— Что же. Придется заняться медитацией. Если она во мне или вот черт, я в ней, то мне нужен контакт с ней для выяснения всех нюансов и возможностей. Должна быть ясность в этом вопросе, — решительная сторона Ольги Сережкиной взяла верх, побеждая страх.
И Сурра пролила ясность на интересующие меня вопросы. Алаиса по меркам Богов еще, можно сказать, в младенческом возрасте — восемьсот лет. И это с учетом, что моя душа перерождалась много веков в других мирах, где время имеет разную скорость течения.
— Чтобы исправить в твоем мире шалосссть брата, мы ссс тобой слились воедино. Здесссь нет разницы, что я в тебе, что ты во мне. Но так как ты Богиня, то вернее сссказать, что я твоя вторая половина. В Небесных чертогах, когда мы вернемся, мы сссстанем как прежде. Ты знаешь, что мы — Ананты или наги, как нас называют в мирах, древние существа и выбираем себе подопечного. Я выбрала тебя, чтобы научить и помогать. Твоей бы силы не хватило исправить озорство Вахуссса. Но я не предссставляла, что ты решиссссь пройти путь смертного. Я недооценила тебя. У тебя мягкая и ранимая душа, и любовь к смертному ранила твое сердце больше, чем я думала. Но думаю, что потеря детей как матери подтолкнули тебя на отчаянный шаг. Я была сссердита, больше сссказать— в яросссти. Как ты могла оссставить меня на земле, ведь без тебя мне нет места в чертогах? Я не сссмогла бы поднятьссся туда. Только вместе, а ты разорвала наш союз. Я много раз пыталась притянуть твою душу назад, но твой братец с другом уссспевали отправить твою душу на перерождение в другой мир. Ну, он ещё получат сссвое, но отдать должное они хорошо справлялись с такой непросссстой задачей. И только в этот раз я опередила их. Мне пришлось твою душу поместить в тело девушке, душа которой почти уходила из тела, но я торопилассссь и вышло, что твоя душа задержала её душу на некоторое время. Твой брат набирается опыта, манипулируя существами, а ты набиралась опыта ответственности, долга и понимания тех, кто нуждается в твоей помощи. Ты ссстала взроссслой и научиласссь созидать. Но научиласссь и разрушать. И ты теперь знаешь, что добро и зло идет рядом, а их отличить друг от друга трудно. Что для одного добро, то для другого зло. И ты училасссь этому в других мирах. Это шалопай где-то спрятал твою силу. Тебе нужно разгадать поссследнюю загадку и мы вернемссся домой.
— Нет, пока я не отомщу, я не вернусь. Зло должно быть наказано, тем более превратить людей в товар…. Я не помню всего, но …. Прости меня. Я повела себя эгоистично по отношению к тебе. И если я Богиня, то я должна исправить то, что сейчас творится в моем мире. Не будет на этой земле рабства. И правители впредь будут под моим неукоснительным взором. Так легенды не врут? И я потеряла всех родных?
— Да, потеряла. Ты теперь знаешшь, что такое предательссство, жадность и ложь.
— А почему меня в преданиях называют Шарис?
— Повелительница моего сссердца. Так называл тебя твой муж Фархат. Ты вссспомнишь. Нужно время.
— Прости Сурра.
После нашей беседы я все время старалась покопаться в своей памяти, выуживая свои воспоминания, но дверь по-прежнему была закрыта.
10
Змея, словно жидкое золото, прочертила след на бархане. Палящее солнце не властно над очарованием этого безмолвного танца, лишь подчеркивает его.
Тихий шорох, словно шепот, эхом прокатился по дремлющей пустыне. Казалось, каждый обитатель этого царства затаил дыхание, внимая тихому бегу своей повелительницы, своей создательнице, что дарит жизнь и забирает её одним лишь прикосновением.
Мой путь лежал туда, где еще теплилась память о былой госпоже, хотя, если быть точнее, от её некогда ослепительного величия там остались лишь призрачные легенды.
Но эти предания, словно живительный эликсир, пропитали их сердца и кровь, питая хрупкую надежду на возвращение давно ушедшего времени.
Шантары… Они сберегли своё имя, не отступили от священного сердца Шантарского царства. Так именовались когда-то мои владения, а оставшаяся часть моих подданных жили и сохранили моё наследие.
Я знаю, что время и невзгоды прошлись по ним безжалостно, как шторм по хрупкой лодке. В далеком прошлом каменные стены дворца, когда-то вздымавшиеся к небесам, теперь зияли провалами.
Сады, где плескались фонтаны и благоухали диковинные цветы, превратились в бесплодные пустыри. Все былое величие и красота царства погребены под толстым слоем песка, утратив надежду на воскресение из небытия.
Лишь изредка ветер поднимал песчаную бурю, и тогда обнажались фрагменты былого великолепия, которые вскоре опять поглощала пустыня, не выпуская из своих объятий свои сокровища.
Она не хотела, чтобы видения напоминали о том, что когда-то здесь кипела жизнь, звучали голоса, строились дома и дворцы. Лишь тишина и безмолвие владели этими землями, нарушаемые лишь завыванием ветра и шелестом песка.
Но, несмотря на это запустение, как оказывается, в моих людях еще жила вера. Она билась в сердцах тех, кто, несмотря ни на что, остался верен своей земле и своей истории.
Исполинская змея вздымалась над селением, повергая сердца людей в леденящий ужас. Они застывали, словно изваяния, там, где их застиг чудовищный её вид.
Люди в селении жили скромно и, видимо, едва сводили концы с концами. Дома, сложенные из грубого камня и обмазанные глиной, теснились друг к другу, образуя узкие извилистые улочки, где гулял лишь ветер. Огороды, разбитые вокруг домов, давали скудный урожай, а скот, изможденный и худой, лишь кое-как поддерживал существование немногочисленных семей.
Ко мне приближался старец, опираясь на простую трость. Под порывом ветра его седые волосы взмывали вверх, словно призрачные змеи, и тут же покорно опадали, усмиренные той же невидимой рукой.
Светлая одежда безошибочно выдавали в нем либо жреца, либо старейшину, чье слово — закон для целого селения. В каждом шаркающем движении сандалий, надетых на босу ногу, чувствовалась усталость прожитых лет, словно время оставило свой неизгладимый отпечаток.
Голову старца покрывал простой платок, концы которого, словно два белоснежных крыла, ниспадали на его спину.
Застыв напротив меня, старик, дрожащей рукой опираясь на трость, с трудом опустился на одно колено, склонив седую голову.
— Царица… Прости нас за столь недостойную встречу. Память о твоем лике почти стерлась в дымке столетий. Лишь шепот легенд хранил твой образ в наших сердцах. Но надежда, словно неугасимая искра, теплилась в ожидании твоего возвращения. Верили, что ты вернешься, и тогда величие нашего царства вновь засияет ослепительным светом.
Вернув человеческий образ, я коснулась его плеча, помогая подняться.
— Я вижу в вас кровь тех, кто хранил верность моему царству. Верность, что не сломили ни пески времени, ни соблазны чужих обычаев. Вы, живущие вдали караванных дорог, остались верны моим законам. И даже эта малость — открытые лица ваших женщин, радует мой взор. Расскажите мне свою историю. Я выслушаю вас и помогу занять достойное место в возрождающемся царстве.
Впрочем, мое решение было спонтанным. Изначально месть была единственной моей целью. Я лишь искала того, кто подготовит меня, выкует из меня оружие мести и научит танцевать с клинками.
Мне нужен был тихий уголок для тренировок и мудрый наставник, мастер своего дела, а в том, что среди шантар найдется такой — я не сомневалась.
Но увидев, как безжалостные пески пожирают эти земли, как угасает жизнь в их нищих лачугах, я передумала. Мой народ достоин возродится из пепла, словно феникс, взмыть ввысь, к новой жизни.
Мы шли сквозь приклоненные колени к дому Артаха, старейшему, хранящему легенды о великом царстве и о его Повелительницы Алаисы. Они помнили мое имя, но никогда не опровергали имя Шарис — так устоявшееся имя в легендах за пределами их селения.
Ведь имя Шарис — это Повелительница моего сердца сроднилось с их пониманием, как Повелительница сердца пустыни, способное забиться вновь и укротить своенравный гнев песков.
Мы расположились за столом, где были уже поставлены неприхотливые блюда, которыми питались эти люди.
— Мы бы приготовили достойный обед для тебя, моя Повелительница, но твое появление было внезапным, что у нас нет время для их приготовления. Прости нас, — произнес он, склонив голову.
— Я поем то, чем вы питаетесь. Не беспокойся. Еда, приготовленная с добротой и любовью, всегда вкусная, — улыбнулась в ответ на его беспокойный взгляд.
Каша из пшеницы грубого помола с большими кусками мяса, плов с чечевицей, сыр и молоко. Все питательно и все натурально.
Из рассказа Артаха я узнала о существовании еще одного затерянного поселения, свято хранящего древние традиции. Остальные же, восставшие против переселения в другое государство, были безжалостно стерты с лица земли, заплатив страшную цену за непокорность.
Выходило, что кто-то, искупая собственные прегрешения, обрушил свой гнев на мой народ. Или, быть может, алчность к землям, не тронутыми пустыне, затмила разум.
Напрасно! Вскоре и они нашли свою погибель под саваном песков. Лишь земли, сохранившие верность, были укрыты покровом моей магии, неприступным для стихии, но и она постепенно теряла свои силы.
Так что Сурра почувствовала ослабевающий поток магии и вовремя выдернула меня из другого измерения.
Так что моей задачей стояло расширить границы поселений, объединив их в большой город, который вновь наполниться смехом и радостью.
И последующие дни я этим и занялась, замечая, как на лицах людей появляются улыбки, а в глазах вспыхивает надежда на будущее.
Два селения сплелись воедино изумрудным ковром. Обширные земли, свободные от песка, утопали в колышущемся море зелени, пронизанном лазурными нитями ручьев и рек.
Людям хватит места на новые поля посевов и на обширные пастбища для животных.
В моем тайном месте нашлись и забытые семена растений, которыми славилось когда-то Шантарское царство.