, вид вниз на торговый ряд. Осели. Впервые в жизни ела бифштекс с кровью, доверившись его мнению, что это безопасно! Правда, не вкусно. Здесь разговор пошел уже свободнее, оживленнее. О чем?..
Еще по дороге он рассказывал, что дома есть несколько растений. В том числе китайская роза. Ухаживая за ними, он взял на вооружение то ли анекдот, то ли воспользовался советом приятеля. Тот, когда жена уезжает, чтобы не сгубить растения, забывая их поливать, всю зелень убирает в подвал, в темноту. Он на лето переставляет свои растения в самый темный угол самой темной комнаты, чтобы меньше пили жидкости. Для розана скоро как раз наступит пора перестановки. Я подумала, что это хорошая идея, хотя растению от такой жизни нет радости. Было приятно, что он держит цветы!
Вышли из ресторана рано: еще солнце вовсю, часов 7–8 – не больше. А он уже провожает меня домой. Солнце слепит глаза. Он надевает роскошные темные очки (узкие, почти черные, выгнутые). Сам не догадывается мне предложить. Но я демонстративно жалуюсь. Он сразу понял и исправился. Надела и шла в них, борясь с чувством неловкости: ему-то теперь трудно, а он не сам дал – я почти выцыганила. Будет еще обо мне думать плохо. Между прочим, это была первая его вещь, которую я надела на себя!
Проводил до дома. И опять – изредка телефонные звонки.
Беседы по телефону дольше, но по-прежнему чувствую некоторую натянутость. Однако с удовольствием думаю, что он не отказывается от общения. Явно он долго раскачивается, следовательно, к осени мне обеспечен свежий ухажер с походами изредка в ресторан. Неплохо, чтобы развеять осеннюю тоску! Продолжаю гадать, как же выглядит и говорит мой настоящий суженый.