чит, сносить его не придется, но все же ущерб был довольно значительным.
Но все это могло подождать, он должен проверить, как Порша. Он взял ее за руку и осторожно осмотрел на предмет возможных ран и ушибов. Пытаясь перекричать гром и ветер, он спросил:
– Ты в порядке?
– Да, да, все нормально, – уверила она. – А как ты? Ты же принял на себя основной удар.
– На мне ни царапины. Но мне нужно обезопасить то место, куда упал дуб, куском брезента, иначе к тому времени, как ураган подберется к нам вплотную, нас смоет отсюда вместе с сараем.
Истон оглянулся через плечо, мысленно составляя план дальнейших действий. Порша оценила взглядом ущерб и энергично кивнула:
– Я помогу.
– Даже не вздумай! – Истон высоко оценил ее готовность помочь, но он не мог допустить, чтобы ее сбил с ног ветер и она вымокла до нитки. – Сиди здесь и постарайся успокоиться. Я не хочу, чтобы ты вставала, пока тебя не осмотрел врач.
– Я буду осторожна.
– Осторожна? – Истон стиснул зубы. – Как тогда, когда ты рванула в эпицентр урагана? – Он не смог удержаться от колкости.
– Ты прав, я совершенно не соображала. – Ее глаза наполнились слезами, и она прижала пальцы к губам. – Господи, как я могла быть такой безрассудной?
Ее слезы мгновенно погасили вспышку его гнева, и он нежно сжал ее пальцы. Видит бог, он совершенно не собирался ее расстраивать.
– Именно поэтому, ради безопасности нашего ребенка, ты посидишь здесь и присмотришь за Джинджер и малышом. Мы можем спорить до тех пор, пока оба не промокнем до нитки, или ты можешь отпустить меня, чтобы я начал работу.
Она кивнула, неохотно признавая свое поражение. Она не стала спорить, а просто взяла с пола одеяло и села рядом с оленями. Истон слышал, как она говорила с животными, уверяя их, что все будет в порядке.
Истон быстро достал большой кусок брезента, гвозди и молоток. Он знал, что у него не так много времени, чтобы сделать защитный барьер. Истон быстрыми движениями приколачивал брезент к полу и стволу упавшего дерева, постоянно напоминая себе, что должен обезопасить Поршу. Закончив, он окинул придирчивым взглядом свою работу и остался доволен. Конечно, конструкция из синего брезента вряд ли завоюет награду в каком-нибудь архитектурном конкурсе, но свою защитную функцию она выполнит.
Истон отложил инструменты и нашел чистую футболку, которой вытер лицо и волосы. Он вернулся к стойлу, в котором оставил Поршу и оленей. Подойдя ближе, он замер. Крепко спавшая Порша, завернутая в одеяло, походила на какую-то лесную фею. Голова ее покоилась на руке, которую она положила на мерно вздымавшийся бок оленихи, олененок сладко посапывал рядом.
У Истона защемило сердце, когда он наблюдал за Поршей. Последние несколько лет он был убежден, что является частью семьи, основу которой составляли Ксандер и Терри. Даже после кончины Терри он не сомневался в этом, потому что брат явно нуждался в помощи брата в воспитании Роуз. Конечно, Истон был счастлив здесь, он наслаждался всеми преимуществами семьи без каких-либо обязательств и рисков, в этом заключалась его роль.
Но сейчас, глядя на Поршу, он начал понимать, что это не та роль, которую он хотел играть в собственной жизни. Он слишком долго избегал серьезных отношений, пока не достиг той точки, в которой уже не знал, как жить дальше. Но скоро все изменится, потому что Истон больше не собирается быть на вторых ролях. Он хотел чего-то длительного и серьезного с этой удивительной, сильной и независимой женщиной.
Он не просто заботился о Порше. Он любил ее.
Он хотел жениться на ней не из-за ребенка, Истон хотел прожить с ней всю свою жизнь. А она отказывает ему, потому что он заставил ее чувствовать себя обязанной ему, а не самым ценным сокровищем на свете. Неудивительно, что она пыталась сбежать отсюда.
Он исковеркал собственные мысли, убедив Поршу в том, что ребенок – единственная причина, по которой он хочет быть с ней, но это не так. Он любил ее за приверженность логике и за то, как это уравновешивало ее артистическую натуру. Истону нравилось то, как они дополняли друг друга, и он никак не мог понять, почему только сейчас понял, что любит ее.
Он любил Поршу не за то, какой прекрасной помощницей она была для него в течение двух лет. Он любил ее совсем за другие качества: сострадание, доброту, изящество и сексуальность. И теперь он должен убедить ее ответить ему «да».
После того как дерево упало на сарай, Порша и Истон провели там еще пять часов. Сейчас, сидя на кухонном табурете и глядя на непривычно ясное небо, она смотрела в окно на добровольцев, расчищавших территорию заповедника от последствий урагана. В это самое время Порша должна была быть у врача, но прием отменили из-за буйства стихии.
Истон и Ксандер наотрез отказались от ее помощи, они настаивали на том, что ей нужен отдых после такого стресса. Поэтому она все сидела и сидела, глядя в окно. Она бездействовала точно так же, как и прошлой ночью в сарае. К счастью, ей удалось уснуть, но, даже когда она бодрствовала, Истон не позволял ей ничего делать. Одна из волонтеров была медсестрой, она осмотрела Поршу и уверила ее, что с ребенком все в порядке. Слава богу, человеческих жертв во время урагана не было, и с животными тоже все было хорошо.
Порша подперла рукой подбородок и вздохнула. Ее маленький домик оказался совершенно не приспособлен для противостояния стихии в лице урагана «Эллиот». Скорее всего, большая часть ее вещей болталась в волнах где-то в паре миль отсюда. Хотя кое-что все же сохранилось: несколько альбомов с фотографиями, кое-какие рисунки и часть одежды, которые она убрала в шкаф. Но все же урон был слишком большим.
Повсюду, насколько хватало глаз, видны были следы разрушения. Траву покрывали обломки веток и обшивки домов, всюду валялись фрагменты деревянного пирса и даже куски кондиционеров. Светло-зеленая трава едва виднелась из-под груды мусора.
В детстве Порша нередко попадала в метели, но после них оставалась чарующая ледяная красота, люди прятались по домам и пили горячее какао перед камином. Но последствия урагана пугали ее, заставляли чувствовать себя маленькой и хрупкой. Впервые в жизни Порша задалась вопросом: а так ли это хорошо, что ей не на кого положиться, кроме себя самой?
Порша продолжала задумчиво наблюдать, как работают добровольцы, чтобы снова сделать это место пригодным для жизни. Люди поднимали ветки, собирали мусор и выносили обломки, их действия были четкими, как у военного отряда. Точнее, с улыбкой подумала Порша, как у муравьиного отряда, переносящего вещи, превышающие по весу их самих.
Морин решила составить Порше компанию и налила ей стакан воды с лимоном. Рыжие кудри упали ей на лицо, делая ее похожей на амазонку.
– Хочешь чего-нибудь еще, милая?
– Разве что ты выпустишь меня на улицу, чтобы я тоже могла быть хоть немного полезной.
Морин покачала головой:
– Мы просто хотим удостовериться, что с тобой все хорошо. Если ты позаботишься о своем здоровье, это будет лучшей пользой, которую ты сможешь принести. Ты же знаешь, что мы все тебя любим.
Порша молча кивнула. На кухонном столе завибрировал ее телефон. Морин взглянула на экран.
– Это твой брат. Не буду тебе мешать, – сказала она и скрылась в доме.
Порша подошла к столу и взяла трубку.
– Я так беспокоился за тебя! – сказал Маршалл вместо приветствия.
– И тебе привет, – хмыкнула Порша.
– Ну, знаешь ли, учитывая, что ты оказалась в эпицентре урагана, мне как-то не до любезностей. Ты в порядке?
– Конечно, в порядке, – ответила Порша, хотя чувствовала, что кривит душой. – Не стану врать, ураган – самая жуткая вещь из всех, что я видела своими глазами. Но со мной все хорошо, не волнуйся.
– Ты просто… – Маршалл замолчал на полуслове. – Ты сама на себя не похожа. Я могу приехать в Ки-Ларго и устроиться на работу, чтобы помочь тебе.
– Ни в коем случае! – сказала Порша и глотнула воды. Она решила не рассказывать брату о том, что ее домик почти полностью разрушен, незачем его волновать. Еще не хватало, чтобы он сел в самолет и примчался ее спасать. – Закончи учебу, а потом работай, сколько вздумается.
– Ладно, – вздохнул он. – Но я все равно приеду навестить тебя в эти выходные.
– В этом действительно нет никакой…
– Я приеду, – перебил он.
– Ну хорошо, – сдалась она. – Приезжай, я страшно соскучилась.
– Я тоже по тебе скучаю. До скорой встречи, сестренка. Люблю тебя.
– И я тебя, – вздохнула она.
Повесив трубку, Порша поймала себя на мысли, что пора начинать впускать в свою жизнь людей и позволять им заботиться о себе. Она не могла больше прятаться внутри своей раковины: ей нужны люди, на которых можно положиться, точно так же, как и она нужна им.
Порша увидела вдалеке Истона. Она узнала бы его, даже будь он одет в смокинг, а не привычные широкие брюки и футболку. Порша вдруг поняла одну очевидную вещь, и сердце ее болезненно сжалось. Она больше не могла прятаться от правды: она по уши влюбилась в Истона. Скорее всего, она любила его уже очень давно, просто не позволяла себе признаться в этом, потому что ее чувства не поддавались логике.
Любовь вообще крайне нелогична, чувства нельзя разложить по полочкам и подшить в архивную папку. Чувства Порши не имели никакого смысла, да и не должны были, она чувствовала сердцем, а не головой. Порша так старалась не быть похожей на свою мать, что упустила самое главное: ее мать не любила никого, кроме себя самой, все ее отношения основывались на тонком расчете и веских преимуществах потенциального партнера. Возможно, Порша и не была похожа на свою мать, но, как это ни печально, она попала в ту же ловушку.
Порша искренне надеялась, что еще не слишком поздно что-то изменить и построить общее будущее с Истоном и их ребенком. Будущее, основанное на любви.
Истон подошел ближе и посмотрел на нее через оконное стекло, в руках у него был альбом с рисунками Порши. Он победно поднял его над головой и улыбнулся. Она поняла, что этот жест был своего рода предложением перемирия, и она так хотела принять его. Сейчас, осознав, как сильно любит Истона, она поняла всю степень своей эгоистичности.