— Зато ты, по крайней мере, отомстил этому графу... как его?..
— Джермену... Чтоб ему и на том свете покоя не было!
— Вот-вот. Ты-то ему уже отомстил... Можешь, по сути, начать жизнь сначала...
— Не так-то это просто, — возразил Родерик, — жизнь сызнова начать. Я, можбыть, только и живу, когда с вами, дурьи вы башки, в пивной напитками горячительными накачиваюсь... Или в битве, когда ярость из головы все мысли разом вышибает. А иначе... Не живу, а так... — Он сделал неопределенное движение пальцами.
— Может быть, это и не просто — начать жизнь сначала, — сказал Дэвид, — но, чтобы начать новую, надо, по меньшей мере, предыдущую закончить. А как закончить — я не знаю...
— Да что у тебя приключилось-то такое, толком-то говори!.. Я, чай, мыслев твоих читать не умею!
— Мой мир... мою страну захватил злой колдун, — вздохнул Дэвид. — Поработил всех людей.
— Так ты ж сам колдун! Чего ж с ним не сразишься?!
— Он во много раз сильнее. Он меня и отправил сюда, в ваш... в ваше королевство, то есть. И как вернуться назад, я не знаю.
— Во-он оно как... Так что ж ты лежишь-то? Надо в лавку книжную пойти, на карты взглянуть, обмыслить, как лучше возвращаться... Если что — на нас можешь положиться! Да мы ентого колдуна в капусту изрубим!.. Нынче поздно в лавку идти, а вот завтра с утра...
Дэвид чуть улыбнулся.
— Моя страна, — сказал он, — находится очень далеко. Ее нет ни на одной карте.
— Да и без карты можно! — возразил Родерик. — По сути-то ведь, к чему она? И без карты обойтись можно! Ты, главное, скажи, на севере она находится, на юге ли, на западе иль, можбыть, на востоке?
— Это необычная страна, Родерик. До нее только с помощью колдовских заклятий добраться можно, а я этих заклятий не знаю.
— А кто знает?
Дэвид покачал головой.
— Не знаю... Ваши колдуны еще слабее меня.
— А майрагины?
— Слышал, что про них герцог говорил? Что они колдуны — вранье. Да и сам подумай: будь они хотя бы такими же колдунами, как я, разве удалось бы Ратхару взять в плен их короля?
Родерик почесал бороду.
— Да, эт ты верно заметил... Что делать-то теперь будешь?
— Пока не решил... Я ведь с вами не только из-за денег пошел... Деньги — самая последняя причина. Хотел на ваш мир посмотреть, с людьми познакомиться, разведать, кто у вас тут есть... Вот теперь думаю — куда дальше податься?
— За границу, можбыть?
— К людям со слоновьими ушами?
Родерик ухмыльнулся.
— Однако, — заметил старейшина спустя минуту, — хандра — эт тоже не дело. Надо бы остаток денег из Маркмана вытрясти и двигать отсюда. Гнилое это место. Похоже, прав был господин Черный Герцог — недолго этому королевству осталось. Странно, как с такими-то правителями оно вообще еще существует.
Дэвид сел.
— Ты тоже об этом думаешь?.. Вот и я никак не могу избавиться от мысли, что зря мы влезли в эту авантюру.
— Ну не скажи! Златишка — хотя и поменее, чем хотели — получили все ж немало...
— Да при чем тут деньги!.. Деньги и другими способами достать можно! Не в этом дело. Просто... Мы-то герцогу не верили, а посмотри — все, как он говорил, происходит. Маркман своей будущей женитьбой на Биацке мне на днях хвалился...
— Дык! — пожал плечами Родерик. — Об этом всем уж целый год, как известно. Ее ж и похитили-то буквально за неделю до свадьбы с Маркманом!
— Понятно... — тихо сказал Дэвид. — Теперь понятно, почему он ведет себя так, как будто бы королевский дворец — его собственность... И почему Стевольт ему в рот смотрит.
— А ты как думал!
— Я ничего не думал. Я вообще в Гоимгозаре только третий месяц живу. Откуда я знаю, какие у вас тут порядки?!
— Порядки самые обычные, — ответил Родерик. — Плюй на всех, о себе думай, и, если на тебя сверху кто-нть плевком попадет, на обиду свою не жалуйся.
— Да? — с сомнением переспросил Дэвид. — Логика известная... А ты этой же логикой руководствовался, когда хотел вместе со мной против колдуна, который в сто раз меня сильнее, войной пойти?
— В сто раз? — Родерик смущенно почесал бороду. — Не, врешь ты... Такого колдуна и представить себе невозможно. Эт уж не колдун, а черт знает, кто выходит...
— Так что, не пойдешь?
— Я?! Не пойду?! — возмутился Родерик.
— А говорил же: плюй на всех, под себя греби...
— Да ты пойми, дурья твоя башка, у нас-то по-другому все! Отряд мы! Семья, можно сказать.
— Хорошо, — кивнул Дэвид. — Предположим, мы друзья... Нет, без «предположим». Просто — друзья. Поэтому вы и готовы идти за мной. Ну а герцог ради чего реформировать всю систему управления в королевстве хотел?.. Хотя ты мне и говорил, что это у него пустой треп, вроде как у депутатов перед выборами, но знаешь, посмотрел я поближе на графа Маркмана... И почти уже герцогу Ратхару верить начинаю.
— Да блажной он, герцог твой! — отмахнулся Родерик.
— Почему же блажной? Только потому, что хотел, чтобы это королевство по справедливости управлялось?
— Конечно, — кивнул гном. — Именно потому и блажной! Да ты не отворачивайся и головой не мотай, а меня лучше послушай... Хоть ты и колдун, но тож видно — как будто с облака свалился. А я, слава Хозяину Подгорья, уж шестой десяток размениваю... Я тебе легенду расскажу. Прытчу, так сказать. Вашу, меж прочим, человечью прытчу. Гномы таких глупых сказок не сочиняют. Так вот, как гритца в ентой прытче, когда боги творили мир, все они в него вложили, все, чем располагали. И небеса сделали, и землю, и воздух, и огонь, и молнию, и людей, и гномов, и птиц, и животных, и реки, и моря, и рыбу, и горы, и любовь, и ненависть, и злобу, и сострадание, и дружбу, и жалость в мир ентот запихнули... Как, скажем, хозяйка рачительная в пирог много всякой всячины накладывает, чтобы тот повкуснее получился. Только вот одну-единственную приправу забыли. Даж не забыли, а специально для себя оставили. Одну-единственную вещь в мир не вложили. Знаешь, какую? Справедливость. И вот потому люди, когда богов молят, справедливости у них простят. Надеются, значит, что есть она еще у богов, что не всю еще справедливость употребили те для своих нужд, никому кроме них самих не известных. А в мире самом нет никакой справедливости. Нет и не было никогда!.. И герцог твой — блажной и головой своею наверняка малость простуженный.
— А твой граф, значит... лучше?
— Да почему ж мой-то? — всплеснув руками, обиженно воскликнул Родерик.
— Да потому что выбор-то невелик. Или Ратхар, или Маркман. И с каждым днем у меня крепнет ощущение, что с выбором мы крупно ошиблись...
— Да что ж теперь-то спорить? — пожал плечами Родерик. — Что было — того не исправить. Ты при своем мнении будь, а я при своем останусь. В одном сойдемся: золото забирать надо, ноги в руки брать и поскорее отседова двигать куда подальше.
Дэвид почесал нос и сказал:
— Может быть, так и поступим... Может быть. Знаешь, о чем я подумал?..
— Не, откуда ж мне знать-то?
— Да ты не перебивай, послушай лучше!
— Ну?
— В этом дворце есть один человек, с которым мы так и не пообщались... Поговорить очень бы хотелось... а мы ее даже не видели.
— Эт ты о ком? — насторожился Родерик.
— О принцессе Биацке, о ком же еще.
Родерик поскреб щетину и спросил:
— Думаешь про похищение ейное с ней побеседовать?
— Вот именно.
— Можно, конечно... Хотя чего путного от девки услышать можно? Пусть даже и от прынцессы.
— Вот это мы завтра и узнаем, — сказал Дэвид. — А сейчас — спокойной ночи. Устал я, спать хочу.
— Ну, будь здрав. — И Родерик поднялся, чтобы уйти...
Они не слышали, как человек с тонкими усиками, чем-то напоминавший крысу, очень осторожно отодвинул голову от замочной скважины и буквально на цыпочках побежал по коридору прочь от апартаментов чужеземного колдуна Дэвида Брендома...
***
После завтрака, сообщив распорядителю слуг, чтобы с нынешнего дня ужин ему подавали в комнату, Дэвид зашел в ближайший закуток во дворце, убедился, что его никто не видит, и зачитал заклятие невидимости. Расспросы о Биацке могли вызвать у короля — и уж тем более у графа Маркмана — нездоровое любопытство. Даже если их и познакомят официально, наедине с принцессой поговорить не удастся, это было ясно как день.
Найти комнату принцессы оказалось не так-то легко, особенно если учесть, что Дэвид и понятия не имел ни как выглядит Биацка, ни где расположены ее апартаменты. Пришлось отловить слугу и провести сеанс гипноза. Расспрошенный и тут же забывший обо всем слуга побежал по своим делам, а Дэвид поднялся в донжон, миновал один караул, затем второй, вытер ноги о половичок перед дверью и вошел в комнату принцессы.
Принцесса, как и положено приличной девушке, в свободное время занималась вышивкой. Судя по всему, она задумала монументальное полотно — то ли гобелен, то ли знамя — и в данный момент находилась в самом начале работы. К счастью, в комнате она была одна. Оглянулась на скрип открывающейся двери и удивленно подняла брови, никого не увидев.
Дэвид несколько секунда рассматривал ее.
Это была невысокая худенькая девушка лет семнадцати максимум. Она была по-своему красива... конечно, только с точки зрения тех, кому нравятся тощие девицы. С утра не причесывалась, тусклые золотистые волосы были заколоты кое-как на затылке. На лице было несколько веснушек. Не слишком богатое платье — так, удобный домашний наряд. Мягкие тапочки. Вообще, она не была похожа на принцессу. «Впрочем, — подумал Дэвид. — Ее папаша тоже на короля не похож».
Он щелкнул пальцами и сделался видимым. Принцесса, которая уже начала подниматься на ноги, чтобы выяснить, почему дверь в ее комнату так странно себя ведет, ахнула и упала обратно на стул. Она прижала ладони к подбородку и сейчас еще больше стала похожа на обычную тощую девчонку... перепуганную тощую девчонку. Глаза у нее округлились до такой степени, что Дэвид, смутившись, едва удержался от того, чтобы проверить, не расстегнута ли у него ширинка. Впечатление он произвел мощное, что и говорить...