(подает ей). Отчего вам стало грустно? Маленькая девочка, почему?
До. Я сама не знаю. Со мной это бывает иногда. (Сомов опять уводит ее на диван.)
Сомов. Вам никогда не должно быть грустно. Посмотрите на меня: вам не смешно, что я так счастлив?
До. Останьтесь со мной рядом. Не уходите. Теперь прошло. Около вас не страшно.
Сомов. Вам бывает страшно?
До. Как здесь хорошо. Как тихо. (Сидят обнявшись.)
Сомов(целуя ее волосы и руки). Не думайте ни о чем печальном. Это, может быть, музыка виновата? Хотите, я закрою радио?
До. Мне все равно. Нет, не уходите. Так, значит, вы ученый? Археолог?
Сомов. Да, что-то вроде этого. Я долго жил в Португалии перед войной.
До. Совсем один?
Сомов. Нет, я никогда не расставался с Ольгой. Мы жили вместе и вместе работали в маленькой заброшенной часовне. А вокруг — каменщики, штукатуры, художники, фотографы… Они теперь продолжают, но уже в другом месте. И я поеду скоро. И, может быть, вы поедете со мной?
До. Вам никогда не бывает скучно?
Сомов. Если бы вы знали Ольгу, вы бы поняли, что с ней никогда не может быть скучно.
До. Поцелуйте меня. (Он целует ее.) Еще. (Целует.) Теперь идите и готовьте кофе.
Сомов. Мне расхотелось готовить кофе. (Обнимает ее.)
До. Сережа, пожалуйста, дайте мне кофе. Мне холодно.
Сомов. А что мне за это будет?
До. А что бы вы хотели?
Сомов. Чтобы вы меня когда-нибудь позвали к себе в гости, посмотреть, как и где вы живете.
До. Нет, я не думаю, чтобы это было возможно.
Сомов. Так я приду без приглашения.
До. Уходите. Нет, подождите… Скажите мне что-нибудь. Вы любите меня?
Сомов. Я люблю вашу молодость. Я две недели ждал этого вечера. Больше я ничего не могу вам сказать.
Ольга(торопясь). Не пугайтесь. Не бойтесь меня. Я не уехала. Я осталась, чтобы быть здесь. Я знала, что он приведет вас, я не вполне была уверена, что это будете непременно вы, но я знала, что кто-то здесь сегодня будет. Мы слишком долго были близки и чувствуем каждую мысль другого. Нам почти невозможно скрыть что-либо друг от друга. (Делает несколько шагов к двери, на пути машинально выключает радиоаппарат.) Не бойтесь. Вы нравитесь мне. Нет времени объяснять вам, что такое наша общая с ним жизнь. Я должна торопиться, он может войти. Я хочу сказать вам, чтобы вы ни на что не надеялись. Мне не хочется, чтобы вы обманулись: он никогда не оставит меня. Никогда не будет такой минуты, когда бы он вас предпочел мне. Ему нужна ваша молодость, не вы сами. Вы сами не знаете, как вы прелестны, но этого недостаточно, чтобы разрушить то, что есть между мною и им. Прелестное не может разрушить прекрасное. (Идет к арке в переднюю. До следит за ней глазами.) Я могла бы остановить все это, но я не мешаю судьбе. Помните: не вам будет жаль меня, а мне будет жаль вас. (Выходит через арку и дверь на лестницу. Неслышно закрывает дверь. Долгая пауза. До неподвижна.)
Сомов(весело). Почему прекратилась музыка?
До(с трудом). Не знаю.
Сомов(ставит поднос на столик перед До). Что с вами?
До(медленно). Ничего.
Сомов. Почему у вас такое лицо?
До. У меня самое обыкновенное лицо.
Сомов. Маленькая девочка, когда я был маленьким мальчиком — потому что я им когда-то был, — мой отец наставлял меня говорить ему три желания, из которых он по своему выбору исполнял одно. Скажите мне три желания, и я исполню все три.
До. Я хочу идти домой.
Сомов(садясь рядом с ней). Нет, До, я не пущу вас… Вы останетесь со мной… Здесь пахнет гарью… Здесь что-то горит!
До(спокойно). Это, вероятно, горит ваш ковер. Я уронила папиросу.
Сомов. Что случилось?
До. Ровно ничего. В мире давно уже ничего не случается.
Сомов. В мире все время случаются катастрофы.
До. Вы их видели? Вы в них участвовали?
Сомов. Я…
До. Катастрофы случаются где-то далеко-далеко, куда нас не приглашают.
Сомов. А вы были бы рады принять участие в какой-нибудь катастрофе?
До. Я уже много лет ничему не радуюсь.
Сомов. Хотите, я научу вас радоваться? Пойдем к зеркалу, посмотрите на себя: глядя на вас, нельзя не радоваться.
До. Я действительно лучше выпью кофе. (Пьет.)
Сомов(кладет голову на ее колени). Довольно разговаривать, пить, есть, слушать радио и гулять по комнате.
До(закрывает лицо волосами). Нет, оставьте меня. Я хочу уйти отсюда. Я хочу быть дома у себя и закрыть дверь на ключ.
Сомов(нежно). Почему?
До. Я сама не знаю. (Встает, идет к первому окну, раздвигает занавес, смотрит, что за ним. Идет ко второму окну, убеждается, что и там никого нет. Смотрит в окно.) Как тут высоко. Только крыши, небо и огни. А днем, верно, бывают и ласточки.
Сомов. Какие в городе ласточки! (Идет к ней.) Одни воробьи. (Хочет обнять ее, она отстраняется.)
До. Где мой дождевик?
Сомов. Я не отдам его вам. Вы не уйдете. Вы просто капризная маленькая девочка. Вам нравится огорчать меня.
До (хочет идти к арке). Оставьте мой дождевик у себя на память. Я уйду без него. (Выходит в переднюю, Сомов бросается к ней.)
Сомов. Зачем вы делаете это, До? Что случилось? Неужели боитесь меня? Все будет так, как вы сами захотите, только не уходите. Я люблю вас, не уходите от меня.
До(трогает его лицо). Бояться вас? Нет, этого мне в голову не приходило, вы совсем не страшный. Но мне больше не хочется быть здесь с вами.
Сомов. Никогда больше?
До. Я не знаю, что будет потом. Сейчас я хочу уйти.
Сомов(растерянно). Разве идет дождь?
До(туго перевязывает пояс). Прощайте, Сергей Сергеевич. Хорошая страна Португалия.
Сомов(хочет ее поцеловать). Один последний, очень мирный.
До. Нет. (Открывает дверь.) Простите меня за то, что я прожгла ваш ковер. (Уходит.)
Леда. Несчастье людей в том, что они ничего больше не хотят. Ни жить, ни умирать, ни пить, ни есть, ни любить… Впрочем, пить они хотят… Налейте мне еще.
Сомов(наливает ей). Я думаю, вы неправы. Одни хотят строить, другие разрушать. А если есть это, то продолжается жизнь.
Леда. Милый мой, я говорю о мужчинах, не о женщинах. У женщин колоссальный аппетит к жизни, они так давно живут. Но у мужчин постепенно на наших глазах пропадает аппетит. Я бросила четырех мужей. У всех четырех мало-помалу совершенно пропал аппетит ко мне.
Сомов. Можно вам сказать дерзость? Вина была, может быть, в вас?
Леда. Я иногда сама задаю себе этот вопрос. Со всех сторон смотрю на себя и не вижу, в чем я могла быть виновата. Поверьте мне, я делала все, что могла, чтобы привлечь их внимание к себе. Как витрина галстучного магазина, как автомобильная фирма, я целый день занималась, если хотите, саморекламой. Не говоря уже о ночи. Но им приедался автомобиль, они теряли вкус к галстукам. И несмотря на все мои усилия и страшные расходы, они теряли интерес ко мне. Тогда я бросала их, и они бывали мне ужасно благодарны. Нет ничего хуже на свете, чем когда ты чувствуешь, что ты тот товар, которому не может помочь никакая реклама. Убыточный товар. Ну подумайте только, я — убыточный товар. На что это похоже?
Сомов. Вам не кажется, что в мире…
Леда. Мне никакого дела нет до мира. Мир — это я. Умру, и его больше не будет.
Сомов. Но ведь он был до нас?
Леда. Сомневаюсь. Может быть, и не был. Впрочем, вам, как археологу, этого говорить нельзя: от археологии тогда ничего не останется.
Сомов. И от истории. И от многого другого.
Леда. Все это меня совершенно не касается.
Сомов. Итак, все четыре раза было одно и то же?
Леда. Люди все ужасно похожи друг на друга. Просто удивительно. Теперь я предпочитаю поменьше заниматься ими. Занимаюсь собой и нахожу, что это куда интереснее.
Сомов. А сами себе вы никогда не надоедаете?
Леда. Никогда. Мне все кажется важным, что меня касается: моя душа, мое тело, моя меховая шуба.
Сомов. До известной степени.
Леда. Подумайте сами: ну неужели же интереснее заниматься душой, телом и шубой другого человека?
Сомов. Шубой — нет.
Леда. Но шуба непременно тут как тут, если вы хотите душу и тело.